Жена в лотерею

– Для вашего же блага, миледи, – заявил мой мучитель.

А затем развернул полотно и, не церемонясь, рванул от него приличный такой кусок, как будто вкладывая в это действие всю свою злость.

Дальнейшее напомнило мне лагерь «Солнечная полянка», в котором я отдыхала в детстве. Был там такой конкурс – кто быстрее сделает мумию из туалетной бумаги, обмотав ее вокруг подопытного.

Нечто подобное повторилось сейчас.

В роли мумии – Цицинателла де ла Мередит, в роли туалетной бумаги – миткаль.

Я не шучу, эта на редкость неприятная по виду ткань действительно напоминала туалетную бумагу.

Эсквайр Теодор Рутланд задрапировал ее на обездвиженной мне небрежно, но пышно, не скупясь – траурный наряд оказался полностью скрыт под фалдами миткаля. И даже набросил мне на волосы подобие фаты.

В конце же перевязал все это издевательским бантиком прямо у меня на попе.

– Вот теперь идеально, – сказал эсквайр и хлопнул меня по этому самому месту.

Вне себя от нахлынувшего возмущения, я шокировано ахнула.

– Того-этого, господин Рутланд, а вы не переборщили? – рискнул вставить Редж, с сомнением глядя на меня. – Может, все-таки к Фиц-Патрик…

– В самый раз, – осадил Теодор. – Ее свадебный наряд прогремит не только в нашем городе, но и по всей стране. Вы будете у всех на устах, миледи. Не благодарите.

– Это фирменное издевательство! – взвыла я.

Видок у меня и правда был еще тот. То ли «Мумия возвращается», то ли уже вернулась. Черте что и сбоку бантик – иначе не скажешь.

В своих светлых наивных мечтах я иногда представляла свою свадьбу с прекрасным и добрым возлюбленным. Он был вежлив, спокоен, галантен и интеллигентен. То есть полная противоположность мужчине, что стоял передо мной!

Еще в этих мечтах я частенько во всех мелочах продумала свой свадебный наряд. Так вот, я всегда хотела, чтобы он был простым и лаконичным, как у герцогини Сассекской Меган Маркл.

А не вот это вот все!

В общем, мой жених и мое платье были бесконечно далеки от моих мечтаний. А еще, называется, в сказку попала…

– Вы считаете, это издевательством? Хотите, я расскажу, что такое издевательство на самом деле? – Рутланд яростно дернул меня за руку – очевидно, я совсем его довела. – Это когда ты влюбляешься в красивую девушку, и готов весь мир положить к ее ногам… А потом вдруг случайно узнаешь, что эти прекрасные чувства – следствие приворотного зелья, которое она подмешала в твое виски на приеме в честь отцов-основателей города. И сделала это не из любви, что, может быть, было бы еще простительно, а преследуя свои низменные цели. Так что лучше молчите об издевательстве, миледи. И идите за мной.

Я пошла. Что еще мне оставалось делать?

Как-то не особо хотелось, чтобы на глазах у рабочих своего цеха Рутланд бы перекидывал меня через плечо и тащил.

Чувствовала я себя в этом миткалевом наряде на редкость некомфортно и вспоминала шикарное свадебное платье из гардероба Цицинателлы.

Может, стоило сразу подчиниться и не пытаться бежать?

Раз уж обстоятельства сложились таким образом, что придется все-таки выйти замуж, может, нужно было попытаться получить от этого хоть какую-то радость?

Хотя, какая уж тут радость? Я обернулась на мужчину, который только что бесцеремонно поднял меня перед собой в седло и дернул поводья.

В его медовых глазах были только темные, пугающие чувства.

Нет, я все сделала правильно!

И мне обязательно нужно будет попытаться сделать это еще раз.

Сбежать от него!

ГЛАВА 7

Ослепительно улыбаясь, Теодор снял меня с лошади. Улыбка у него была чудесная – красавец, что там говорить!

Тем обиднее показалось мое положение.

Ведь улыбался он с явной издевкой, которую не заметили тут же окружившие нас люди в пестрой толпе. И явно увидела я.

– Без глупостей, миледи, – с тихой угрозой предупредил эсквайр, подавая мне руку.

