Страница 2 из 11
– Имейте в виду, – говорит, – эти вопросы будут у вас в итоговой работе. Учите сейчас, не ждите следующего года.
Очень быстро она всегда говорит, не всегда успеваешь за ней уследить. Начинает нормально, но к концу урока обычно как ведущие утром по радио торопятся всё сказать.
– Проверю всё и у всех: и конспекты, и самостоятельные работы, и устные…
– Ой, а можно как-то избежать этого? – спросила вдруг Катерина.
– Нельзя, – без перерыва сказала Римма. Они это так дружно сказали, сначала одна, потом другая, будто репетировали, – этого избежать нельзя. Даже если вы перейдёте в другую школу, даже если вы заболеете – этого не избежать.
– А если умрём? – спросила Катерина.
– О-оу, – сказал Митенций.
– Даже если умрёте, на вашем могильном памятнике будет написано, что вы не учили биологию. Так что избежать не удастся ни при каком раскладе.
– А если… – стала спрашивать Катерина.
– Гудина Екатерина, если ты сейчас не замолчишь, выйдешь из класса.
– Дудина, – сказала я, – это я – Гудина.
А Катерина сказала, что она не Екатерина, встала, собрала сумку и вышла.
Я подумала немного и тоже ушла. Но не знаю, как это считается: что меня выгнали или что я сама ушла? Потому что, когда я открывала дверь класса, прозвенел звонок.
Она такая, Катерина. Не может, когда её называют по-другому. Это у неё с детства.
Самой первой её увидела я. И то потому что она все уроки просидела за последней партой. Я на среднем ряду сижу, а она села у окна. И никто её не заметил! Несмотря на внешность: волосы белые, я таких раньше не видела. Они белые, совсем, без вариантов! Так и не обращали на неё внимания до предпоследнего урока. До истории. Конечно, Лев, как вошёл в класс, тут же её углядел.
– Ого, – говорит, – у вас в классе пополнение, – и вызвал её к доске. – Посмотрим, – говорит, – как вы знаете материал, познакомимся.
Это бываете нашими учителями, давно замечено. Начинают вдруг ученикам говорить «вы». Математичка Ираида Натановна, например. На уроках – со всеми на «вы». А на перемене встретит, говорит:
– Где ты бегаешь? Приходи контрольную переписывать!
После этого идёшь на урок, а она – та же самая математичка – вызывает к доске, говорит: «Докажите теорему». Вот и пойми.
Ну, новенькая вышла, Лев её спрашивает имя, фамилию.
– Катерина Дудина, – говорит.
Все сразу на меня заоглядывались. Ещё бы!
– Как? Дудина или Гудина? Имейте в виду, Гудина у нас уже есть.
– Катерина Дудина, дэ, Дионис, – новенькая повторила.
Хорошо, не Гудина, всё-таки на одну букву различаются наши фамилии.
– Катя, а вы…
– Извините, – перебивает она его, – Катерина. Пожалуйста.
Бледная, волосы белые, даже брови. Ресницы тёмные, понятно, накрашены, а так тоже белые, вот нисколько не сомневаюсь. Глаза большие, голубые, что ли. Или серые? У меня, конечно, острое зрение, но не настолько, чтобы всё замечать. Цвет глаз на таком расстоянии мне не видно.
Ладно, историк тоже представился, ну, что зовут его Лев Ильич Давыдов, он учитель истории. Кажется мне, он любит с людьми знакомиться, всем повторять, как его зовут. Я уже только за этот учебный год слышала раза три. Он представился, а заодно спросил: из какой школы она к нам посреди сентября? Она сказала, что из лингвогимназии, перешла к нам по месту жительства.
– Да? – говорит Лев, – Да вы что!
И сидит на неё смотрит, рот раскрыл. Неожиданно, конечно, мы тоже удивились, что такая птица к нам залетела. Из гимназий и лицеев нормальные люди не уходят. Если только их не выгоняют. Там двери в одну сторону работают – на вход. Если уж ты там оказался – держись, учись, а не как у нас. Каждый месяц, говорят, там такие контрольные, тесты, зачёты – мало не покажется. Я это знаю, у меня троюродный брат, Славка, учится в экономическом лицее. Как их там гоняют! Поэтому все ученики там такие нервные, ходят и подёргиваются. Ну ладно, я не проверяла сама, как-то не было повода. Хотя эта наша новенькая спокойно так стоит, не трясёт её. Исключение, которое только подтверждает правило. Что вот ей у нас надо? Учиться надоело, что ли? Расслабиться решила? Лев её спрашивает:
– А чего ушли? Хорошая же гимназия. Говорят, даже лучшая.
