Там Бора

Затем храм до 1969 года использовали под склад, пока там не произошёл пожар. В пламени погибли оставшиеся на стенах иконы, фрески, отстала штукатурка.

В 1981 году храм стоял без окон, без дверей, без куполов, и Михаил Горбачёв приказал взорвать его. По счастливой случайности этого не произошло. И в 1987 году бравые ребята из Укрреставрации начали выполнять реставрационные работы.

С 1 июня 2004 года по указу Леонида Кучмы начали вестись ремонтно-реставрационные работы. В частности, был обновлён внешний вид фасадов, отремонтирован мозаичный пол, полностью заменены витражи, система отопления и электрообеспечения, проведены работы по внутренней росписи и позолоте интерьеров, выполнена реставрация и восстановлено каменное ограждение вокруг территории храма.

Композиции в кругах Преображение Христово и Покрова Богородицы созданы художником А. С. Пигарёвым, образы евангелистов и мозаика Воскресение Христово на фасаде алтарной апсиды созданы художником А. И. Петровой, мастера принадлежат к живописной петербургской школе, как и авторы изначальной росписи. Орнаменты храма воссозданы выпускниками Крымского художественного училища имени Н. С. Самокиша.

Храм Воскресения Христова был открыт 4 августа 2004 года, в церемонии его открытия принимал участие бывший президент Украины Леонид Кучма. Он также принял участие в первом богослужении в новом храме, которое провёл митрополит Симферопольский и Крымский Лазарь.

Бывший глава государства подарил форосской церкви икону Божьей Матери, отметив при этом, что это подарок «в честь возвращения храму первозданного вида».

Кэт стояла посреди тронной залы. Не произнося ни слова в тиши, обретая тишайшее состояние. Не то чтобы не хотелось говорить, о чём-то просить или задуматься. Нет. Просто в голове или где-то в области над головой мысли сами по себе отсутствовали, растворились. Никакого мыслительного потока, полное отсутствие слов, минимум вибраций, никаких эмоций. У вас такое случается? Просто одна сплошная тишина и молчание. Это именно тот момент, когда тебе никто не нужен и тебе от этого хорошо. Хорошо просто потому, что хорошо. Нет прошлого, будущего, и настоящего. Всё слишком туманное и непонятное, чтобы его облачать в слова или в мысли, или уподоблять желаниям – низко. Это ниже, чем оно есть на самом деле. Это не тяжёлое, не лёгкое, не красивое. Это абсолютное единение тебя, твоей энергии с энергией пространства. Без боли и обиды, без радости, без счастья. Это совсем другая, отличающаяся от всех земных пристрастий сила воли.

Кэт готовая простоять вечность. Она поставила свечку одним за упокой, другим – за здравие. Помолилась за тех, кто рядом, за здоровье и благополучие родных и близких, даже за тех, кто раньше считался врагом: пусть у них всё будет хорошо. Перекрестившись справа налево, вышла.

Выйдя на улицу, наполненную свежей прохладой, озираясь по сторонам в поисках своей компании. Кэт уставилась в то место, словно снайпер наводит прицел на свою мишень, на предгорье, где по примерным координатам должен был стоять белый джип Игоря. Тут же её окликнул голос Лоры:

– Кать.

И Кэт увидела Лору с Инной. Они стояли у раскрытой настежь калитки забора перед храмом.

– Игорь пошёл за машиной, сейчас придёт.

Кэт подошла к девчонкам.

– Я уже потеряла вас, – протяжно сказала. Разговаривать совсем не хотелось.

Дорога обратно показалась быстрее. На обратном пути заскочили на рынок. Лора и Игорь вместе вышли из машины, взяли мяса для вечернего шашлыка во дворе. Пока они ходили до магазина, Инна в машине сообщила, что ей не здоровится, мол, может, ко-вид.

Кэт мысленно усмехнулась.

– Ты веришь в эту чушь? – спокойно поинтересовалась Кэт у блондиночки.

– Да. У меня много знакомых переболели, – со всей серьёзностью ответила та.

