Там Бора

Я не сразу её полюбила. Или как лучше сказать, полюбил. Я – автор – мужской род или я автор – женский род? Но часто интерпретирую себя, как единение мужского и женского начала. Это моя гармония, природу, которую я сумела объединить. Мужские и женские качества одинаково развиты и гармонично умею проявлять их в соответствии с обстоятельствами. Таков принцип баланса, гармонии. Речь не о материальных проявлениях, а о духовных. То есть там, где нужно, проявить твёрдость, а где нужно, – мягкость. Это и есть гармоничное сочетание.

Я слушала разум Кэт, чувствовала себя удовлетворенной от этого, причастном, и тогда возникло желание быть с ней, по крайней мере некоторое время. Сначала связь была непостоянной, но меня тянуло к ней снова и снова, я была пленённая ею, это похоже на одержимость.

Я влюблялась каждый раз всё больше и больше, казалось, уже куда больше, но она открывала в себе всё новые и новые двери. Она восхищала меня своей любознательностью. Люди притягивались к ней своими глазами, речами. Связь становилась всё устойчивее, и тогда я легко уже находила дорогу туда и обратно, к ней. Я была поражена в самое сердце. Мои слова подобны сетям, которые я накидывала на неё, словно зная моё присутствие и не боялась этого.

Моё откровение в словах, я до сих пор преисполнена любовью. Кэт. Она часто углубляется в пещеры своего сердца. И, часто, почти каждую ночь я брожу с ней по спящему городу её улиц. С той поры нашего расставания прошло какое-то время, я не знаю сколько. Эта книга единственное, что есть у меня после её исчезновения. Каждый, кто открыл её, пойманный моими словами, будет испытывать желание дойти до конца, как я, захваченная ею однажды. Моя задача не бежать, а дойти до сути, пройдя через две стороны: полноту, которую я пережила, и ничто, о котором говорю, являются просто двумя названиями одной и той же сути, рассматриваемой из двух различных перспектив.

Если вы смотрите из мира страданий, тревог, тьмы и смерти, тогда это ничто, сплошные разрушения. Но если вы смотрите на то, что осталось, или на то, что открылось вследствие отсутствия страдания и тьмы, с любовью, тогда вы полны блаженства, полны света, огромного присутствия, великого благословения. Это полнота, созидание. Но в конце концов все слова исчезают, когда встречаешь родные глаза напротив…

Отступление

Я счастлив, что знал её. Она что-то таинственно ускользающее, манящее, вроде бестолковое, но невероятно чувственное, очень доброе, сексуальности в ней, конечно, хоть отбавляй, но больше меня тянуло к ней её бесстрашие и жажда жизни. Не боясь, она идёт, как Чапай с шашкой наголо в самое пекло событий. По-детски дерзка, и так же изящна.

Подслушано мной. Хок.

Хок заехал за ней к обеду. Она тогда жила в Приморском районе (Санкт-Петербург), квартиру там ей снимал тогдашний хахаль, миллионер. Алекс.

Я понимаю мужчин. Будь я человеком в мужском обличии я вела бы себя точно так же. Она полностью владеет собой. Тонко, изящно. В некоторые моменты я был полностью ею одурманен. Это был чисто мужской взгляд на вещи. И если б всё происходило во времена инквизиций, её точно прозвали ведьмой. Такое сильное пленение произвела на меня, гипнотизируя себя саму.

С момента первой нашей встречи, не помню, сколько прошло времени. Я безумно хотел ею овладевать, я мечтал о соитии с ней днями на пролёт, спешил скорее связаться с ней, чтобы увидеть эти озорные глазки в отражении зеркала. Она боготворила своё тело. Я был невольным свидетелем. Присутствие своё скрывал до конца. Тогда у неё проблема была с зубом. Этот недостаток смешно пыталась скрыть, тем самым привлекала меня ещё сильнее. Кэт была похожа на тысячу тысяч неоновых частиц, которые взрываются, соприкасаясь с воздухом на расстоянии десяти сантиметров от её тела, образуя невероятные цвета радуги. Так вот, тот тип, Хок, заехал на своём джипаре за ней, она, надела обтягивающие тёмные джинсики, белую маечку, ковбойскую шляпу… Да, в общем- то совершенно неважно, что тогда на ней было. Вездесущая, настолько была привлекательной, её молодое детское тело манило своими формами при каждом вздохе. Кажется, ей тогда было двадцать один. 2009 год.

