Страница 60 из 86
— А? — он поворачивает голову, тряхнув спутанными нечёсанными волосами.
— Керс, скажи… пожалуйста — где тот парень, которого вы вели в лазарет?
— А?
Он смотрит на меня так, будто не понимает, о чём речь! Точно также, как и Атрай! Ялайский пепел, да что происходит?!
— Парень, с которым вы нашли нас в пустой аудитории! — повысив голос и чётко, медленно произнося слова, пытаюсь втолковать я горбуну, — Он бился в конвульсиях, изо рта текла пена! Ты понёс его в лазарет вместе с Артаем! Ну?
Керс издаёт недоуменный возглавил.
— Не, — говорит он, задумчиво почесав свой длинный нос. — Ты пута-шь чёт. Кой парнь? Кая пена? Я никго не нёс. Мы тут, — он тыкает пальцем в сторону лаборатории. — Работем. Важные иии-слеее-двания!
Я молча смотрю, как он толкает своими мощными ручищами тележку и идёт дальше. А у меня в голове в этот момент царит полный сумбур…
— Он просто исчез, — хриплым голосом говорю я. — И никто не помнит его! И такое уже случалось раньше, с алхимиком, который достал для меня ингредиенты для зелья. Никто о них не помнит — кроме меня! Как это возможно?!
— Хм… — Беренгар задумчиво поглаживает пегую бороду. — Это напоминает сильное проклятье… Я с таким не сталкивался, но примерный принцип могу понять. Теоретически. Скорее всего, воздействуя на пропавших, человек соорудивший проклятье, заставляет всех, кто общался с исчезнувшим, на какое-то время забыть об этих людях.
— Но не меня?
— Вероятно, тут дело в твоём даре. Точнее, в обеих его сторонах. Ведь забывают о пропавших только “светлые” как ты их называешь...
Некоторое время мы молчим.
— Мне кажется, что всё это неспроста, — наконец говорю я. — Пропадают те, кто как-то связан со мной! Может… Это я заставляю их исчезнуть? Просто не помню — как?
— Исключено, — качает головой Сейнорай. — С твоей памятью всё в порядке, я это вижу. Да и не способен ты на проклятье такого порядка. Если я думаю верно, а скорее всего так и есть, для такого нужно провести сложный ритуал с длительной подготовкой и массой "тёмных" ингредиентов.
— И всё же я использовал тёмную сторону дара! Символ, который ты мне показал…
— Если бы не это, то тебя бы лишили мужественности, — перебивает Сейнорай. — Ты применил Ар-Кэх потому, что у тебя не было выбора. Тот Таскалор оказался опытнее, сильнее, использовал преимущество и подловил тебя. А ты, как это ни прискорбно, не смог использовать никакой защиты. Кроме символа Ар. И это говорит о тебе лучшим образом! Боги, да я ведь даже не объяснил, как вызывать его! Тебе достаточно было увидеть символ, чтобы почти сразу повторить самостоятельно!
— И с его помощью я неизвестно что сделал с Вильгельмом! А вдруг он умер?! Если так — я стану тёмным и тогда мне не миновать виселицы!
— Хэлгар… — неожиданно мягко произносит Беренгар. Он подходит вплотную и кладёт руку мне на плечо. — Ты ещё не понял? Твои рассказы о том, что в вашем времени можно быть только светлым или только тёмным — не совсем…. Меркадо… Не совсем-совсем правдивы. Я не хочу сказать, что ты лжешь — просто не знаешь, не понимаешь сути дара Аулэ, как и все прочие, как те, кто обучает вас, молодых Таскалоров! Вся та история про Раскол, которую ты мне поведал… О том, что одни Сейнорай начали использовать дар Аулэ чтобы убивать других и потому изменились в худшую сторону… Прости, если мои слова прозвучат оскорбительно — но всё это шито.. Санто Пелагре… Паутиной!
— Что ты имеешь ввиду? Что я лгу? Что лжёт наша история?
— Только то, что ты смог освоить символ Ар всего лишь взглянув на него! Это говорит о многом! О том, что твои рассказы о “тёмных” и “светлых” — не более чем сказка для неразумных глупцов! Или средство контроля, или утерянные знания, или деформация дара Аулэ — я не знаю наверняка. Но в тебе он существует в первозданном виде. Да, изломан, не развит — но это тот самый повод, чтобы развивать его! Не для личного могущества — но чтобы не случилось непоправимого. Одним импульсом разума ты едва не лишил Таскалора рассудка. А что будет, если произойдёт что-то серьёзнее?
Я молчу. Молчу, потому что понимаю — Беренгар прав. Мало того, он озвучивает мои собственные мысли по поводу того, что нужно развивать обе стороны магического дара, чтобы совладать с выплесками.
О них я Сейнорай ничего не рассказывал, но сейчас меня будто прорывает. Я начинаю говорить и не могу остановиться. Мне нужно поделиться этим хоть с кем нибудь — и я выплёскиваю всю свою историю на Беренгара. О том, что мечтал о магии, о снах с бешеным рыцарем, постоянно меня убивающим, об охоте, превращённом в Келаура медведе, поступлении, втором выплеске, зелье и том, как оно на меня подействовало.
Учитель слушает, не перебивая. Он даёт мне выговориться, а затем коротко кивает.
— Я признателен, что ты поделился со мной, Таскалор. Твоя история необычна, но я встречал подобное, не раз, и не два. Тот, кто сдерживает часть своей сути, может жестоко за это поплатиться. В твоём случае это и привело к “выплескам”, как ты их назвал.
— Но я не сдерживал себя! Не сдерживал раньше! Все в моём роду были светлыми, Сейнорай!
— Я не могу говорить про тех, о ком ничего не знаю, Хэлгар. Но могу сказать наверняка — в тебе дар Аулэ в том виде, в каком его помню я. В нём есть и свет, и тьма, как есть во всей природе мира. День следует за ночью, темнота уступает место свету — и так до бесконечности! В этом заключён один из главных смыслов учения Сейнорай — принцип равновесия. Ведь не зря первым правилом, которое я тебе рассказал, идёт отрешение от всех эмоций. Только так можно достичь понимания и научиться пользоваться своим талантом в полной мере.
— Но почему? Почему все такие, а я… другой?!
— Не знаю, Хэлгар. Но уверен, что на самом деле подобных тебе людей хватает. Просто кто-то из них ещё не понял это, кто-то скрывается по тем же причинам, о которых ты рассказывал. Если в твоей жизни не произошло событий, которые могли бы объяснить, почему дар вдруг неожиданно открылся… Боюсь, я не смогу тебе этого объяснить.
— И что мне делать?
— Учиться, Таскалор, — серьёзно отвечает Беренгар. — Учиться и не совершать необдуманных поступков.
На следующий день я возвращаюсь в академию будучи настороженным, и ожидая какого-то подвоха. Меня смущает пропажа Вильгельма и то, что профессор Атрай с Керсом не помнят о нём. Всё это сильно напоминает тот случай с алхимиком Аланом и я собираюсь прояснить ситуацию.
Но сначала приходится посетить занятия в школе Воздуха, где мы с Тормундом учимся азам создания воздушных щитов. Это весьма иронично, ведь именно вчера мне бы такой щит совсем не помешал…