– Знаешь, – утверждающим тоном говорила Кэт, – я не верю в эту чушь с ко-видом в равной степени, как не верю в статистику, приводимую телевизором, всплывающим окнам в интернете про то, столько сотен или даже тысяч человек заболели или умерли от ко-вида. Мои родственники и близкие – никто не болел. Был насморк, температура, но всё прошло. Но зато об этом ко-виде говорят, и показывает телевидение, и СМИ так, будто это нечто ужасное. Ужасное во всей этой истории с ко-видом то, что это искусственно созданный вирус. Кем и для чего, уже давно не секрет, что в конечном итоге оставляет сделать один-единственный вывод: уж если кто и задумал апокалипсис для населения Земли – сам же в него и попал. И выглядеть он будет так, как выглядит список бактерий, устойчивых к началу двадцать первого столетия кo всем антибиотикам, из которого следует, что имеется инфекция, которая устойчива кo всем антибиотикам, и лечить больше нечем. Финита ля комедия, и людям, проживающих в мегаполисах и так рьяно борющихся за место в нём, тоже.

Моя мама здорова, мой брат, мои тёти, сёстры и прочие родственники далеко от лекарств, аптечек и прочей фигни, которыми полны прилавки современных аптек, а из-за успешно проведённых маркетинговых рекламных компаний и аптечки людей мегаполисов тоже полны этой дряни, которая не лечит, а в основном калечит здоровье людей, подрывая иммунитет напрочь. И это в то время, когда земля полна природными антибиотиками, травами и кореньями.

В моём детстве у нас на всю семью в аптечке всегда, сколько помню, были только парацетамол, если уж голова разболеется, а такое было крайне редко; мазь Вишневского от ссадин и каких-то глубоких ран, правда, запах у неё был у-у-ух, – улыбнувшись, вспомнила Кэт. – А, ну и банки с горчичниками, если мы с братом, вусмерть нагулявшись по сугробам, простынем. Хотя и это было редко. «Мы, – с высоко поднятой головой сказала Кэт, – поколение, чей иммунитет крепок и силён». Наш дух не сломить какой-то выдуманной хвори или надуманным вирусам. Поэтому мы не пьём таблеток и по сей день. – Чуть помедлив, Кэт добавила: – Таких в мегаполисах нет уж точно. Но я знаю, что любовь – это тоже лекарство! Может, вскоре, вся правда вскроется и миру станут известны новые подробности о пандемии. Пока я не верю.

Кэт на секунду замолчала, ощущая в себе горечь и мучительную боль от вопроса мегаполисов, который терзал её сейчас на священной земле: во что превратились люди и куда они катятся со всеми своими ротациями, транквилизациями, постулациями, рекламой и этого тупого призыва «купи».

Грудь защемило от нестерпимой боли к окружающей природе, а ещё острее к тем возможностям, на которые способен человек. Она продолжила:

– Этот тупой век, *лядские нормы, тупой круговорот потребителей. Одна кучка тупых людей открывают кучу производств, которые потребляют море энергии, затрачивают массу природных ресурсов, выкапывают полезные ископаемые, уничтожают лес, а после сбрасывают свои отходы в реку, в море, в землю. И всё это ради наживы, ради вонючих денег. Делают пластмассовые игрушки, пластмассовую мебель, пластмассовую одежду и обувь, чтобы спустя месяц или два весь этот мусор оказался многомиллионной свалкой, отравляющей животных, воздух, всё. А другие финансируют всё это дерьмо. Пусть сначала уважать бы научились и воспитали в себе любовь. Ко всему нужно уметь относиться бережно.

Инна, которой нечего ответить, отвернулась к окну, раздражённо вздохнув. Да, обе они были разными по смыслу, по стремлениям, по вкусам, но в них текла кровь, и они обе были из плоти.

Через несколько минут вернулись Лора с Игорем, и они тронулись до дома. Через пять минут машина подъехала к калитке. Выйдя из авто, Лора отворила дверь калитки, девушки вошли в коротенький двор между входной дверью в дом. Игорь парковал авто.

Девчонки зашли, сняли обувь и прошли в холл. Кэт сняла сабо и сразу достала из чемодана в прихожей купальник чёрного цвета с позолоченными вставками, любимые спортивные шорты чёрного цвета «адик» и коротенькую спортивную борцовку. Вечер предстоял быть классным.

Отправившись в ближайшую уборную на первом этаже, Кэт сняла там платье, джинсовку, шляпу и переоделась. Ей нравился спортивный стиль. Нынче веяния моды такое. В нём чувство особой свободы, никакого стиля. Что нёс собой этот день? Человеческий мозг, знания, которыми люди наполняют его подчас слишком малы перед замыслом Божьим и его вседержимостью.