Не стать зверем

****

Очаг Реваля в Рузанне находился недалеко от Эксеры, и внешне мало отличался от обычного самандангского дворца. Длинные прохладные галереи с воздушными мраморными колоннами создавали ощущение легкости и простора, а украшенные ажурными каменными орнаментами окна, дверные проемы и потолки рождали на поверхности рельефного мраморного кружева живую игру света и тени. Глава Золотой Гильдии сидел в своем рабочем кабинете, глубоко погруженный в бумаги, и не сразу оторвался, когда старый наг вошел в дверь. Дочитав что-то очень объемное и исчиркав последний лист пометками, он вызвал секретаря, молча отдал ему документ и только тогда остановил свой внимательный взгляд на Кольере.

— Не понимаю, что происходит, — задумчиво заговорил он. — Мы же договорились, что сначала вы успокаиваете маркграфов, они вот-вот и без вас начнут войну, а эмирами займусь я сам.

Кольер почувствовал себя неловко, словно мальчишка, которого отчитывают, и едва не вспылил. Да, ни один предварительный план не сработал — все пошло не так.

— Там подкуп работает лучше сабли, — продолжил Реваль, — плюс пара налетов на границе, пара личных поединков между знатными мухарибами, каидами конниц, и все — они выпустили пар и дело заглохло. Теперь вы растревожили такое осиное гнездо, что оно еще лет 10 гудеть будет. Они сейчас все эмираты переделят. Чем ты думал?

— У меня ничего не вышло, — признался старый наг. — Как только он увидел Ортлер, в нем проснулось нечто… неуправляемое. Словно древняя память. Теперь я его оттуда даже вытащить не могу. Он как с цепи сорвался, оказавшись в своей стихии.

— Прав был Хэйген… — раздраженно проворчал Реваль, и Кольер нервно дернул щекой, вспоминая тот скандальный вечер на карнавале. — Три эмирата из пяти гудят. В столице неспокойно, опять пошли разговоры о мятеже против Гаяров.

— А они когда-нибудь утихали? — осведомился Кольер с иронией.

Реваль кивнул.

— Бывало, что и утихали. Нынешний эмир стар уже, сыновья в затылок дышат, да этот вечно мятежный братец рядом крутится. Чую я, его вот-вот уберут, мне для этого даже при дворе бывать не надо.

— Так прими меры.

— Зачем? Сами разберутся. Чем меньше вмешиваешься, тем лучше. Пар все равно спустится, это такая земля, иногда им надо давать разрядку. Одно прошу — объясни ему, почему Каррану трогать не стоит. Хочет дальше воевать, пусть займется маркграфами. Ну да, там все гораздо проще и обыденнее, обжитая земля, дисциплинированные жители, если он Рувабе за неделю взял, то с маркграфами за день разберется. Но если он сунется к Карране — я обижусь. А если я обижусь, он до своих денег не дотянется.

— Думаешь, он об этом не догадывается? Альтернативная платежная система в руках Лануэль, а ты давно не интересовался делами дома Аспида, — хмыкнул Кольер. — Мальчик умен и дальновиден.

— Гордишься, — пробормотал Реваль.

— Горжусь.

— Эрлен у вас показывается?

— Была однажды.

— Кто еще?

— Вагабр, с официальным визитом. Кинэн, но не сам, сначала по моей просьбе, потом по делу.

— Шеадры восстанавливаете?

— Уже восстановили.

— Кто еще?

— Лануэль. Альсар уже пару раз заглядывал, хочет, чтобы он обернулся и полетал, для его, Альсара, вдохновения. Рисовать его хочет. Мальчик растерялся, — тут Кольер с трудом сдержал смех, вспоминая явление темпераментного и экстравагантного покровителя искусств, Сашино недоумение и реплики невпопад.

— А вот с ним поосторожнее, — нахмурился Реваль. — За его экстравагантностью подчас много что кроется… Не надо его недооценивать. И Лани, кстати, тоже. Она его уже заарканила?

Кольер кивнул, вспомнив, как понравился Саше ее старинный, но удобно устроенный и уютный очаг, и как он пропадал там всю неделю, пока наводил страх на Рувабе.

— И это пройдет, — констатировал глава Золотой Гильдии. — Гевор, кстати, опять исчез. Где его носит, хотел бы я знать…

— Объявится, — сказал Кольер, почти сразу же будучи прерван низким гудением гвора.