– Сами тоже ушли, – она отвечает.
Кто-то присвистнул, не знаю кто, но очень хорошо его понимаю. Сама бы от удивления засвистела, только сразу не сообразила. Наш Лев работал там! Это одна причина свиста. А другая – новенькая. Никто не думал, что она такая. Дерзкая, что ли. Катерина. Лев молчит, все молчат, тишина. Слышно, как Губанов набирает что-то на экране телефона – он никогда звук не отключает. Понятно, ищет уже новенькую в интернете. Лев говорит:
– Я по семейным обстоятельствам.
– Я тоже.
Помолчали опять. Потом историк опомнился:
– А классный руководитель? Кто?
– Леди Ди.
– О! Дина Валерьевна? Хорошая!
– Ну да. Нормальная.
Лев смотрит на новенькую, Лёвушка наш, смотрит, улыбается и вдруг начинает быстро трындеть с Катериной. Про эту самую Леди Ди, да в каком кабинете она работает, да заменили или нет диваны в холле, да былали новенькая в здании младшей школы после ремонта. И всё такое. Диваны у них, гляди. В холле.
Дизель поднял руку.
– Что? – спрашивает Лев.
– Я извиняюсь, можно нам выйти?
– Куда? В туалет? Иди, конечно.
– Нет, совсем. Мы тут, кажется, не нужны. А я бы по физре домашку доделал. Нам отжимание задали, боюсь помешать. Вам всё равно, а мне приятно.
Такой он, Дизель, как скажет.
– Так, – говорит Лев, – так. Ты прав, конечно. Продолжаем урок. А вы идите на место. Поздравляю вас с нами, а нас с вами!
– О! Неужели из самой лингвогимназии? Вот счастье-то! – сказал Дизель. – Нет, в самом деле удивительно.
– Бородулин! – говорит Лев.
– А?
– Урок. Откройте учебники.
А Дизель не думает молчать:
– Оукей! – и громко выкладывает из сумки учебник, тетрадь, ручку. Потом как будто вытирает рукавом пот со лба, такой делает вид. Новенькая улыбается учителю, потом всему классу. Говорит:
– Надеюсь, мы друг другу понравимся.
И садится на своё место. Урок начинается, надо же.
Странно, я совсем не помню, что мы в тот день проходили. Всегда уроки истории самые интересные, а тут был обычный. Как какая-нибудь физика. Лев говорил не так, серо, что ли, тускло. А к перемене совсем сдулся, даже ничего не задал. Нашим легче, конечно.
На перемене к ней подошли одноклассники, к Катерине. Ирка, ясно, не стала утруждаться. Да ей Губач всё рассказал, он уже страницу новенькой почитал, фоточки поглядел. Зафрендил. Катерина Дудина, так она и записана.
– А почему не Екатерина? – спросила Дарико.
– Так привыкла, – сказала новенькая, – с детства.
Не понравилась она мне, пожалуй. Спина прямая, как будто не гнётся. Волосы белые, таких не бывает. Не блондинка, ещё бледнее. Фамилия на мою похожа. Надо же так.
А может, и понравилась. Опять же фамилия почти как у меня.
Ну, так.
Не хватает черепахи
Я говорю Дизелю:
– Привет, Федосья!
Ему не нравится это имя, но от меня он терпит.
– Чего, – спрашивает, – как сама?
– Нормально. Читаю вот твой комментарий.
Это он оставил под рисунком Катерины, новенькой. Конечно, как только она пришла, все кинулись смотреть её страницу в интернете, и я тоже, и Дизель вот. У неё не было этих дурацких котиков, единорогов и кто там ещё бывает. И цитат тоже не было будто бы умных, а на самом деле каких-то… Я не знаю даже, как назвать. Не люблю я их, словом. Зато были какие-то короткие записи, видно, что не списано. И рисунки. Сама, похоже, рисовала. Мне один понравился очень, последний, она его вчера только поставила. Вот странно: человек живёт себе и живёт, ставит, как всегда, как раньше, на свою страницу рисунки, а утром встаёт и идёт в другую школу. А тут – рисунки, будто ничего не изменилось. Ничего такие, только люди там как будто не совсем настоящие. То ли голова у них слишком маленькая, то ли ноги длинноваты. На этом рисунке, который мне понравился, город и дождь. И девушка в синем платье идёт под дождём. Без зонта, просто идёт. Очень высокие дома. Есть в этом какая-то тоска, что ли, но не смертельная, а та, что проходит, когда после раскопа возвращаешься домой, а там горит свет, есть горячий чай. Ну, такая.