Теотль Сухоруков (5)

— Что с тобой, владыка? — изумлялся Тлакатль. — Конечно, у нас есть астеки. На рынке их вообще полно. Кто-то приходит специально, чтобы посетить наш храм Кетцалькоатля. Через город проходят караваны торговцев-почтека.

Жрец задумчиво смотрел на меня, сидящего в самом темном углу своего логова.

— А вообще, я разделяю твою тревогу, Хуакумитла, — задумчиво заговорил жрец. — Чололтеки в городе всё больше и больше привечают астеков. Говорят даже, что Белая Рыба Амилотль — их предводитель — хочет породниться с правителем Теночтитлана.

И посмотрел на меня — выразительно так.

В общем, я потом дней десять никуда ходить не хотел. Снова начались ежедневные «перекуры», неспешные расспросы. Старого Тлатольчи мало интересовали свечи, вилки и прочие ноу-хау. Не каждый день, но частенько он возвращал наш разговор к Золотому Змею.

— Расскажи, как вы его почитали?

— Змей любит любые подношения, — начал я издалека. Конечно, любые: жрецам же тоже кушать надо. — Но самый ценный дар — это кровь человека.

И я рассказал о ритуале вызова добровольца. Конечно, доброволец был необязателен, сойдет и пленник. Только вот в давние времена у четлан с пленниками дела обстояли негусто. А значит, искали добровольного жертвователя. Я описал кровавый ритуал выкачивания крови, от которого в первый раз меня едва не вывернуло.

— Но при мне этот ритуал прекратился, — добавил я.

— Как это? — изумился старик. — Как же бога без жертвы оставили?!

— Не оставили, — и я рассказал жрецам о введении божьих людей. Тех, кто отдавал свою кровь богу, кто стал делать это добровольно, но отдавал ее не всю. Раны жертв залечивали, а сами люди после жили при храме, помогая жрецам, работая на них.

Теперь меня слушали, навострив уши. Я снова залез на скользкий лед — тут можно и зад отбить.

— А почему ты решил отменить смертные жертвоприношения? — тихо спросил меня Тлатольчи.

— Почему это я? Это нашему верховному жрецу явился Змей и дал новое наставление… — старик сверлил меня своими глазами; видно было, что он всё понимал… И я не выдержал. — Да потому что не может богу быть угодна смерть человека! Я не знаю, насчет крови. Конечно, это великая сила, и она поддерживает силу богов… Но боги дают человеку жизнь для того, чтобы он прожил ее сполна. Многого достиг, многое создал, воспитал потомков. Вот такая жизнь угодна богам. Они наверняка осуждают преждевременные смерти людей.

— Почему же они не говорят об этом людям? — спросил Тлакатль.

— Ну, вот: Змей сказал, — улыбнулся я.

— Он тебе сказал?! — старый жрец подался вперед.

Я испугался и принялся оправдываться: мол, фигурально выразился, не цепляйтесь к словам. Попы постепенно успокоились, а я поспешил сменить тему рассказом про очередную вундервафлю. На этот раз предложил им молоть маис на жерновах, а не на примитивных зернотерках. Я даже заранее из глины и палок модельку смастерил, чтобы видно было, как оно работает.

— А если вот так перекладину поставить и пристроить к ней пару человек — они столько муки намелют! — подытожил я. Конечно, еще лучше поставить туда быка или лошадь… да где ж их взять!

Последние дни всё чаще к «перекурам» присоединялся княжич Ичтакауэка. И мы, по понятным причинам, всё больше говорили о политических вопросах. Я выяснил, что в каждом альтепетле кроме правителя-тлатоани имеется высший совет. И он вроде бы и подчиняется тлатоани, а с другой стороны — сам имеет право избирать нового. И прямое наследование от отца к сыну здесь совсем необязательно! В Чололлане в совет входили высшие чиновники и знатнейшие аристократы, которые владели огромными земельными угодьями. Целые общины порой жили и работали на земле этих людей. В основном, аристократы сами были и чиновниками. В совет входил лидер чололтеков Белая Рыба, а, с недавних пор, после скоропостижной гибели отца, и наш друг Ичтакауэка. У него, правда, никаких должностей не имелось. А еще в совете были два верховных жреца — Кетцалькоатля и Тлалока.

— В принципе, они городом и правят, — вздыхал княжич. — В совете все грызутся: тлашкальтеки против чолольтеков, шикаланки против всех. А жрецы почти всегда заодно. Земли у храмовмного, почитателей — тысячи. Правда, сейчас жрецы слегка рассорились. Ишайотль их храма Тлалока держит сторону тлашкальского тлатоани. А Чолоани, верховный жрец Кетцалькоатля, видит, что тлатоани совсем стар и скоро уйдет к богам. И прямого наследника у того нет. Так что Чолоани готовит в совете кандидатуру нового правителя. Амилотля, конечно. Белую Рыбу.

Я слушал и начинал понимать, к чему они все клонят. Почему меня водили по улицам, показывали, как богато живут захватчики, и как бедно — несчастные шикаланки. Почему мне твердили, что чололтеки во все дёсна дружат с астеками. С астеками, которых я так боюсь и ненавижу!

Здесь, у костерка в подземелье, собралась чололланская оппозиция. Юный лидер шикаланков, популярный в народе, герой битвы у Атлишко, но не имеющий веса в совете. Жрецы бога, которого почти весь город прочно забыл, и которые, конечно, даже рядом не стоят с культами Кетцалькоатля и Тлалока. А хотелось бы.

И вот подпольщики всячески помогают калечному бродяге с неоднозначной репутацией. Накачивают меня нелюбовью к чололтекам и, видимо, прикидывают, как можно меня использовать.

Я улыбнулся. Да, прямее можно действовать, друзья! Я лишен всего и ухвачусь за любую возможность подняться. Чололтеки, шикаланки, тлашкальтеки — за любого пойду, лишь бы астекам не выдали…

Только вот чем я вам помогу, дорогие вы мои? В Стране Облаков я имел хотя бы какой-то ударный кулак. Мои пять сотен на локальном участке фронта могли дать прикурить любому. А здесь — две двадцатки бойцов. Даже при полном содействии местных властей стать костяком новой обученной и вооруженной армии они смогут ооочень нескоро! Слишком мало кадров.

Технологии? Это да. Технологии и опыт организации — это у меня есть. Только вот в данной ситуации они не дадут мне решающего преимущества. Разве смогу я организовать производство тумбаги и незаметно вооружить и обучить несколько тысяч шикаланков под боком у их конкурентов? Да, даже под боком у астеков это трудно сделать! Вычислят.

Вычислят — и пропадет мое прекрасное уединенное убежище. Если я сам не пропаду… Нет, мне эти игры не нужны. Я хочу только тихо и незаметно жить. Без боли и страха.

Только вот у моих гостеприимных оппозиционеров, кажется, другие планы. Пока они видят во мне ценность: вот тебе, Сухая Рука, и кров, и плов. А, когда поймут, что пользы от меня — нуль (ну, свечки, ну, ложки) — вышвырнут, как непрописанного родственника!