Страница 4 из 5
«Шеша, я прибыл сюда, на Махадеве, ради тебя!!! Я буду исполнять твоё желание! Желай, что хочешь, только не ощипывай Гаруду полностью, а только частично, чтобы он смог и дальше служить средством передвижения для Нараяны! Так мне посоветовал Махадев».
Все с облегчением выдохнули, кроме Гаруды, который по-настоящему обиделся, с прищуром, и перестал прятаться, сев профилем к Васуки. Махадев на столь вольную трактовку своих слов лишь выразил глубокое убеждение в божественности желаний Шеши.
Шеша все ещё не понимал, что, собственно, происходит, и почему рефреном повторяется его имя, а не Наряны. Он навис над Наряной вопросительно, спросонья уточняя, не запустить ли в ходаков горсть огня, чтоб прогнать надоедал (всех, кроме Махадева, само собой), и тут заметил отсутствие Лакшми. И решил плюнуть огнем первым делом в Индру, ибо все несчастья постоянно из-за Него. Еле угомонили. Тем временем Васуки благостно вещал, закатив глаза под золотистые веки, пропуская мимо своего внимания весь драматический кипишь. Шеша, сосредоточившись на смысле обращений к себе, переключился с Индры на Васуки и настроил своё внимание на его пафосный бубнёж. Общество вокруг тоже немного успокоилось и вслушалось в долгое историческое вступление о потрясающей роли Нахгов во всемирной истории всех эонов. «Семирная история…» – вдохновенно повторял Васуки заведомо подготовленный экскурс в их общее прошлое и настоящее, начисто отрицая присутствие в них Гаруды, как стоящего упоминания. Наслушавшись вволю эпосов от Васуки, Шеша проявил всё-таки посетившее его любопытство, к чему это всё. Васуки больше не замечал в себе робости, его несло. Он принял пятиглавый аватар и заново прогремел повелительно о цели своего визита. До Шеши, видимо, наконец-то, дошло.
На Земле, внизу, не пели птицы. В этой гробовой тишине Шеша анализировал предлагаемое. На мгновение семь пар глаз приобрели цепкую осмысленность, и… снова подёрнулись беззаботной пеленой, а Махадев под сияющим взглядом Нараяны подвёл итог этой удивительной двойной аскезы:
– Васуки! Шеша только что пожелал, чтобы ты, вольно, на моё усмотрение, когда захочешь, с моего благословения, мог покидать мою шею для промысла земных мышей в своё удовольствие!».
Так мирозданию был явлен пример самоотверженной и совершенно бескорыстной дружбы, не чуждой даже гадам подотряда пресмыкающихся.
Правда, было мнение, что это – пример кое-чего другого, но такая трактовка события не получила большой популярности. Асуры же утверждали, что Махадев опять всех как-то обдурил… одарил, в смысле, конечно!
Эпюра 4. Подарок Благодетелям
«О, Господи!..» – только и смогла произнести Матушка Парвати, увидев вернувшегося с первой охоты Васуки на шее своего супруга.
Махадев был далеко, в медитации, а возле его неподвижного тела собрались в кружок преты и ганы, послушать новостей от нагулявшегося в отпуску Васуки. Васуки во время рассказа вел себя отвратительно, икал, отрыгивал и пукал, к всеобщей радости придворной нечисти, и ужасу Парвати.
Парвати притащила с полей кремации ведро пепла и принялась горстями присыпать следы жизнедеятельности Васуки, повторяя в укор обожравшейся твари : "Cтыдобища-то какая! Все ведь смотрят. Ведёшь себя, как голубь на памятнике! И когда в тебе всё переварится!.. Сколько же ты сожрал этих несчастных?.."
Наконец, Васуки отпустило немного, и к нему вернулась его обычная сонливость; он уже начинал подрёмывать, наблюдая сквозь подёрнутые золотистой пеленой веки, как суетится возле божественного супруга Матушка Парвати, и тут его посетила совесть. Точнее, Ганга, мощным пинком сверху, взвившись из джаты Махадева, освежила потоком и смыла сложное наносное биохимическое амбре с благоуханной камфары Его существа. Махадев улыбнулся сквозь бегущие по нему серебряные струи, не выходя в эфир. Обтекая и ёжась, Васуки спохватился – что же это он! – Так прекрасно поохотился благодаря воле Махадева, ползал по Земле в своё удовольствие, охотился в кустах и даже купался в болоте, а благодарность? Где его, Васуки, благодарность Махадеву, Нараяне, и Шеше? И даже Матушке Парвати, когда она обомлела, увидев обожравшееся бесформенное чудище, всё в тине, залезающее на её мужа? И не придавила тут же, а могла.
