Страница 6 из 12
Наверное, они могли бы быть добрыми, эти глаза, смотреть с мягкостью и теплотой… Но только не на меня. Мне были предназначены самые темные чувства – раздражение, презрение, гнев, ненависть…
В темные шелковистые волосы эсквайра, небрежно перетянутые лентой, так и хотелось запустить руку… Странно, никогда бы не подумала, что мужчина с длинными волосами может выглядеть так мужественно.
Да, Теодор Рутланд был живым олицетворением слов «мужественность» и «сила». Его гордая осанка, преисполненные внутреннего достоинства и силы манеры, и то, как уверенно и красиво он держался в седле, говорили о многом.
И это не считая низкого, хрипловатого баритона, который обволакивал тебя, как мягкий кокон. Даже несмотря на то, что вещи он говорил совсем для меня неприятные…
Про могучую накачанную фигуру эсквайра с узкими бедрами и широкими выдающимися плечами лучше было вообще умолчать! И о том, как красиво и ладно сидела на нем его одежда – бархатный камзол с неяркими узорами и широкий черный плащ с меховым подбоем, который живописно вился около крупа лошади.
Я вспомнила своего последнего поклонника из интернета, который, к слову, в реальности оказался худющим долговязым парнем с крысиным личиком и рыжими кудрями в разные стороны, и сглотнула.
Никогда не судила людей по внешности и вообще…
Но!
Поистине, до этого мига мне не доводилось встречать таких впечатляющих, могучих, властных и сильных мужчин, как эсквайр Теодор Рутланд.
Мой, на минуточку, вроде как почти муж.
Если не удастся убедить его в обратном…
– Не Цицинателла? – задумчиво переспросил мужчина, сдерживая своего коня, который топтался вокруг меня, и во мне забрезжил лучик надежды. – Что ж, тем лучше, миледи. Такими интересными разговорами вы сами даете мне в руки прекрасный повод от вас избавиться. Думаю, что главный лекарь лечебницы для душевнобольных Д,Арчибальд со вниманием отнесется к вашей бредовой идее… И будет рад поместить вас там на некоторое время для изучения этого феномена.
– В психушку? – испугалась я. – Не поеду!
Дело принимало скверный оборот.
– Так что вы там говорили про то, что вы не Цицинателла? – издеваясь, переспросил Рутланд. – Яна… Ершова, так, кажется, вы себя назвали? Какое нелепое для наших мест имя. Право слово, могли придумать что-нибудь более правдоподобное.
Пришлось спешно переобуваться и спасать положение.
– Нет-нет, Цици я! Нутелла, как она есть! Вы правы, эсквайр, я и впрямь это выдумала. Просто я действительно не понимаю, зачем нам с вами жениться? Вы этого не хотите. Я осознала, что тоже не хочу. Так почему бы мирно не решить этот вопрос и не отменить всю эту сва…
Я не договорила. Теодор вперился в меня своими золотистыми глазами, которые вмиг потемнели от гнева и каких-то еще непонятных чувств…
Непонятных… Не знаю. Мужчины никогда не смотрели на меня так.
С такой… Страстью.
Далее произошло нечто удивительное. Мужчина склонился ко мне, обхватил за талию и легко поднял в седло. Как морковку с грядки вытащил. Он усадил меня боком к себе, а могучие руки так и остались на моей талии.
– Зачем жениться? – с издевкой переспросил Теодор. – После всего, что вы совершили и сказали, после вашего подлого обмана, после того, что вы сделали со мной, вы спрашиваете, зачем нам жениться? Поистине, вы – дьявол во плоти, миледи.
– Я сожалею об этом… привороте, – попыталась зайти с другой стороны я, надо же было хотя бы начать как-то решать проблемы, что проклятая Нутелла навлекла на мою голову. – Давайте помиримся и обо всем забудем.
Плохая попытка. Это была явно плохая попытка.
– Такая жестокая и хладнокровная, что это даже восхищает, – тихо, но яростно проговорил мужчина. – И прекрасная. Даже с той тьмой, что у вас в душе… Все равно неизъяснимо прекрасная.
Теодор взял меня за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза.