От его мануфактуры до храма, в котором должно было проходить торжество, мы ехали совсем недолго. Так что уже можно было не надеяться – не опоздаем.

Если бы я не была охвачена переживаниями по поводу предстоящего замужества, то ахнула от восторга перед оригинальной архитектурой этого строения.

Храм находился на высоком холме и как бы парил над заснеженным городом. Впрочем, зданием в полном смысле слова его было назвать сложно.

Он представлял собой скопление тонких ажурных арок из поблескивающего камня. Это была целая галерея, бесконечный лабиринт изящных форм, перетекающих одна в другую.

Несмотря на зимнее время года, вокруг храма произрастала пышная фиолетовая трава, навевающая ассоциации с лавандовыми полями. А сами арки были увиты чудесными белыми цветами, одновременно похожими на лилии и на цветущие вишни.

Аромат в воздухе стоял небывалый – я вдохнула и тут же почувствовала, как слегка закружилась голова.

Кажется, эти цветы оказывали какой-то странный эффект – меня морило. Но окружающие и особенно Теодор Рутланд выглядели очень бодрыми и собранными.

Наверное, виноваты были не диковинные цветы, лепестки которых летели по ветру, точно снег, а волнение.

Первые мгновения мне сложно было воспринимать окружающую обстановку. Впечатления навалились разом!

Но вскоре я смогла чуть освоиться и приглядеться.

Сначала обратила внимание на одеяния гостей, а потом уж на их лица.

Относительно одежды – это было очень похоже странную смесь средневековой и викторианской моды девятнадцатого века моего мира. Кринолины, корсеты, роскошные ткани и вышивки, кружева, перчатки, бижутерия у женщин.

Фраки, камзолы, жилеты, галстуки у мужчин.

Надо сказать, мой красавец-жених не отставал от всего этого великолепия. Его темный свадебный костюм с искусным шитьем по сравнению с остальными был прост, но в этом и была его изюминка, придающая особый стиль и элегантность.

Отставала от всей этой разодетой толпы одна я, завернутая в разнесчастный нелепый миткаль!

О, я легко могла читать по лицам гостей! Недаром папа всегда говорил, что у меня очень хорошо развита эмпатия.

На Теодора все смотрели чуть ли не с обожанием, особенно дамы, которые тут же окружили его стайкой. Особенно льнула к нему одна леди, здорово смахивающая на пастушку Бо Пип. У нее была пушистая пшеничная челка, падающая на наивно распахнутые голубые глаза-пуговки. При этом красавицей ее назвать было ну никак нельзя – нос девушки был длинноват, а губы она все время старалась сложить бантиком.

Просто вот такая обращающая на себя внимание внешность…

Наглая Бо Пип полностью завладела его вниманием, в то время, как я осталась со всеми этими незнакомцами наедине!

И вот, что я скажу: на меня, в отличие от Рутланда, с насмешкой и презрением.

Я видела, как оглядывали мой «наряд», видела смешки в ладошку, чувствовала косые взгляды, и буквально слышала за спиной шепот возбужденных голосов, словно тихонько зашипели змеи, свившиеся в клубок:

– Вы только посмотрите на нее, что нацепила! Это абсолютно неприемлемо и неприлично.

– В очередной раз захотела привлечь внимание…

– А я-то думала, Цици разоденется в пух и прах! Вот тебе и наша первая модница!

– Денег на нормальное платье не хватило, вот явилась на свадьбу в простыне…

– Конечно, ведь ее братец сбежал, прихватив последние фамильные драгоценности. Даже завалящихся сережек ее бабули не оставил… И поделом ей!

– Не пара она милорду Рутланду, совсем не пара… И что он нашел в этом ведьмином отродье?

– Когда я услышала об этой свадьбе, то была обескуражена…

– Уж лучше бы Теодор женился на Лидии Гарднер. Вон как они хорошо смотрятся вместе. Уж вот кто была для него лучшей женой! Она и мила, и добра, и благодетельна. А Цицинателла, как и ее бабушка, не чурается темной магии…

– Да, проведение несправедливо к таким, как леди Гарднер, в то время, как особам вроде де ла Мередит, незаслуженно везет в жизни…

М-да уж, судя по всему, Цицинателлу в этом городке, мягко говоря, недолюбливали.