Крестоносец

Красота – не первое дело, проговорил я тихонько, обращаясь к Филипу, но если Беренгария уродилась в отца, едва ли ей удалось вскружить много голов. Подмигнув, Филип заявил, что мужчина любит смотреть на огонь, а не на очаг, в котором тот пылает. Если Беренгария способна родить Ричарду сына, продолжил мой друг, ее внешность значения не имеет. И правда, любовь и привлекательность отступают перед государственными надобностями.

Никому из нас не разрешили присутствовать на переговорах между Ричардом и Санчо, продлившихся несколько дней. Король Наваррский явно оказался силен в торге – из-за дверей палат не раз слышалось восклицание: «Божьи ноги, сколько?» В итоге, однако, сделка состоялась. Ричард сообщил о ней Уильяму Маршалу, который был с нами, и я слышал каждое слово.

Чтобы жениться на Беренгарии, королю предстояло расторгнуть помолвку с Алисой. Поскольку Филипп Капет пока не подозревал о новом союзе, брак предстояло свершить не раньше, чем монархи отправятся в Святую землю. Решение искали с учетом того, что Ричард будет отсутствовать по меньшей мере два года, и заключалось оно в следующем. Они с Санчо договорились, что Алиенора приедет в Наварру и станет наставницей при Беренгарии. Затем оба короля поедут на Сицилию, где Ричард собирался остановиться на пути в Утремер. Условились, что бракосочетание состоится в Мессине.

Оставалось гадать, будет ли Беатриса сопровождать Алиенору, – в таком случае я мог увидеться с ней на Сицилии. Угли былого костра остыли, сказал я себе. Любая попытка раздуть их встретит твердый отказ с моей стороны.

Я отправлялся воевать и не искал себе жену.

Глава 3

До полудня оставалось недолго, и земля купалась в солнечном свете. Высоко в голубом небе парила пустельга, высматривая мелкого зверя в полях вокруг замка. Мы с Рисом находились в замковом дворе, пустом, согласно королевскому приказу. Вместо привычной толпы слуг, солдат, скопища лошадей и повозок у стены напротив донжона были установлены соломенные мишени. Лицом к ним выстроились крепкие пизанские арбалетчики из войска Ричарда, числом около дюжины. Самоуверенные, скорые на похвальбу, они дожидались прихода короля, устроившего соревнование между ними. Они едва удостоили меня вниманием, когда я занял место на краю шеренги. Рис, начавший заниматься с арбалетом намного раньше меня, сделал то же самое.

Больше месяца минуло с тайной встречи между королем и Санчо. Мы так и не отплыли в Утремер, но мое терпение, дошедшее уже до крайности, было наконец вознаграждено. Через несколько дней войскам Ричарда предстояло собраться под Везле. Предполагалось, что там мы объединимся с королем Филиппом и оттуда вместе пойдем на Лион. Нам предстояло переправиться через Рону, а затем разделиться. Французский король намеревался идти по суше до Генуи, тогда как нас ждали корабли в Марселе. Заново объединившись на Сицилии, мы должны были морем отправиться в Святую землю.

Я не мог дождаться этого мига.

Щелк. Звук спускаемой тетивы арбалета безобиден, но у меня от него всегда бежали мурашки. С близкого расстояния стальная стрела легко пробивает кольчугу. Меня же, одетого только в штаны и тунику, прошило бы насквозь. Я перевел взгляд с Риса на его мишень, стоявшую шагах в восьмидесяти. Черная точка в центре говорила том, что его усилия вознаграждены.

– Недурно.

Рис хмыкнул. Он уже упер конец арбалета в живот и взялся за ворот.

Я прицелился и выстрелил.

– Ха! – воскликнул Рис. – Как всегда, мимо чертовой цели.

– Будь это человек, стрела попала бы ему в плечо.

– Я-то своему врагу стрелу в грудь всадил.

В его тоне слышалось явное довольство собой.

Он стрелял лучше, и мы оба это знали. На пользующихся арбалетом рыцарей смотрели косо, поэтому, когда Рис принялся заниматься с ним, я торопиться не стал. Недавнее заявление Ричарда о том, что арбалет станет оружием каждого воина в Утремере, изменило все. Я начал постоянно упражняться.

– Давай попробуем еще раз, – предложил я, перезаряжая.