– Так легко говорите об этом, зная, какой ураган страсти бушует внутри меня? С каким трудом я сдерживаюсь, чтобы не овладеть вами прямо здесь, на снегу? Сделать это жестоко и грубо, как вы того заслуживаете. И плевать, что после этого все узнают то, что я тщательно скрывал все эти годы… Знаете, в моем понимании шантажисты – самый отвратительный, мерзкий и трусливый народ. Прискорбно, что я буду женат на одной из них.
Золотистые глаза были очень близко – в них пылал бешеный огонь ненависти и страсти… И я не знаю, чего было больше. Чего мне хотелось, чтобы было больше…
– Так не женитесь! – не выдержала я, сама испугавшись своих чувств. – Все можно исправить, сделаем отворот и разойдемся в разные стороны. Что касается шантажа, то я забуду, чем там вас шантажировала. Считайте, уже забыла!
Кстати, относительно последнего, тут я была правдива, как никогда. Подлая Нутелла не соизволила сообщить мне, чем шантажировала Рутланда.
И что у него за травма.
Она ведь проговорилась про какую-то травму… Боже мой, он опасен! Всем своим существом я чувствую, насколько этот мужчина опасен! И чертовски привлекателен – с какой-то потусторонней силой он влечет меня к себе…
Я почувствовала, что мои щеки пунцовеют, и хотела отвернуться, он не дал. Притянул к себе, неотрывно глядя на мои губы.
Самое странное заключалось в том, что под его пламенеющим взглядом мне почему-то до одури захотелось их облизать.
Что я и сделала. Как-то само собой, нечаянно вышло…
Рутланд дернулся, выпустив поводья, которые держал левой рукой, и я почувствовала на своих губах его опаляющее дыхание.
– Если вы думаете, что я поверил хотя бы одному вашему слову, то вы – непроходимая дура, сударыня. В леди Цицинателле де ла Мередит нет ничего человеческого. И я уже убедился в этом на своем горьком опыте. Ваши игры окончены. Началась моя игра. Совсем скоро вы будете полностью принадлежать мне. Ваше тело будет моим. А души вашей мне не надо. Я знаю, насколько она черна.
Мне вдруг стало так обидно, что горькие слезы сами собой неожиданно хлынули из глаз. Моя-то собственная душа не была черна! Я не сделала этому Рутланду ничего плохого… Зато теперь должна была расплачиваться перед ним за грехи другого человека, и познать всю силу его ненависти, от которой мне становилось дурно.
Но, по правде, еще дурнее было от его откровенных признаний, пламенеющего взора и горячих сильных рук.
Чтоб ты провалилась, гадская Нутелла! Прохлаждается там со стриптизером в моем теле, а я тут вынуждена страдать от гибельной ненависти мужчины, один взгляд которого заставляет мое сердце биться сильнее.
– Не нужно слез, миледи, – равнодушно сказал Теодор и пришпорил коня. – Ваши слезы – вода. Они не окажут на меня никакого влияния. Сейчас вы получите то, чего добивались. Ради чего пошли на преступление. Так будьте готовы получить сполна!
ГЛАВА 5
На лошадях ранее мне кататься не доводилось. Будь я в седле одна, а не с Рутландом, точно сошла бы с ума от страха.
Это оказалось так высоко, шатко и ненадежно… Но Теодор великолепно держался в седле, одной рукой придерживая меня за талию. Довольно грубо, между прочим.
Зато я могла не переживать за то, что лошадь вот-вот скинет меня в ближайший сугроб. Нет, падать-то, наверное, было б не так жестко, как на обычную землю, но все равно в снег меня как-то не тянет!
Замуж, по правде говоря, тоже…
Хотя, подозреваю, об этом мечтал не только жеребец, но и сам Рутланд. Свалить под ракитовым кустом, да там же и прикопать. И никакой свадьбы! Думаю, он так не сделать только потому, что понимал – даже, если избавится от меня, действие приворота не закончится.
Так что оставалось только жениться…
Интересно, что там за такие сильные чары при привороте использовала Цицинателла? Они ведь еще мне и погибелью, между прочим, грозят! Нужно обязательно попытаться это выяснить.
– Значит, траур, – проговорил между тем Теодор с презрением и, как мне показалось, горечью.
Я непонимающе обернулась на мужчину. Интересно, что на этот раз он имеет ввиду?