Девиант

Пара секунд и остатки огня втянулись, опали, успокоились. На кладбище вновь посветлело, но перед нами стояли уже не те странные живые мумии в оборванных одеждах новичков.

Наруч был ближе всех ко мне и сейчас я видел все того же скелета, обтянутого кожей. Только одет он был в высокие темные сапоги, черные штаны и кроваво бордовую сорочку. На плечах черный плащ, а на голове широкополая шляпа.

Из-под плаща виднеются перевязи с торчащими кобурами, пока что пустыми. А в руке вместо того простенького пистолета с тремя спаянными стволами был настоящий громоздкий револьвер, только барабан был не коротким, а практически на всю длину ствола. Так что оружие выглядело как миниатюрный пулемет.

Рукава плаща были закатаны, а руки от локтей до запястий пылали синим огнем, которое действительно напоминало призрачные наручи.

Пояс стал одет в широки темные штаны и огромные сапоги, больше похожие на рыцарские, только из какого-то черного металла. Такой же широкий плащ и шляпа с мягкими полями. Могильный крест на его плече раздался в размерах, обзавелся металлическими кольцами на концах и множеством шипов.

Обширный живот толстяка охватывал широкий призрачный пояс из синего пламени, сквозь языки которого проступал символ черепа.

Рядом стоял Корона, который теперь походил на натурального лича из ролевых игр. Строгая мантия с множеством заклепок и ремешков. Факел, который он использовал для создания заклинания вокруг могилы, превратился в пылающий посох. Высокий ворот мантии казался сделанным из какого-то жесткого материала, кажется чей-то кости. А на голове скелета пылала огненная корона с острыми зубьями-языками пламени.

За его спиной виднелся тот самый гроб, который теперь был примотан к личу множеством пожелтевших бинтов. Кажется, гроб немного трясло, будто кто-то пытался вырваться из него, а сквозь щели сочился синий свет.

Последним был Ворот, который теперь стал похож на пугало для ворон. Весьма жуткое пугало. Будто на деревянный столб накинули старый рваный плащ с глубоким капюшоном и теперь непонятно, что скрывается под этим ворохом тряпья.

И только две вещи в этом облике выдают потустороннее существо. Синее сияние пламени, пробивающееся из-под капюшона. И тощая рука, полностью обмотанная темными бинтами, которая сжимает винтовку.

Только теперь эта винтовка была почти двух с половиной метров длинной, ложе из цельного куска черного дерева, казалось давно сгнившим, покрытым многочисленными бороздами. А ствол плавно переходил в лезвие штыка.

И общей во всей этой картине были лица. Вернее, черепа странной жуткой четверки. Там, где раньше были темные провалы глазниц, теперь бушевало синее пламя, которое смотрело прямо в душу. Стоило кому-то из них разомкнуть челюсти, как пламя сразу вырывалось наружу обжигающе-холодным дыханием.

И посреди этой жуткой картины еще более нелепо смотрелась чистая, ухоженная девушка с нежной гладкой кожей, синими глазами и черными распущенными волосами. Внешне она ничем не напоминала странных полумертвых скелетов. Обычная и весьма привлекательная девушка.

Вся кровь, покрывавшая ее до этого, куда-то исчезла вместе с одеждами новичка. Слипшиеся волосы превратились в шикарную прическу, отдельными прядями торчащую из-под ковбойской шляпы.

Кожаные штаны хорошо сидели на округлых бедрах. На поясе было несколько кармашков под карты, кобура под револьвер и ножны под холодное оружие. Упругую, хорошо очерченную грудь, помимо обтягивающего топика сейчас пережимали многочисленные ремни и крепежи.

А когда Анди облегченно потянулась, демонстрируя довольно сексуальные изгибы тела, я чуть слюной не подавился, честно. Затем она присела на соседнюю плиту и игриво уставилась на меня, подперев подбородок ладошкой. На ее руках я разглядел множество татуировок. Тут была змея как на рубашке карт судьбы, но остальные рисунки были больше какой-то оккультной тематики. Черепа, кресты и все такое. Мрачновато, но сделано крайне искусно и с вниманием к деталям.

Лицо у нее было миленьким, я бы даже сказал по-детски озорным, пухлые губки, маленький носик, непослушные пряди, которые она постоянно сдувала. Только вот в огромных синих глазах плескалось какая-то странная смесь эмоций, которые я никак не мог прочитать.

Встреть я ее на улице в моем прежнем, нормальном мире, то решил бы, что передо мной вполне обычная, довольно веселая и жизнерадостная девушка, любящая тусить, пить, есть, пробовать все новое и необычное. С немного нетипичным характером, переменчивым настроением, большими мечтами и импульсивными желаниями. С такой будет весело провести время, попутешествовать, поговорить, помечтать, разбавляя это все горячим сексом в самых неожиданных местах в самое разное время. А потом разойтись, спокойно и буднично, потому что таким как она не интересна стабильность. Им всегда нужно знать, что находится за облаками, за горизонтом или по ту сторону бесконечного океана. А не то, что есть под боком, что было тут вчера и обязательно будет завтра.

Я бы с уверенностью сказал именно так, загляни я в эти большие синие глаза в том мире. И до того, как увидел бы эту подтянутую, но все же миниатюрную фигурку залитую с головы до пят кровью. До того, как услышал бы ее короткие отрывистые приказы. До того, как понял бы, какие мистические чудовища беспрекословно ей подчиняются.

А сейчас я смотрел на это улыбающееся личико и просто не знал, что думать. Единственная мысль была — почему от нее пахнет медом и корицей? Этот запах был очень приятным, но еще больше заставлял усомниться в своей разумности.

— Что, симпатяжка, — усмехнулась девушка. — Увидел и сразу влюбился? А в кровавых тонах, я тебе, значит, не нравилась? Как морщился-то, а сейчас слюни пускаешь.

— Не морщился, — произнес я с улыбкой. Я слишком хорошо разбираюсь в чужих лицах и прекрасно умею контролировать свое, в этом я уверен. — Но удивлен, признаю. Впечатляющее преображение.

— Хах, — вздернула она носик. На вид ей было чуть больше двадцати, поведение скачет от восьмилетней девочки до сорокалетней, умудренной жизнью женщины. — Это ты еще не видел нас в боевой ипостаси. Вот когда Корона врубает ульту, тогда да. Ладно, не важно. Расклад у нас с тобой такой. Нас пятеро, значит я и моя длань должны тебе четыре жизни, чтобы было честно. Наруч не убил тебя, это одна жизнь. Я спасла тебя от гончей, это два…

— В каком смысле спасла? — удивился я. — Это был мой фамильяр.