Страница 5 из 7
Рассматривая вопрос человеческой агрессии, необходимо учитывать, что виду Homo sapiens около 40–50 тысяч лет, а эволюционный путь в целом приматов составляет два миллиона лет. Все это время выживали более агрессивные, безжалостные, готовые к смертельной схватке за право сохранить жизни свою и своего потомства. Так и сформировались модели поведения человека на генетическом уровне.
В свою очередь идеи, которые заключаются в том, что достигать цели в жизни нужно не любым путем, а за счет многочисленных компромиссов, появились всего 10-15 тысяч лет назад. За этот короткий промежуток времени биологические качества и инстинкты не могли исчезнуть. Наши навыки социального общения все еще слишком неустойчивы. По мнению психологов-эволюционистов, нет необходимости формировать в человеке агрессивность, жестокость, безжалостность. Достаточно просто разбудить их. Они дремлют в каждом из нас. Когда инстинкты выходят на поверхность, уже разум впадает в сон. А как гласит испанская пословица, «сон разума рождает чудовищ».
В том, как легко нормальный человек способен переродиться в жестокое существо, нас убеждает как эксперимент Абрамович, так и недавняя история. Возьмем нацизм в Германии.
Немцы на тот момент представляли собой одну из самых культурных наций Европы. Американский психиатр Дуглас Келли задался целью найти «возбудитель нацистской болезни» у подсудимых главного процесса человечества – Нюрнбергского трибунала. Им были проведены всесторонние исследования, показавшие шокирующий результат – все нацисты психически нормальны! Никто из испытуемых не выказал склонности к насилию, в том числе комендант концентрационного лагеря Освенцим Рудольф Хесс. Последний оказался отличным семьянином и работником. Вывод напрашивается один: преступления немецкого нацизма (равно как и бандеровцев) обусловлены не психическими отклонениями, а результатом пропаганды, пробудившей в людях те самые дремлющие «звериные» инстинкты. Иными словами, нацисты считали, что поступают правильно и находятся на стороне правды и добра. Согласитесь, ужасающее заключение.
Здесь уместно вспомнить Льва Толстого, который говорил: «Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, самый худший сорт человека – который живет чужими мыслями и своими чувствами. Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности – все различие людей. Люди, живущие только своими чувствами, – это звери».
Если быть предельно честным, фашизм, подобно спящему вирусу, может быть в каждом из нас. И мы можем наблюдать, как, например, европейские государства потворствуют тому, чтобы это чудовище не впало в глубокий сон. Как известно, укреплению гуманизма в обществе способствует вытеснение из информационного пространства того, что пробуждает инстинкты. Однако в этом вопросе главенствует вопрос экономической выгоды, как бы цинично это не звучало.
Теперь обратимся к не менее важному аспекту (если не основному) рассматриваемой в этой главе проблемы – восприятию человеком другого человека. По этимологическому словарю Крылова А.Г. в русском языке слово «другой» восходит к той же основе, что и друг, и имело такое же первоначальное значение. Новое значение – «иной» – развилось на основе оборота «друг друга» или «друг другу». В романских языках корень слова «другой» имеет латинское происхождение от слова alter, что означает «другой из двух». Категория «другой» в философии определяется как «не-Я». То есть «другой» – это любой, кто не является мной, отличен от меня, не тождественен мне и даже противостоит мне, но в то же время относится, как и я, к человеческому роду, и внешние проявления его жизнедеятельности напоминают мои собственные, хотя я и не могу проникнуть в их глубинное измерение.
Существует как минимум три проявления «другого» – это непосредственно другой, а также иной и чужой. Последний лик представляет для нашего исследования наибольший интерес, потому как если с существованием другого и иного мы готовы мириться и вполне успешно находим точки соприкосновения, то чужой внушает страх и ужас, ибо эта фигура «не одной со мной крови» воплощает собой смерть.
Массовая культура привила однозначное восприятие чужого – враждебный пришелец (вспомним знаменитый фильм: жутким безмерно агрессивным ксеноморфам только и нужно, что проникнуть в человеческое тело для размножения ценой гибели носителя). Мы не в состоянии его понять, измерить его привычными категориями реальности, потому что он не вписывается в их рамки. Он из чуждого нам мира. Ему никогда не найдется места рядом с нами. Он по каким-то неясным для нас причинам отказывается от диалога с нами, значит, стремится к насилию, стремится навязать свои ценности, разрушив при этом наши.
Для понимания наших поведенческих особенностей обратимся к интересной детали антропогенеза. Сравнительно недавние палеонтологические находки опровергают традиционные представления о том, что все значимые культурные прорывы были совершены исключительно нашими далекими предками. Сегодня можно говорить о том, что на Земле в одно время сосуществовали как минимум три вида людей, три разных человечества, имеющих аутентичные культурные, социальные и обрядовые, в том числе погребальные, практики. В нашем распоряжении нет достоверных свидетельств, почему те же неандертальцы сошли с исторической арены (традиционные взгляды – вымирание или ассимиляция), однако, существует непопулярная и достаточно неудобная для нас (но много объясняющая) гипотеза, согласно которой наши более развитые предки попросту истребили других людей. Они были для них чужими во всех смыслах этого слова.
Чужой в нашем сознании – потенциальный, если не однозначный, враг. Его нужно сдерживать границами, международным правом, военной силой, ядерным арсеналом. В противном случае он грозит прорваться на нашу территорию и утопить нас в крови. Для нас лучше, если бы чужой не существовал, был стерт с лица Земли. Между нами и чужим ценностная пропасть.
Мы хотим, чтобы люди вокруг были похожи на нас. Мыслили как мы, действовали также. Мало кто допускает, что люди могут быть нашей полной противоположностью, и это не лишает их права на существование, не делает их убийцами и каннибалами. Но сегодня индивидуализм – едва ли не очередное религиозное убеждение. Именно он подталкивает нас к болезненной поглощенности собой. Все больше людей удивляет сам факт существования людей, имеющих взгляды на жизнь, выходящие за берега мейнстрима. Точно такие же схемы действуют на уровне государств. Ведь государствами управляют люди. А люди зачастую иррациональны.
Иррациональность преодолевается исключительно волевым усилием. Умение реалистично оценивать себя и способность терпимо относиться к слабостям окружающих достигаются через ежедневный труд над собой. Осознанность – вот, что по праву может считаться духовным подвигом. Но немногие на это способны. Ведь проще оправдывать себя.
Проблема в том, что наши реакции на какие-либо поступки окружающих или события зачастую нам только кажутся рациональными. На деле они – лишь отражение глубинных психологических процессов, которые мы не то чтобы не стремимся обуздать (в современной психологии это называется «принять своих демонов»), но даже не осознаем. Благодаря эволюционным особенностям нашей психики, мы, вероятно, почти никогда не бываем непредвзяты в наших суждениях. Наш ум полагает себя центром мироздания. Нас влекут за собой коллективные эмоции, триггеры из детства, нарциссические расстройства, комплексы, ложные убеждения, предрассудки, элементарное невежество, параноидальные опасения, эгоизм, иллюзии относительно своих моральных качеств, демагоги, разжигающие в массах эмоции страха, гнева и возмущения. При этом прогресс и просвещение не устраняют иррациональности нашего поведения. Меняются формы, но не суть. Посмотрите, с каким маниакальным усердием из общественного пространства западного, читай – цивилизованного, мира изгоняется все русское, начиная от политических символов, заканчивая культурой. А, казалось бы, времена маккартизма, тем более, охоты на ведьм, давно прошли. Словом, боги живут в нас самих, а мы, вместо того, чтобы прислушиваться к их голосам, плетемся за проходимцами, что обещают рай здесь и сейчас.