Традиционно Васуки решил посоветоваться с Шешей, насчёт подарка. Шеша всегда был рад помочь Васуки. Вот, например, третьего дня, на низшем совете, по отбору в Ноев ковчег, он протежировал и защищал Васуки перед собранием, колотя хвостом о трибуну, покрывая обвинения о воображаемых, по его убеждению, безобразиях обожаемого Царя глубоким контр-бас-хеви-альто : «Ва-Cу-Ки Нахг!!!». Этот убойный аргумент Шеша голосил на повышение резонанса до предела, и ничего не желал больше слушать.
На том низшем собрании присутствовали и самые низшие слои сущностей – люди. Васуки был убежден, что эти – гаже даже Гаруды, потому что постоянно огорчают Махадева, поднимая вопрос об ограничении передвижении Нагов по их территориям. Люди нервничали и требовали конкретизации. Лицензии на отстрел и убой. В итоге высший суд над низшим восторжествовал и объяснил, что геноцида не допустит, что это – любимые чада Махадева, и тому подобное и так далее… Ну, пинайте на себя, если что, короче. Таков был набор ответов.
Вот и сей раз, припоминая свой непреклонный героизм, солидарный Махадеву, Шеша растрогался и обещал подумать над просьбой Васуки.
«Свами, Свами!..» – тревожно привлекла внимание Нараяны Лакшми. – «Шеша опять думает…».
«Дорогая! Ты, главное, не расстраивайся. На Индрани от этого изумруды меркнут".
«Но Шеша опять общался с этим Нагом Васуки».
«Дорогая, мальчики просто безобидно дружат, – и, пресекая возражение Лакшми, добавил:– а Парвати считает Шешу затейником. Ну не ругаться же нам семьями!"
Нараяна умоляюще сложил ладони: – Мы что-нибудь придумаем с Махадевом, клянусь!
Лакшми послышалось "Махадевом клянусь", и это Её на время стопроцентно успокоило.
Молитвенно сложив ладони, Нараяна удалился на Кайлаш потолковать с другой стороной.
Нараяна заискрился перед Махадевом. Они помолчали. Парвати, наконец, ушла готовить кхир.
"Мальчики готовят нам подарок", – как бы в пространство и между прочим, не навязчиво и не выдавая беспокойства, сообщил новость Нараяна.
«Я в курсе», – в тон ему ответил Махадев, медленно открывая глаза.
«Что будем делать?» – шифровался беззаботной улыбкой Нараяна.
«Меня спрашиваешь?»
« А кого еще?»
«Брахму. Он же замутил весь этот ЗАОпарк».
В тоне Шивы явственно звучало его извечное "Я при чём?!"
«Я заходил к нему, – Нараяна подождал осмысленного выражения в очах Махадева, целенаправленных на него, – Сарасвати сказала, что очередной преданный созрел, и Он на «выезде».
"Кто бы мог подумать… в своём же собственном доме, в собственном доме, – посетовал Махадев.– И откуда в этой природе и благости столько раздражения? Всё может плохо закончиться. В последний раз Парвати била семейный сервиз!»
«Да, о чём говорить! – вторил Махадеву Нараяна. – Последний раз Лакшми собрала уже чемоданы "ехать к маме", еле уговорил остаться!"
«Ну это же наша работа!" – забывшись, досадливо грохонул Махадев, но тут же спохватился, прижав ладонь к губам, гася тем самым вибрацию последствий.
«Мы же устраиваем благодать нашей семьи! Работаем круглосуточно! Любой смертный может устроить себе выходной и пойти на рыбалку, а мы не можем послушать концерт?! Он же не будет длиться вечно, Махадев?" – теряя уверенность на выдохе, усомнился Нараяна.
«Тихо, тихо! Мальчики делают из этого тайну!» – Махадев скосил взгляд на закаменевшие тельце Васуки, который уже несколько дней болтал с Шешей по ментальной связи.
«Я придумал! – осветился удачной мыслью Нараяна, – Давай всё устроим на Земле!!!»