Тайна и откровение

Вот на что люди готовы лишь бы свалить ответственность за свою жизнь на кого-то другого!

Оливер страдальчески простонал и опять уткнулся лицом в матрас. Толкнул ногой девушку в щиколотку и та недовольно скривилась. Воскликнула обиженное «Что?».

– Вот почему у тебя нет парня, – буркнул в матрас Оливер, – он тебе «ты красотка», а ты ему «а знаешь особенности сект?».

Джейн закатила глаза, а Артур облегчённо выдохнул от мысли, что ещё не нашелся мужчина, нашедший разум и любознательность Джейн прекрасными. Что она невинна и никто ещё не прикасался к ней.

– Я просто поздний цветок, – протянула, без капли недовольства. Не звучала обиженно.

– Ага-ага, говори себе это чаще. И останешься сорокалетней женщиной с кучей кошек. Хотя… лучше так, чем как моя мать, – тяжело вздохнул Оливер.

– О чем ты, любовь всей моей жизни? – спросила, повернувшись лицом к Оливеру. Тот перевернулся на спину и глядел в потолок. Поджал губы. Выглядел грустным и опечаленным.

Артур же любопытно прислушался. Знал, что сейчас Оливер будет говорить о том, насколько его отец ужасен. Но мужчина не был мягким, чтобы его это задело. Ему было всего лишь любопытно.

– Тебя расстраивает, что твоя мать приняла обратно мистера Калвера?

– Угу, – скорбно угукнул Оливер, – я не хотел, чтобы он возвращался… Он…

Джейн раздраженно простонала, Артур мог видеть в зеркале, как она закатывает глаза, а Оливер неловко ежится. Напоминает щенка который сжался, стараясь казаться меньше, после того, как совершил что-то запрещенное.

Мужчина повел языком по губам, по сухой коже, смачивая её. Внимательно, неотрывно смотрел на Джейн. Она повернулась на бок, лицом к Оливеру. Хмурилась, разглядывая своего друга. А после вновь закатила глаза и раздраженно толкнула парня ладонью в плечо.

– Представляешь, Олаф, так бывает. Нам не всегда нравятся наши родители. Но, – перелезла через Оливера и спрыгнула с кровати. Села на корточки перед своим рюкзаком и принялась в нем рыться, – но мы ничего не можем с этим сделать.

Встала, держа в одной руке порядком потрепанный блокнот. Он казался немного распухшим. Будто побывал в воде. Кое-где можно было увидеть загнутые уголки страниц.

Девушка выровнялась, стоя перед Оливером. Тот глядел на неё снизу вверх, ещё больше напоминая Артуру щенка. И от этой мысли мужчина поморщился, от чего на переносице появились складки презрения.

Никогда не думал, что его дитя, от его плоти и крови, будет выглядеть таким жалким. Словно постоянно желает утешения.

В понимании Артура, мужчина, даже ещё парень, не мог позволить себе так выглядеть. В его мировоззрении искать утешения могут позволить себе лишь женщины. Но не мужчины. Никогда не мужчины.

Джейн же, казалось, так не думала, потому что цыкнула языком и в каком-то мужском жесте, который обычно появляется у девушек, растущих в окружении множества братьев, положила ладонь на плечо Оливера и сжала пальцы на его футболке.

– От того, что он тебе не нравится – он не станет другим человеком. Просто некоторые люди такие и все. Они не поменяются. Ты можешь или смириться и принять, но потом не пытайся передать. Или же продолжать спрашивать у себя «Зачем? Почему?», но единственный, кому это доставит неприятности – это ты сам.

Ладно-ладно, щеночек, или сюда, – притворно ласково, слишком наигранно, скрывая за этим искреннюю нежность, засюсюкала, как с малым ребенком, – иди, тетушка Джейн тебя утешит.

Оливер тут же потянулся к подруге. Уткнулся лбом ей немногим ниже рёбер. Обнял, сдавливая её талию, пряча лицо в ткани её футболки. Девушка же сюсюкала, как матеря на детских площадках и сама хихикала с этого. Но нежно перебирала волосы на затылке Оливера.

Артур же нахмурился, крепко сцепил зубы. Шумно дышал, от чего крылья носа раздувались. Он ощущал, как короткие ногти впиваются в грубоватую кожу его ладоней. За годы службы ладони покрылись мозолями от оружия и из-за многочисленных тренировок. Задел ногтем корку затверделой кожи.