Они отправились кататься по городу. Как же сильно я любил её закидоны! И эту девчонку…. Просто прокатиться по ночному Петербургу, он тратил на неё все свои деньги, заработанные на бирже, на ставках. Да, она любила его за это, за то, что он давал ей то, что она хотела, – безудержное веселье. Она любила повеселиться, отодвигать рамки, расширять сознание, не останавливаться на достигнутом.

В этот вечер они заехали в ресторан «Папанин» на Московском проспекте. Там маханули пару текил. Она любила шумные проспекты Петербурга. Ей нравилась жизнь ночного города, его огни. И она очень любила потанцевать. Это был её зритель. Личный почитатель, поклонник и ласковый господин. Говорят, есть три вещи, на которые можно смотреть, не отрывая глаз, так вот одно из них смотреть, как она двигается. Она была неземная, что, кажется, не существовало никаких проблем, существующих в обществе всей планеты.

– Хок, поехали отсюда, мне скучно, – подходит к нему и кричит на ухо.

– Куда поедем, моя радость? – улыбчиво поинтересовался он.

–Ну, я не знаю, поехали в Росси, чего время здесь зря терять? – Смотрели на него её глазки, огнями в которых был я.

– Блин, я уже выпил чутка, давай тачку здесь бросим, возьмём такси, поколесим на таксишке? – всерьёз предложил тот. Её взгляд был понятнее любых слов. Мне в ней это нравилось. Молодая, красивая, без тормозов, так и манила.

– Ты чё-о-о??? – выдала она. – Какое такси, я поведу, я трезвее трезвых. – Смотрела с вызовом, аргументов никогда не находилось.

– Поехали, – сказал он, рассчитался за стол, и они вышли.

Она любила парковаться прямо возле входа, даже если для этого нужно было заехать на поребрик или тротуар. Машина была припаркована метрах в пятидесяти от входа, они шли, смеялись и угорали над диджеем, который ставил «Руки вверх – а он тебя целует». Кэт вырвала у него ключи, с улыбкой победительницы направилась к водительскому сиденью и взглядом пригвоздила его к пассажирскому. Он ей доверял. И в управлении своей машиной тоже. Готовый на всё, лишь бы она была рядом, вот такая. Пару раз она у него забирала руль, и, признаться честно, у неё хорошо получалось.

Лёгким поворотом ключа запускает двигатель в действие, Артур рядом, пристёгнут и немного в шоке. Она врубает музон, улыбочка на лице, включает буковку D на коробке передач и дерзким движением выезжают от «Папанина».

Мне по нраву манера её езды, бесконечно внимательна, прекрасно чувствует дорогу под педалью, любит скорость, непомерно любит скорость.

Очутившись на пяти полосном движении в одну сторону, она сразу принимает левый ряд. Через триста метров есть возможность крутануться в обратную сторону, правда, без разрешительного знака! Загорается зелёный, едва повернув на обратное движение по направлению к Восстанию, проезжают метров сто, как позади них включается гаишная «люстра», которая засверкала в зеркале заднего вида.

– Хок, – голосом испорченного настроения заявляет она, – кажется за нами гайцы.

– Бляяя… – зашипел он, чувствуя, как вечер подходит к концу и в штанах что-то зашевелилось.

Вот, не знаю, как бы вы, а меня реально штебануло.

– Пи*дец, – говорит он, нервно калькулируя ущерб.

– Бля-я-я, их ещё не хватало мне сегодня, – недовольно, но спокойно сказала она. – Вечер только начался. Чё, парковаться будем или сделаем вид, что их не замечаем, – заржала во весь голос, это прибавило им настроения.

– Конечно парковаться, машина же моя, – но уже с улыбочкой добавил тот.

Она тут же парканулась с недовольным лицом, нажав на кнопку, открывает стекло и сразу начинает:

– В чём дело, уважаемый, я разве что-то нарушила? – Улыбается, чувствую, как в груди заклокотало.

Инспектор представляется:

– А вы разве не знаете, что здесь нет поворота в обратную сторону? – смотрит на неё и ожидает ответной реакции. Катя в недоумении, будто бы увидела перед собой марсианина: