Надежда феникса

В кабинете, где все увиденное вновь кажется нереальным и сказочным, потому что отчаянно контрастирует с тем, кто сидит за столом. И кто медленно поднимает на меня тяжелый, невыносимо-властный взгляд, от которого я вся покрываюсь мурашками.

В одно мгновение эти мурашки превращаются в огоньки, потому что тяжелый взгляд становится еще и пристально-мужским: так мужчины смотрят на женщину, которую хотят, других слов тут не подобрать. Этот взгляд стекает по моим волосам на лицо, касается губ, словно император уже клеймит меня поцелуем, скользит ниже.

А вот это уже совершенно точно лишнее! Как говорится, не принимайте на свой счет ничего, кроме денег, но когда тебя так безапелляционно рассматривают, я бы сказала, раздевают взглядом… Не знаю, может быть у них в империи так принято, или у императора просто слабость к женскому полу, но для современной девушки на деловой встрече это недопустимо. В деловом этикете такое вообще недопустимо!

— Мне сказали, что вы хотите предложить мне взаимовыгодное сотрудничество, — нарушаю тяжелую вязкую тишину я и шагаю к столу. Чем, кажется, вызываю у его императорского величества сбой программы. Он сначала отдергивает взгляд от моего декольте и фигуры в принципе, будто обжегся, а после снова смотрит в глаза. В упор.

В любом случае, так всяко лучше, чем раньше.

— С этикетом вас, должно быть, не познакомили, ларэй, — холодно произносит он. Хотя в этом холоде однозначно звучит сарказм.

Кто бы говорил про этикет!

— Не успели, — без малейшего смущения сообщаю правду. — Честно говоря, я сразу сказала, что здорово тороплюсь — поэтому все, что мне выдали — это ваше платье.

— Я похож на того, кто носит платья?

Не Феникс он, а ехидна. Крылатая. Правда, крыльев у него за спиной не было, и не только за спиной, но и вообще нигде. Темные волосы, резкие скулы, глаза — как ночное небо, широкие плечи — это все было в наличии, а крылья — нет. Интересно, он их под одеждой прячет?

Стоило мне об этом подумать, как император поднялся из-за стола, чтобы я в полной мере могла оценить комплектацию. Сейчас он возвышался надо мной так, что пришлось задрать голову.

— Я не в курсе вашей личной жизни и интересов. Буду очень благодарна, если мы сразу перейдем к обсуждению условий, поскольку…

— Вы очень торопитесь, ларэй, я помню. — Взгляд сверху вниз на мгновение отразил потерявшуюся в уголках губ улыбку, а после мне указали на кресло: — Прошу.

Опустившись в него, я положила руки на подлокотники, стараясь скрыть свое все-таки прорезавшееся волнение. С императорами других миров мне еще общаться не приходилось (да и нашего тоже, к счастью), но теперь вот такой полезный навык напрочь отсутствовал. Как отсутствовала возможность защититься от его сильной, властной ауры, которой, кажется, в кабинете пропиталось абсолютно все.

И темно-зеленые стены, тронутые вензелями серебристых узоров, и черное дерево мебели, и даже корешки книг и тяжелая подставка под письменные принадлежности, и… песочные часы. Жемчужная пыль тонкой струйкой сыпалась вниз в больших, массивных часах, цвет которых напоминал о слиянии малахита с агатом, а рядом стояли маленькие. В тех же тонах. Там крошка, напоминающая о попавшем в переделку, то есть в кофемолку, жемчуге, уже покоилась в нижней части.

— Полезная вещь, — сообщил мне император, очевидно, проследивший мой взгляд, — когда нужно принять сложное решение.

— Вот как?

— Времени уйдет немного, но за то время, что сыпется крошка Нарийских гор, уйдут и эмоции.

— Глубоко, — сообщила я, еще раз мельком взглянув на часы и снова переводя взгляд на императора. Он вернулся в свое императорское кресло — высокое, с резной спинкой, но по-прежнему смотрел на меня. К счастью, больше не в декольте, и это радует, но губы начинали гореть от одного такого «касания» его глаз. — Так мы перейдем к обсуждению?

— Вне всяких сомнений. Мой брат довел до вашего сведения, что сила алой сирин бесценна в наших краях?

— Да, и это было все, о чем он сказал.

— Узнаю Виора. — Феникс положил ладони на стол. Сильные мужские ладони с длинными красивыми пальцами. Еще бы, с чего им не быть красивыми — он же ни разу в жизни ничего серьезного ими не делал. Тьфу, Надя! Дались тебе его пальцы. — Предпочел все самое интригующее оставить мне. Впрочем, я его понимаю.

Только сейчас я осознала, что секретарь, проводивший меня сюда, испарился незаметно, как роса в полдень. И что мы, выражаясь языком моих (или уже не моих?) предков, не представлены. Почему-то мне в голову сейчас пришло, что имя у Феникса должно быть под стать ему: резкое, сильное и такое же властное.

— Интригующее? — перебила сама себя. — Ваш брат сообщил, что я каким-то образом могу помочь вам вернуть утраченное… то есть усилить имеющееся. В общем, что-то связанной с моей и вашей силой, но конкретики никакой не было.

— Все верно, — мужчина кивнул и чуть подался вперед. Стол у него был большой, широкий, но в этот момент я почувствовала себя странно: потому что от его энергии, от самого его присутствия меня подтолкнуло назад, как большим плавучим шаром маленький детский мячик на воде. — Ваша сила способна помочь мне вернуть истинную мощь Фениксов моего рода, которой мы лишились несколько поколений назад. Но для этого мне нужно провести с вами ночь.

Чего-чего?

Я, конечно, та еще наивняшка, но что-то мне подсказывало, что этот поборник этикетов, несколько минут назад рассматривающий меня как экспонат в музее эротических фантазий, имел в виду не чтение под луной и не совместные музицирования. Зато теперь становилось понятно, с чего он меня так рассматривал!

«Привези-ка мне братенька, цветочек аленький, тьфу, алую сирин! Для любовных утех».

— Нет! — Я взвилась с кресла маленьким возмущенным ураганом.

Маленьким — потому что рядом со мной мгновенно поднялся большой… гм, ураган. Он же Феникс, и снова возвысился надо мной не только с высоты своего роста, но и с высоты императорского положения.

Да мне плевать!

— Что-то не так? — вкрадчиво поинтересовался этот… этот! А я еще его имя хотела спрашивать.

— Все. Не знаю, может быть, в вашем мире принято делать женщинам такие предложения…

— Вы не из нашего мира, ларэй.

— Чему несказанно рада!

— Вы из более прогрессивного мира. Там, где вы выросли, для женщины нет ничего страшного в том, чтобы отдаться привлекательному мужчине исключительно для удовольствия.

От такой прямоты у меня сначала пропал дар речи, а потом захватило дух. Вот тебе, Надя, и деловое соглашение! В смысле, соглашайся на все, по традиции: «Вы чертовски привлекательны, я чертовски привлекателен, так что зря время терять»! Этот фильм обожала моя бабушка, а я сейчас обожала ее. За то, что привила мне элементарное самоуважение и умение общаться вежливо. Потому что весь русский фольклор, который крутился у меня на языке, точно дела не исправит.

— И вы, ваше величество, решили предложить мне это? — подхватила я его тон. — Потому что считаете, что в нашем мире женщины все, как одна, готовы запрыгнуть в вашу постель только потому, что вы… привлекательны, да еще и император, а они прогрессивны? В таком случае, боюсь вас разочаровать, но не все. И уж тем более я — точно не все. Я — это я, и я говорю вам «нет». А теперь потрудитесь вернуть меня домой!

Феникс нахмурился.

— Вы определенно не все, ларэй. Вы — алая сирин. Вспышка силы вашей сестры — перед тем, как она потеряла сознание, привела нас в ваш мир. Поскольку вы из такого прогрессивного мира, а сила сирин передается только в процессе первой брачной ночи, я предположил, что с этим проблем не возникнет. А впрочем, их и так не возникнет. Поскольку, когда я обрету полную мощь своей силы, я смогу исправить то, что произошло с вашей сестрой в мгновение.

Я открыла было рот, собираясь перейти на фольклор, но тут же его закрыла. Что? Он сказал, что может исправить то, что произошло с Верой? Может ее спасти? В считаные секунды?

«Не за просто так, Надя», — подсказал внутренний голос, но я от него отмахнулась.