Страница 3 из 62
Но судьба из того, что может случиться этим вечером, припасла напоследок самое ужасное. Неожиданно сталкивая меня лицом к лицу с леди Лонрэйт, матерью моего погибшего мужа.
Невысокая женщина с пшеничного цвета, как и у моего покойного мужа, волосами, весьма пышными формами, затянутыми в корсаж платья, выглядит немного экстравагантно. Впрочем, она всегда так наряжалась.
Её лицо перекашивается, а напомаженные губы брезгливо кривятся, будто она увидела змею.
Я смотрю по сторонам, вижу, что на нас начали обращать внимание.
— Как ты посмела явиться сюда?
Набираю в грудь больше воздуха.
— Извините, леди Лонрэйт, я уже ухожу, — только и отвечаю, понимая, что это самое правильное, что могу сейчас сделать.
Не дожидаясь ответа, я обхожу её и резко останавливаюсь, когда мать Камрона перехватывает меня за локоть.
— Моего сына нет и месяца в живых, а ты порочишь его память своим распутством?!
Я закатываю глаза и терплю оскорбления.
— Бессовестная дрянь.
Только напрасно: внутри меня что-то надламывается.
— А вы, мисс? — поворачиваю к ней голову. — Я вижу, вам не мешает утрата явиться сюда развлекаться?
Её глаза расширяются, лицо краснеет от гнева, того гляди и лопнет.
— Да как ты смеешь! — рычит, вонзая в мою руку свои когти.
Я резко высвобождаюсь.
— Пустите и не смейте ко мне прикасаться, — отвечаю резко и направляюсь к выходу, проносясь мимо зевак, что остановились поглазеть на устроенный Лонрэйт спектакль. Это в её манере.
Иду быстро. Сердце бьётся в груди камнем, такое чувство, что меня облили грязью.
— Признайся, Вишен, это была плохая затея, явиться сюда. Но довольно смелая попытка.
Приподнимаю подбородок и выхожу из дворца. Сбегают с порожка, вдыхая влажный туманный воздух. Осень только вступила в пору, и опустившийся холод оказался слишком ранним. Но сейчас так и хочется окунуться в белое молоко и затеряться где-нибудь.
Смотрю в ту сторону, где находятся свободные экипажи, но возвращаться домой не хочется с этим неприятным осадком. Бросаю взгляд в сторону террасы и раскинувшегося за ней сада, переходящего в луг. Поворачиваю в ту сторону.
Камрон душил меня своей грубостью и бездушием. Между нами не было чувств, всё, что было ему нужно, это моё тело и мой статус, а меня вынудил отец выйти за него.
Наша с ним жизнь напоминала холодное озеро, где не было ни тепла, ни понимания, ни тем более любви, в которую я никогда не верила, видя, как жили мои родители. Есть лишь долг и обязательства. Наверное, поэтому у нас с Камроном не было детей. Признаться, меня устраивал такой исход. От него мне никогда не хотелось детей.
Кто в этом виноват, я не знаю, его неспособность или моя? Моя лекарша уверяла, что со мной всё в порядке.
Сейчас я хочу в полной мере реализовать свой дар. Только эта мысль меня греет, это желание, которое я почти убила в себе за четыре года жизни с Камроном.
С покойным мужем мы мало посещали подобные вечера, обычно он предпочитал обходиться без меня. Сначала не понимала почему, но когда стала обнаруживать на его коже следы царапин и красных подтёков — поняла. Так я узнала, что помимо меня у него есть любовницы. С того момента и начался мой ад. Когда он затаскивал в постель, мне приходилось терпеть.
Садовая дорожка приводит меня к каменной изгороди, заросшей дикими белыми розами. Высокие кованые ворота распахнуты. Миную их и спешно иду к лугу.
Обвожу взглядом туманный горизонт, наполняю грудь лёгким чистым воздухом, смешанным с ароматом трав и сладких луговых цветов.
Прекрасное место, пожалуй, не зря приехала в Лидлер. Оказаться на живописном лугу после шумных столичных улиц с каменными многоэтажными домами — настоящий праздник.
Я даже забыла о неприятной стычке с мисс Арнэт Лонрэйт.
Неспешно иду по гравию и не замечаю, как подол платья вымок от обильной росы. Останавливаюсь прямо у старого дуба. Узловатые ветки тянутся в небо и погружаются в мутное облако тумана. Завороженно смотрю. Осенью природные магические потоки затихают, и их движение едва можно уловить.
Игривая мысль вдруг приходит мне в голову. Почему бы здесь не испытать свою магию? Место просто идеально подходящее. И никого нет рядом. Никто не видит. Дворец остался там, за стеной тумана, виднеются лишь башни и пики крыш с маленькими оконцами.
Как же давно этого не делала!
Расправляю плечи, снимаю чёрные кружевные перчатки и растираю до жара ладони, прикрываю веки, вызывая магию в теле. Она сразу отозвается приятным теплом, сперва где-то в глубине живота, а потом мягко поднимается к груди, разливаясь по рукам ручейками. Как же приятно.
Открываю глаза и удовлетворенно улыбаюсь, глядя вниз. Ладони и пальцы покрылись лёгким изумрудным свечением.
Приближаюсь к стволу старого дерева, намереваясь влить в него немного силы.
Шелест позади заставляет вздрогнуть и резко обернуться. Судорожно осматриваюсь и делаю шаг назад, скользя взглядом по высокой траве.
Сглатываю. Здесь вполне могут водиться дикие звери, но я даже не думала, что они могут подобраться так близко к людям.
Очередной шелест заставляет уже попятиться, трава колышется в небольшой лощине. Наталкиваюсь спиной на ствол, прислоняюсь к нему, прижимая ладони к влажной рельефной коре. Сердце пускается в бешеный галоп, когда невидимый зверь опять ныряет в гущу тумана, демонстрируя на миг из травы огромное чёрное тело и массивную голову с острыми зловещими ушами.
— Ай! — вскрикиваю и срываюсь с места, отталкиваясь от дуба, подбираю потяжелевший от влаги подол платья и со всех ног несусь прочь, рискуя угодить в какую-нибудь яму, коварно спрятавшуюся в густой траве.
Громкое рявканье оглушает, заставляет забыть обо всём и содрогнуться от страха.
Вся жизнь проносится перед глазами. Вот глупая, и зачем я сюда забрела? Опасаясь быть пойманной врагами мужа, я угождаю прямо в зубы дикого пса. Просто чудесная кончина!
Я слышу позади себя шелест и тяжелое хриплое дыхание, от которого кожа спины стынет. Отчетливое клацанье явно массивной челюсти приводит в отчаянный ужас, настолько сильный, что застилает глаза, и я не различаю корягу, о которую благополучно цепляюсь носком и падаю вперёд.
Всё, что я успеваю — выставить руки, чтобы смягчить падение, но весь удар приходится на правое колено. Только не обращаю внимание на боль, быстро закрываюсь руками, когда огромная чёрная туша с блестящей влажной шерсть и хищными жёлтым глазами прыгает на меня.
Когтистые массивные лапы стучат по коленям, а по руке проходится горячий, шершавый, как наждачный лист, язык.