Замок Луны

— Очень сложно говорить о боголюбивости служанок Ллос, — заметила Азалайтен. — Они, скорее, богобоязненны. Вспомните ее догмы.

— Нет ни любви, ни уважения, есть лишь Страх! Так считает богиня, так считаем и мы! — поддакнула ей Т’рисстри.

Я удивленно посмотрела на нее, получив в ответ гордый и надменный взгляд. Вот только зря она высказалась. Я задумчиво оценивала сказанное — явно же начало Догмы Ллос, но в той трактовке, что ей говорили жрицы Дома. И если это так, то… Я подумала еще секунду, и размышления плавно превратились в уверенность: Ллос слишком себялюбива для того, чтобы прощать своей пастве даже такое мелкое и вроде бы богоугодное искажение своей догмы. И это можно было использовать.

— Боголюбивость и богобоязненность, да… Любовь и Страх. То, что управляет нашей жизнью. И одно без другого просто не бывает. Если мы себя не любим, если не имеем любви к себе, то и страх в нашей жизни донельзя примитивен, и касается самых основ выживания. Только любя себя мы будем бояться за собственное благополучие и комфорт, а иначе этого просто не получится. Таковы крысолюды: они любят себя, они боятся потерять то, что имеют и стремятся — именно из любви к себе — получить большее, чем у них есть. Но ведь паства паучихи ведет себя точно так же: вы живете в постоянном страхе за свое благополучие, и совершенствуетесь ради того, чтобы не пасть в низы общества, потеряв то, что имеете. Страх ведет вас! Но не люби вы себя, не боялись бы терять. Так же, как крысолюды. Одинаковость? — я смотрела на T’рисстри, которая потихоньку закипала. Как же — сравнивать темных эльфов и крысолюдов, да еще и находить общие черты. Пора переключиться на различие: единственное и самое главное. — Но вы совсем другие. Вы творите собственное величие, не падая в грязь, как это регулярно происходит с крысолюдами. Вы сильнее — но за счет чего?

Аудитория внимательно слушала мой монолог. Кто с легким раздражением — не только Т’рисстри не понравилось сравнение с крысолюдами. Кто с любопытством, доверяя моему мнению и взглядам. Что ж, ответим на собственный вопрос.

— Любовь и Страх — это две стороны одной медали. Страх за свою жизнь и благополучие поддерживает ни что иное как любовь к себе. Не будет ее — поблекнет и страх, так как бояться станет не за что. А страх за свое благополучие провоцирует возникновение любви к себе и своим делам, усиливает удовлетворение от них. Потому так важен страх, потому он так силен. И в этом нет ничего постыдного — те, кто лишен страха, лишены и любви, и обречены в скором времени бесславно и бесполезно умереть. — говорила я целенаправленно для Т’рисстри. — Именно страх личной слабости сплачивает Дом дроу воедино. Ulu z’hin maglust dal qu’ellar lueth valsharess zhzh ulu z’hin wund lil phalar! «Путь без Дома и Матроны есть путь к могиле!» — говорите вы, и совершенно правы. Он заставляет вас заботиться о ближнем настолько, насколько это не вредит вам самим, так как в ином случае вы тоже окажетесь в проигрыше. Но везде, где появился страх, появляется и его вечная спутница — любовь. И страх за себя плавно перерастает в страх за ближнего и любовь к нему. И появляется новый уровень отношений, и новая разновидность этой неразлучной пары: любви и страха. Есть еще и третья разновидность любви и страха. И четвертая. Любовь и страх за ближних, любовь и страх за своей клан, за свой Дом, за свой Город. Много уровней. Чем больше личностей объединены в общность, тем больший приоритет задают любовь и страх за других, тем эти чувства важнее в формировании личных предпочтений. Страх и Любовь! Гнезда крысолюдов, вроде бы, скреплены тем же самым — страхом личной слабости! Вы социальны и эгоцентричны. Крысолюды — тоже. Но там, где крыса сбежит, вы будете драться до смерти! Почему? Потому, что с вами есть еще и Высшая Любовь! Вы искренне любите свою богиню, и она в ответ любит вас! Тех, кто верен ей! А крысолюды — нет. Божественной любви у них нет даже самой маленькой толики. А раз так, то и страх перед гневом Рогатой Крысы слаб, и ограничивается только простейшими инстинктами выживания. Просто невозможно бояться потерять то, чего не существует. Сбежать и устроить гнездо на новом месте для них естественно, Рогатая Крыса не разгневается больше, чем уже есть. И будь паства Ллос только богобоязненна без осознания божественной любви богини-матери к ней, она была бы похожа этих помоечниц, — я кивнула в сторону крысолюдов. — И опасна была бы не более. Вспомни сама, Т’рисстри, тебе же встречались в вашем обществе личности, похожие поведением на крыс, готовые в любую секунду сбежать и предать ради личной выгоды, личного выживания, и не задумывающихся ни о тех, кто идет рядом с ними, ни о собственном будущем. Таких презирал и презирает любой Дом, и используют их лишь как смазку для клинков, не более. Вот тебе отличный пример тех, кто лишен Божественной Любви в своем сердце — в точности, как ее лишены крысолюды.

