Девиант

Глава 20. И математику тоже отведем на скамейку для чмошников

Пожелтевшая от времени вывеска выцветшими буквами сообщала, что в психиатрической клинике сегодня день открытых дверей.

Судя по тому, что мы видели в том переулке, правило работает как на вход, так и на выход. Пока мы с Седым поднимались по разбитым ступеням, с закосом на мрамор, я рассматривал козырек с лепниной.

Такое ощущение, что старые колонны вот-вот рассыплются крошкой, и вся эта конструкция грохнется нам на головы. Но нет, даже за нашими спинами не обвалилась, чтобы перекрыть выход, хотя это было бы в духе чертогов.

Просторный зал в бурых тонах, сухие листья устилают каменный пол, множество выцветших и покрытых толстым слоем пыли картин на стенах. Здание выглядело давно заброшенным, и время наложило свой отпечаток.

Седой молча кивнул на проторенную дорожку среди пыли и грязи на полу. Здесь явно кого-то волокли. Хотя стоило нам оказаться внутри, как все звуки словно отрезало. Из-за этого в голову лезли мысли, что мы опоздали.

Заноза то орала, осыпая забористым матом своих пленителей, то резко замолчала. Из-за этого в голове свербела подлая мыслишка, что надо валить отсюда. Что уже некого спасать, кроме самих себя. И вот он, выход рядышком. У каждого своя дорога в чертогах безумия, но ты можешь выбрать другую.

Параметр духа просел на единицу. Слетел баф воодушевления. Я встряхнулся, стараясь сбросить наваждение. Решение принято, мы никуда не уйдем. И после этой мысли сразу стало как-то легче, тягостное желание убежать отступило.

Я ткнул Седого локтем, привлекая его внимание. Говорить в этой могильной тишине не хотелось. Старик последовал за мной к одной из стен, где на растянутом куске бумаги виднелись схематичные изображения. Правда, то, что я вначале принял за бумагу, оказалось кожей. И сдается мне — человеческой. Параметр духа просел еще на единицу.

И тем не менее, это была карта больницы. И оказалось, что мы находимся только в гостевом здании, а вся территория куда больше. Вот теперь это действительно напоминало охотничьи угодья.

Всего на карте схематично было изображено с десяток строений, соединенных дорожками. Тут имелся большой парк, озеро и много лужаек. В центре карты что-то вроде открытого театра с рядами скамей и сценой.

И ничего, что могло бы дать подсказку, чего вообще ожидать от этого места. Зато, после изучения, карта перенеслась в мою карту. Так, похоже, меня Амодеш заразил тавтологическим вирусом. Короче, схема больницы теперь всегда была перед глазами.

Большая часть отмечалась также схематично, но текущее местоположение пестрело деталями, которые я сам видел. Плюсом было то, что я мог отслеживать свое текущее местоположение.

Делать нечего, времени терять не хотелось, так что мы пошли по следу. Занозу протащили насквозь через все гостевое здание и выволокли на внутреннюю территорию. Вся больница была огорожена забором с колючей проволокой, но вход был только один.

К счастью, психи тащили ее по старой, вымощенной камнем дорожке, оставляя отчетливый след в грязи. И если верить схеме, то путь их пересекал центральный парк с театром. И вел в небольшое приземистое здание, обозначенное, как «исследовательское отделение».

Не нравится мне все это. Что я знал об угодьях? Что это нечто весьма опасное. Даже Кирпич, когда упоминал про них, предлагал «пройтись по краю», пощипать, но никак не лезть в самую глубь территории. И уж точно я никогда не слышал от игроков фразы «убить охотника», в любой форме.

Так что наше движение сильно замедлилось, потому что во внутреннем дворе было слишком много звуков. Шуршали ветки деревьев, под ногами хрустели листья, что-то шелестело. И от каждого шороха меня пробивал озноб.

Гул голосов мы расслышали, приблизившись к центру. Это похоже было на блеянье или монотонное гудение десятков существ. Мы не сговариваясь трусцой добрались до ближайших деревьев, так как это было единственное хоть какое-то укрытие.

Но голоса не приближались и не отдалялись, так что через пару минут мы все же рискнули аккуратно продвинуться дальше. Чуть ли не ползком, но мы все же добрались до того самого театра под открытым небом. Присмотревшись к открывшейся картине, я даже не удивился, когда мой разум просел на единицу.

Ряды длинных скамей были забиты очень похожими между собой психами. Точно такими же, как та парочка, встреченная мною на улице. Тощие, выбритые налысо, с фиолетовыми прожилками вен. Все были одеты в грязные, пожелтевшие смирительные рубашки.

Только что у тех в переулке, что у этих, руки не были связаны, а слишком длинные рукава волочились по земле. Психи сидели на скамьях в полутьме, гудели, мычали, пускали слюни, раскачивались из стороны в сторону.

Все это происходило под присмотром двух охранников. Здоровые бугаи с дубинами, в грязных халатах. Их вены были не просто фиолетовыми, они прямо сияли из-под кожи. Отличало охранников от психов по большому счету только одно.

Взгляд. Если первые болтали башкой из стороны в сторону, вообще не понимая, где они находятся, то у охранников взгляд был не просто осмысленным, но и сосредоточенным. Настолько, что глаза вылезали из орбит. Бугаи осматривались вокруг, словно готовы были в любую секунду сорваться с места и устроить побоище.

Столько свирепости и агрессии в этих выпученных глазах. Грудь у каждого ходит ходуном, ноздри раздуваются. Они то ли под кайфом, то ли им вкололи какую-то нереальную порцию адреналина.

А вишенкой на торте этого театра было представление. На сцене сейчас выступало два актера. На фоне блеклых декораций стоял чумной нулевка в нелепой одежде древнего гладиатора и с золотым мечом в руке.

Кожаные доспехи сползали с его исхудавшего тела, шлем с растрепавшимся плюмажем давно стал велик и сейчас закрывал половину лица, доходя до носа.

Второго актера было не видно, но это был кто-то в тряпичном костюме и маской быка. Знаете, такие плюшевые карнавальные одежды, которые как бы символизируют груду мышц? Вот такой вот был бык, а огромная плюшевая маска полностью скрывала голову.

Все представление заключалось в том, что чумной гладиатор методично бил мечом минотавра, попутно пуская слюну и издавая утробные звуки. А бык просто стоял с высохшей палкой в руках, которая когда-то была секирой, и раскачивался из стороны в сторону.

Однообразное действие могло тянуться веками, зная о неутомимости чумных. И даже если учитывать, что на один ударом с замахом зомби требовалось около минуты, это не мешало образоваться огромной вмятине на плюшевом плече быка.