— Извини, — буркнул Реваль. — Дела. Так я к вам и не попаду никак, ни с официальным, ни с частным визитом.

— Успеешь еще, — успокоил его старый наг. — Вам с ним некуда торопиться.

Глава 10. Поединок

На площадке за шеадром было ослепительно солнечно, прохладно и ветрено, и Юлька приземлилась немного поодаль, чтобы пыль, поднятая крыльями, не запорошила ей глаза. Опять она забыла маску и очки. Летать в Шамале было неприятно, песок и пыль мешали даже на высоте. Самир уже находился здесь, с Наилем и специальным судьей для подобных поединков, которые были в Шамале частью традиционной культуры. Она с удивлением узнала, что традиции личных поединков есть во всех землях и существуют испокон веков, но разнятся популярностью и видами оружия — например, в Элезии предпочитали рукопашные бои, в Ар Лессене — с короткими шамальскими кинжалами, в Ирнане — с одиночными нигийскими саблями, на островах Ар Иллима существовал свой дуэльный кодекс — сложный, со множеством необычных ритуалов и формальностей. Шаамы дрались часто, охотно, установив для себя три формы личных поединков: до первого касания, до неоспоримого поражения, до смерти. Сегодняшний поединок должен был вестись до неоспоримого поражения одной из сторон.

Сняв форменную куртку, Самир разминался с саблями. Жутковатое зрелище, подумала она. Словно стальной цветок медленно раскрывает свой бутон, расцветает, распахивает острые лепестки-грани и так же медленно увядает. Рессера не было. Завидев ее, Самир отложил сабли и с напряженной улыбкой подошел поздороваться.

— Что-то твой знакомый опаздывает, — усмехнулся он. — Ты уверена, что он придет?

Юльке захотелось его ударить.

Она сняла зажимы с локтей и запястий, опустила руки, и, сложив крылья за спиной, села на плоский камень чуть в стороне от площадки и принялась поправлять туго обтягивающие ноги плотные полетные лосины, отряхивая их от пыли и песка. Здесь женщины носили или платья, или шелковые шаровары, и ее вид считался чересчур вызывающим. Голодный взгляд Самира то и дело скользил по ее фигуре, отчего ей вдруг стало мерзко, словно он раздел ее на людях. В платье, к сожалению, не полетаешь, в шароварах — холодно и неудобно. Чего таращиться-то?

Вчера она вернула ему книгу. В целом, взгляд на Единого пришелся ей по душе, но ее атеистическое сознание не могло воспринять это учение иначе как еще один эпос, в дополнение к уже прочитанным. Рисунки демонов и описание их жестоких деяний местами вызвали у нее смех, кое-где — отвращение, и единственное, что держало ее в напряжении все это время — мысль, что за подчас комичными, подчас избыточно кровавыми сюжетами могут стоять вполне реальные события, пусть однократные, пусть состоявшиеся даже не в этом тысячелетии, но реальные, не выдуманные. Темная ипостась Реваля, например, вполне могла бы внушить людям ненависть и заставить грабить друг друга, пусть одного единственного за все время существования Ар Соль Реваля, а черная ипостась кошки-Лануэль — задушить и съесть младенца. Жестокие оргии, устраиваемые Фениксом, и дикая охота обезумевшего зубра, под копытами которого разрушалась земля, и неконтролируемая ярость Нигейра, сжигающего города… Звериную жестокость Анта Хэйгена до сих пор помнили в Элезии, и даже Элианна-любовь могла когда-то оказаться беспощадной и безжалостной убийцей. Все это могло происходить и на самом деле, оно реалистично вписывалось в существующую картину мироздания, а значит, делало его гораздо более неблагополучным и непредсказуемым, чем ей изначально казалось

Рессер появился неожиданно, стремглав выскочив из-за правой грани шеадра. Она еще никогда не видела его таким, она бы его опять не узнала при встрече: гладко зачесанные назад и туго затянутые в хвост волосы, черная обтягивающая рубашка с длинными рукавами, черные брюки, на этот раз с оружейным поясом, к которому крепились две сабли. Спутников у него не было. Он едва заметно кивнул Юльке, и все той же быстрой походкой направился к своим противникам. Она смотрела, как шаам-судья осматривает сабли, проводя по ним какой-то хитрой губкой — на яды, что ли, проверяет? Она услышала вопрос о свидетелях и резкий ответ, что лишние глаза — лишние сплетни. Она услышала вежливую просьбу представиться — и такой же резкий отказ.