— Бред! — словно сплюнула в ответ Т’рисстри, однако, прозвучало это как-то неуверенно. — Матрона боится потерять свою власть, оставшись без поддержки Матери нашей Ллос. Именно это заставляет ее всячески пестовать свой Дом, ибо Дом тоже есть ее власть и способ удовлетворить требования Матери Ллос! А те, в ком Богиня разочаровалась, быстро падают в небытие во имя ее Славы и Власти, лишенные Ее Любви… — и тут она замолкла на половине фразы, осознав, ЧТО только что произнесла. Да и все остальное говорила слишком уж неуверенно, скороговоркой. Что-то в моей фразе коснулось ее тщательно оберегаемых в глубине души чувств, иначе бы этой неуверенности не было.

— Каждая из нас боится потерять любовь своей богини. И я, и Азалайтен — мы все боимся этого. И мы не боялись бы потерять эту любовь только в том случае, отсутствуй она. Но что будет, если мы ее потеряем? Если наша богиня от нас откажется? Крысы сбегут, но соберутся в другом месте, чтобы уже там задабривать Великую Крысу, просто чтобы не бояться каких-то проблем с ее стороны. Вроде бы, и вам тоже можно сбежать. Начать служить другому Дому, например. Но нет, вы верите в любовь Богини, в ее правоту и справедливость, и стоите до конца. И Богиня помогает вам — за веру в ее любовь. Правда, для этого ее Любовь нужно заслужить своими делами. Покаяться и исправиться. Совершить нужные жертвы и провести нужные ритуалы. Например, принести в жертву кого-то из правящей семьи уничтоженного дома, впавшего в ересь перед вашей богиней.

Сейчас Т’рисстри смотрела на меня с видимым страхом, который, после последней фразы, она попросту не могла сдержать. Но этот страх был не перед мною и не перед Ллос. Это был страх не за себя, а за другую личность — тут я не ошиблась. И сейчас наружу изливалось то, в чем она давно была уверена, но тщательно скрывала от себя. Продолжим же извлекать на свет Луны этот кусочек ее личности — прекрасный кусочек, надо отметить.

— Посмотри вглубь себя, Т’рисстри: твоя матрона допустила ересь, твой дом был уничтожен за это. Ты лишена божественной любви своей патронессы. По идее, тебе сейчас надо бы стараться вернуть ее. Но ты прилагаешь все доступные тебе силы совсем для другого. Ты так ненавидишь крыс, так стараешься атаковать их, что сразу становится ясно — тобою движет что-то очень и очень личное, и это вовсе не стремление вернуть любовь своей богини. Для этого не надо было убегать и прятаться, не надо было атаковать крыс до помутнения сознания. Вообще не надо было с ними связываться. Я вижу только одно объяснение этому — у крысолюдов в плену есть некто ценный для тебя лично, а не для Ллос. Кто же это? Кого именно захватили крысолюды и кого ты так страстно желаешь освободить из их плена, что готова терпеть присутствие светлых эльфов и еретиков, только бы они сражались с твоими врагами и давали тебе возможность сражаться с ними? Кто, столь дорогой тебе, что ты готова жертвовать очень многим, томится у них в плену? Кого ты настолько ЛЮБИШЬ, что идешь даже против воли своей Богини?

На лице Т’рисстри отразился ужас осознания раскрытия собственной тайны, с ее точки зрения, на пустом месте. Она попятилась, а руки легли на рукояти мечей. Глаза быстро стрельнули по сторонам. Вот только ситуация была губительна для паучихи, вздумай она атаковать. Полуторные мечи все, кроме меня, держали обнаженными, а Чесслайдрил и вовсе стояла так, что любое свое агрессивное движение Т’рисстри вынуждена была бы тут же прекратить, отражая выпад мечницы. Опыт, что и говорить. А сейчас надо срочно успокаивать эту самоубийцу, пока она в растрепанных чувствах не наломала дров.