Второй мой выстрел оказался лучше, таким же хорошим, как у Риса. Как и третий. Зато четвертая стрела прошла выше цели. Рис не смог скрыть радости, и я сердито глянул на него. Так и продолжалось: иногда я стрелял наравне с ним, но по большей части – нет, и парень с трудом сдерживал ликование. Я делал вид, что чертыхаюсь себе под нос, но в душе был доволен. Я мог побить его верхом или пешим – почему бы не позволить юнцу быть лучше в чем-то другом?

Вопреки моей внутренней невозмутимости, между нами разгорелось молчаливое соревнование. Поглощенные им, мы не заметили, как подошел король. Привлеченный хором возбужденных голосов, я увидел его стоящим среди пизанцев. Неплохо говоривший по-итальянски, он шутил и смеялся, то восхищался арбалетом одного из воинов, то наблюдал за выстрелом другого. С ним был Филип, несший тяжелый арбалет и связку стрел. Андре де Шовиньи, двоюродный брат Ричарда, заряжал свое оружие и болтал с Балдуином де Бетюном. Подтянулись и другие рыцари двора, каждый с арбалетом в руке. Фиц-Алдельм, покуда не заметивший меня, во что-то целился.

– Дамы смотрят, – сказал Рис.

Я обернулся и увидел в одном из больших окон королевских покоев королеву Алиенору. Рядом с ней стояла придворная дама, а поверх ее плеча выглядывала Беатриса. Она отвернулась прежде, чем я успел кивнуть ей. Сердце у меня екнуло. Помимо короткого сдержанного разговора в Нонанкуре, мы не встречались с самого отъезда короля, а после прибытия Алиеноры обменялись только парой холодных слов. Ты заварил кашу, напомнил я себе, вот и расхлебывай.

Рис внимательно посмотрел на меня, но я ничего не сказал, а он, благослови его Бог, не стал спрашивать.

– Не понимаю, сир, с какой стати нам учиться пользоваться этим оружием трусов.

Громкий гнусавый голос принадлежал де Гюнессу.

– Трусов? Почему? – спросил Ричард.

– Арбалет убивает издалека, сир. Он никак не сравнится с мечом или копьем.

Де Гюнесс поцокал языком и обвел взглядом присутствующих в поисках поддержки. Последовало несколько кивков.

– Каюсь, сир, но я придерживаюсь такого же мнения, – заявил Фиц-Алдельм. – Не благородное это оружие.

Слышать такое от человека, пытавшегося меня убить, было смешно, но я промолчал. В тихой речке вода глубже, гласит пословица. Если затаиться достаточно надолго, Фиц-Алдельм расслабится и даст мне возможность уличить его как подлого мерзавца.

– Быть может, арбалет – не благородное оружие, но для пехотинца, встречающего атаку закованного в броню рыцаря, он означает разницу между жизнью и смертью, – возразил Ричард. – В грядущие месяцы и годы будет случаться так, что мы не сможем пойти в битву конными. Насколько нам известно, осада христианами Акры, которая продолжается, пока мы с вами сейчас говорим, едва ли закончится прежде, чем наш флот достигнет берегов Святой земли. И если так, я не стану ждать, пока не проломят стены. – Король взял у Филипа арбалет и вскинул его. – Он будет моим оружием в точности так же, как стал им для пуленов, то есть франков из Утремера. Не важно, как именно мы будем убивать поганых сарацин. Одна дорога в ад ничуть не хуже другой!

Раздались одобрительные крики. Пристыженный де Гюнесс кивнул.

Ричард натянул тетиву и наложил стрелу. Вскинув арбалет к правому плечу, он быстро прицелился и выстрелил. Все следили за стрелой. Когда та вонзилась в центр мишени, снова раздались одобрительные возгласы.

– Каждый из вас должен уметь это делать, – сказал король. – Приступайте!

Рыцари встали на рубеж, к каждому прикрепили пизанца, показывавшего, как надо, и помогавшего советом. Я продолжал стрелять по мишени, Рис тоже. То и дело звучал приказ остановиться, чтобы валлиец и пизанцы могли собрать стрелы, затем упражнение продолжалось.

Время шло. Солнце поднималось, во дворе становилось все жарче. Моя туника потемнела от пота, лицо начало гореть. Я думал о том, как редко мне приходилось видеть жаркое лето в пору юности и какой красной делается моя кожа под солнцем. В Утремере я сварюсь заживо.