Наша маленькая фобия

Сняла с себя тигриную экипировку и ушла в ванную, чтобы смыть боевой раскрас. Вода обдала прохладой, и разгорячённое от эмоций тело благодарно отозвалось на неё. От водных процедур мозг заметно расслабился и успокоился.

Обернула голову полотенцем, и глянула на себя в зеркало. Марк стал другим, но и мне время не пошло на пользу. Шрам на щеке, не скрытый тонной макияжа, навечно испортил моё лицо. Но я не желала от него избавляться. Этот шрам отныне будет отпугивать всех влюблённых в меня психопатов и напоминать мне об осторожности с мужским полом.

Волосы также лишились своих кудряшек, благодаря химическому выпрямлению в салоне. Да, кудряшки – это отличительная черта во внешности, по которой меня легко заметить среди толпы.

Одев банный халат, вышла из ванной и едва не закричала с перепугу. В комнате был Марк и рьяно сбрасывал мои вещи в чемодан, не брезгуя даже что-то разбить или порвать.

Увидев меня, мужчина на мгновение замер, уставившись на моё лицо, а точнее на шрам, что замазать я естественно не успела. Его губы дрогнули в немом вопросе, но звука никакого так и не изошло. Марк тряхнул головой и продолжил яростные сборы.

– Что ты делаешь? – внутри всё полетело вниз – неужели, ультиматумы Игоря Матвеевича всё же уперлись в пустоту.

– Эта комната для няни, а ты горничная, вот и пойдёшь в ту комнату, в которой раньше была.

Сердце в панике застучало, вспомнив четыре стены без окон.

– Марк, умоляю, только не туда, – заблеяла я, но мужчине явно всё равно до моих фобий. – Ты же знаешь, я боюсь тесных пространств. Прошу тебя. Пожалуйста!

– Есть другой вариант – за воротами поместья, – рявкнул он, застёгивая чемодан.

– Марк… Это тот же изолятор. Ну, не надо! Пожалуйста! – на лице мужчины заметила злорадство, которое наконец впрыснуло в сердце злость. – Ты – бесчувственное чудовище, – крикнула я в отчаяние и замахнулась для пощечины.

Но Марк оказался быстрее. Мужчина перехватил мою руку и больно сжал в запястье.

– На второй раз сломаю, – грозно предупредил мне в лицо и, прихватив чемодан, потащил вон из комнаты.

Я нехотя поспевала за его твёрдой широкой поступью, то и дело спотыкаясь или натыкаясь на предметы.

На шум в коридорах обслуживающего персонала появились Савелий и ещё один незнакомый мне парень. Я постаралась спрятать от них своё лицо, поспевая за своим разъярённым зверем.

– Марк! Прошу… – почти взвыла я, когда двери в мою серую темницу распахнулись.

Отец моего ребёнка втолкнул меня в темноту вместе с чемоданом и захлопнул дверь.

– Урод! – взревела я и, схватив свой несчастный чемодан, швырнула в дверь.

Ярость и обида почти сразу отступили на второй план, стоило мне оглядеться. В груди бешено застучало, и голова закружилась. Воздух, мне срочно нужен воздух! Ноги ещё помнили, где находится выключатель. Электрическое освещение вспыхнуло тусклым светом – издевательство. Кинулась к дверям, ведущим в сад. Замок снова заржавел и поддался не сразу. Летний вихрь ворвался в комнату, скользнув по лицу и ногам. Бешеная трель в сердце начала стихать. Да, так намного лучше.

Попятилась и осела на постель. Кажется, после моего ухода здесь так никто и не жил. Да, потому что это больше кладовка, чем жилое помещение.

Не думала, что Марк умеет быть настолько жестоким. Ведь ему прекрасно известно о моей фобии, которой между прочим сам и наградил. Дурак!

В дверь осторожно постучались. Кого там нелёгкая принесла? Но раз никто не вышибает дверь, значит не мой бывший возлюбленный. Утерла щеки и потуже запахнула халат.

– Кто там? – спрашивать научилась, ещё живя с братьями.

– Это Савелий. Есь, ты там как? Порядок?

Облегчённо выдохнула и, сдвинув убитый чемодан в сторону, приоткрыла дверь.

На меня взирали две пары обеспокоенных глаз – водителя и всё того же незнакомого парня.

– Жить буду, – кивнула я.

– Он тебя хоть не бил? А то я ему живо ребра пересчитаю, не посмотрю, что хозяин.