Он хотел оттащить Оливера от Джейн за воротник. Отбросить его в сторону и пригвоздить взглядом. Оставить в углу, как неразумное дитя. Хотел посадить Джейн на цепь в собственном подвале, чтобы её никто не видел и никто к ней не прикасался.

Резко вдохнул от яркости этих образов и это немного, к ещё большому страху – всего немного! – его ужаснуло. К нему, наверное, как и ко многим людям, периодически приходили жестокие мысли. Но они были мимолетны, как внезапно вспомнившееся, что нужно купить масло. Кто-то подрезал на дороге и представляешь, как этот водитель врезается в фонарный столб или же здание.

Но таких мыслей – реальных и приятных до дрожи пальцев и до прерывистого дыхание, прежде не было. Ему показалось, что ещё бы доля секунды и он совершил бы это.

Это не было свойственно обычной физической тяге, как он думал у него есть.

Резко сглотнув, чувствуя ком в горле. К нему пришла мысль «Это ли влюбленность?».

Так много историй, что во время влюбленности хочется спрятать возлюбленного от всего мира. Но Артур полагал, что это изощренное приукрашивание.

Он отступил назад, ужасаясь мысли, что, возможно, он влюблен. Слишком быстро, слишком внезапно и неожиданно. И совершенно непрошено. Он этого не хочет. Никогда не хотел. Всегда ведь гордился своим разумом и способностью действовать холоднокровно, продуманно и логично. А влюблённость, одержимость человеком, опьянение гормонами счастья, то, чего он совершенно не хочет.

От ужаса совершенно позабыл о ключах, что крепко сжимал в руке. Разжал кулак и те громко ударились об брелок, звякнув. Увидел в отражении зеркала, как Оливер и Джейн резко повернулись лицом к коридору.

Оливер, в смущении, отшатнулся от девушки. Она же не обратила на это внимания.

Артур натянул на лице отцовское дружелюбие и гостеприимство. Скупую, натянутую улыбку и пошел вперед, не скрывая своих шагов.

Оперся плечом на дверной проем в комнату Оливера, небрежно навалившись. Поигрывал в пальцах ключами, разглядывая подростков. Поднял брови, будто забавлялся, а не был в ужасе от внезапного осознания. Старался не задерживать взгляда на Джейн слишком долго.

– Чем занимаетесь, детишки?

Оливер, в поистине подростковой манере и приступе максимализма, закатил глаза, корча недовольное выражение. Артур едва не поморщился. Поборол этот порыв, лишь от того, что здесь была Джейн. Был уверен, что она недовольно нахмурится, если при ней мужчина начнет отчитывать Оливера за неуважение и пренебрежение. За ребячливость.

Девушка же подняла руку с блокнотом.

– Готовимся к экзаменам. Как и говорили вам. Сэр, – с расстановкой, с таким ударением на все это и подробно, что это просто не могло быть серьезно. Будто забавлялась его вопросом и переигрывала, в попытке подыграть. Но на губах была лукавая, лисья улыбка.

– Ваши мозги превратятся в жидкость, если будете слишком усердствовать, – от собственных слов, будто обращался к пятилеткам, хотелось скривиться, – так что пошли. Проветритесь.

– О, вы нас ведете на детскую площадку? – тоже уловив его тон, неестественный, будто общался с детворой, принялась подыгрывать, насмехаясь, Джейн. – Покачаете меня на качели, мистер Калвер?

– Конечно, но никакого сладкого до ужина, – продолжил мужчина, но сбросив игривость сказал, заметил, как Джейн тут же любопытно склонила голову, приглядываясь к нему. Уловила смену и это восхищало его и умиляло до странного щемления в груди, – давайте. Собирайтесь. Поедете со мной в магазин.

– Не хочу, – начать капризничать Оливер, нахмурившись.

– Собирайся, – строго, как начальник, а не отец, отдал приказ Артур и Оливер тут же напрягся, ощутив это. Казалось, лишь из-за упрямства или от того, что ему не нравился командирский тон, хотел возразить. Но Джейн наградила его недовольным взглядом и парень под ним тут же стушевался.

Артур ещё несколько секунд внимательно и хмуро глядел на Оливера, молча, лишь одним взглядом, спрашивая: «Ну, что? Возразишь мне?». Но парень не осмелился и мужчина одним движением развернулся на пятках и вышел из комнаты. Услышал позади, едва слышный шепот Джейн по отношению к Оливеру «прекрати» и усмехнулся на это.