– Нет, всё в порядке, правда, – замотала головой.

– Ты дверь можешь не закрывать, Есь, – участливо предложил Савелий. – Мы до сюда даже не доходим. И в сад двери открой. Лето, пока можно.

– Да, я так уже сделала, – кивнула в ответ, грустно улыбнувшись.

– Ах, вот чья это оказывается дверь! – высунулся вперед незнакомец, пытаясь заглянуть внутрь комнаты, и я, испугавшись, инертно отступила.

– Извини, – парень тут же сдал назад, выставив руки перед собой. – Просто давно маялся от любопытства.

Незнакомец виновато улыбнулся, осветив ярко-бирюзовым взглядом, что невольно загипнотизировал.

– Вы видимо ещё не знакомы, – спохватился Савелий и, приобняв парня за плечи, слегка выдвинул вперёд. – Это Лёва, олух… то есть сын нашего садовника Константина.

– Чего ты сразу палишь мою непутёвость?! – возмутился парень, а после снова дружелюбно улыбнулся. – Привет, да, я Лев. Новый садовник. Папа пока обучает меня всем тонкостям, поэтому непутёвый.

– Зато честный, – тоже одарила младшего садовника улыбкой. – Я – Есения. Работала когда-то здесь горничной. Теперь вернулась.

– А почему уходила? – совершенно искренний и беззлобный интерес.

Растерянно посмотрела на шофера, словно ища у него помощи.

– Я ж тебе говорил, что наш младший патрон женофобией страдал. Вот, Еська, не будь дурой, быстренько отсюда смоталась. Патрона подлечили, поэтому можно снова вернуться.

– Судя по тому, как он её сюда тащил, я сомневаюсь, что Марк Игоревич излечился, – сочувствующе скривился Лёва.

– Поверь, это намного лучше, чем было, – не моргнул глазом Савелий.

– Вот, свинья! – хмуро констатировал новый садовник, чем вдруг вызвал мою симпатию.

– Ну, ладно, всё. Уходим. Даме нужно привести себя в порядок, – Савелий настойчиво толкнул своего коллегу в сторону. – А ты не кисни, окей? Переодевайся там, и с нами за работу. Скоро, кстати, ужин будет и наши звезды рассядутся в полном составе. Ты просто обязана выглядеть на все сто, чтобы у нашего женофоба под хвостом ещё сильнее закипело, – последнюю фразу мужчина сказал шепотом и подмигнул.

Ужин. А это означало, что я, как горничная, обязана прислуживать им за обеденным столом. Нет, мне это не сложно, но от мысли, что за этим самым столом будет сидеть Марк, свело под грудиной. Чего мне ещё ожидать от него? Господи, когда он был затворником, то казался более предсказуем, чем сейчас.

Открыла чемодан с замершим сердцем. Косметика вдребезги и испачкала почти всю мою одежду. Фоторамка с семейным снимком тоже теперь в хлам. Вынула карточку и аккуратно поставила возле ночной лампы. Оглядела убитый гардероб, поняв, что осталась нагишом. Шикарно!

Первым делом попросила Веру Александровну найти нашего дорогого управляющего. Алексей Олегович спустился в мою комнату лишь спустя полчаса. По его горделивой и пренебрежительной осанке, поняла, что мужчина явно не на моей стороне.

– Только ты не вздумай судить меня, – умоляюще посмотрела на него.

– Меня личные дела хозяев не касаются, а вот подвластного мне персонала вполне.

Я тяжело выдохнула, готовая слушать теперь его.

– Я осуждаю вас, Есения Владимировна, только за то, что бросили свою малышку…

– Я никогда её не бросала, – прошипела в ответ я, зверем посмотрев на него. – Моя девочка всегда жила со мной, в моём сердце. И только ради неё я вернулась сюда, несмотря на все унижения в свой адрес. Хочешь осуждать – вперёд, но не смей унижать и выражать мне своё презрение. Ты бы сдох в первый же день, если бы оказался в моей шкуре.

Управляющий нервно сглотнул, поправив свой дурацкий галстук-бабочку, и тряхнул головой, словно обороняясь от моих слов.

– Думаю, вы позвали меня, чтобы получить указания, Есения Владимировна?

– Да, будьте так любезны изложить их, Алексей Олегович, – ответила в его манере. – А также выдайте униформу, иначе мне придется прислуживать господам в этом чудном банном халате.

Мужчина хмыкнул и горделиво удалился. Индюк! Был таким, и таковым остался.