Страница 50 из 66
Глава 16
Можно ли было испытывать что-то помимо отчаяния и обжигающего чувства ненависти, путешествуя по опустошённому, такому близкому, но одновременно с тем бесконечно далёкому миру?
Не в первый раз Элин испытывал это мерзкое чувство, невольно вспоминая дни, когда он подобно истинному отшельнику бродил среди древних руин, убивая демонических зверей и ища способ возродить близких. Тогда ли он пошёл против судьбы, став “подлинником”, или это произошло позже и лишь благодаря Марагосу, который отчаянно искал способ избежать исхода, одинакового для всех ему подобных?
Так или иначе, сейчас этот момент не отследить, и у перерождённого в принципе имелся лишь один вариант: смириться и идти вперёд, делая то, что должно. Времени на самобичевание и жалость к себе не было, да и не мог Элин позволить себе что-то такое. Не после того, как в течение нескольких часов он узнал о строении мироздания больше, чем за все свои жизни до этого. И словно в насмешку, знанием этим с ним поделилось это самое мироздание, наполнив зов не только собственно зовом, но и всем тем, что могло бы потребоваться “подлиннику” для выполнения инструкций. Ожидало ли мироздание, что Элин Нойр в первую очередь отправится разбираться со своими проблемами — большой вопрос, но случилось всё именно так. Превосходные интеллект и память позволили перерождённому создать необходимый якорь, и обзавестись солидными шансами на аналогичную операцию в отношении второго, коим должна будет выступить “подлинная” Лекси. И если всё получится…
О том, что он будет делать дальше, Элин пока предпочитал не думать. Не потому, что там всё было очевидно, совсем нет. Скорее уж совсем наоборот: анимус понятия не имел, что произойдёт в ближайшие сутки, чего уж говорить о большем сроке?..
Очередной шаг сквозь пространство вывел Элина прямиком на край скалистого уступа, с которого открылся прекрасный вид на святая святых симбионтов: их гнездо. Это колоссальное строение сочетало в себе несочетаемые вещи, будь то природная естественность и величественная архитектура, или же масштабность с некоей приземлённостью. Какой-то уникальной культурой или стилем здесь и не пахло, чему виной являлось, скорее всего, крайне малое число застрявших на планете настоящих симбионтов. Ну а ущербные подобия, ими создаваемые, по всей видимости отличались не только значительно меньшим уровнем сил.
В противном случае Элин столкнулся бы с какой-никакой, а отдельной цивилизацией вместо той мешанины и попыток слепить из разных частей что-то по-настоящему уникальное.
Ясно ощутив на себе чужое, пристальное и злобное внимание, перерождённый небрежно отмахнулся — и в симбионта-постового устремилась пара изумрудных стрел. И пусть тому хватило бы и одной, во избежание лишних рисков Элин решил перестраховаться, из-за чего погибшего уже после первого попадания симбионта вторая стрела попросту расплескала по округе.
И сделала это абсолютно бесшумно.
Тем не менее, времени наслаждаться видами у Элина не было. Благодаря надёжной ментальной связи, объединяющей симбионтов, о смерти часового вскоре узнает всё гнездо — если там уже об этом не известно. Решающую роль сейчас играла скорость, и перерождённому не было никакого смысла скрываться. Потому Элин Нойр разом сбросил с себя всякую маскировку, упростив тем самым любые манипуляции с анимой в и вовне тела.
В мгновение ока волна жуткой и хищной энергии вырвалась наружу, начав вливаться в проявляющиеся прямо в воздухе рунные цепочки, часть составляющих которых для этого мира были в новинку. Мастера рун и без знаний истинных людей были на многое способны, а с ним они, пройдя соответствующее дообучение, в плане личного могущества выходили на уровень поглощённых тьмой абсолютов, а то и превосходили их. Знающему человеку достаточно лишь услышать, что рунный алфавит истинных людей был всемеро шире и втрое глубже, что в сумме открывало просто необъятную массу возможностей по тонкому манипулированию анимой без необходимости контролировать все процессы силами своего разума.
И прямо сейчас за спиной перерождённого происходила наглядная демонстрация того, на что способен мастер рун с беспрецедентными силой и опытом.
Один за другим конструкты из рун наслаивались друг на друга, вбирая в себя аниму и формируя монолитные, сложнейшие системы, вместе образующие величественную и разрушительную технику, одно лишь проявление которой поспособствовало образованию стихийных, сиречь — осознанно не контролируемых иллюзий. В небе над перерождённым, казалось, разверзся портал в иное измерение, из которого в реальность тут же хлынул неестественного происхождения шторм. Изумрудные молнии плясали и сверкали в воздухе, переплетаясь подобно схватившимся не на жизнь, а на смерть змеям, а нередкие всполохи изумрудного пламени низвергались на землю, опаляя и плавя ту. Всё изменилось в момент, когда первые организованные группы симбионтов вышли из гнезда, определив источник угрозы и приготовившись к бою: буйство энергий резко стихло, и её эти колоссальные объёмы не издавая ни звука стянулись к кончику указательного пальца перерождённого, который тот направил на гнездо.
— Хм. Перебор? — Крошечная изумрудная точка резко раздалась во все стороны, достигнув размера детского мяча, по ней прокатилась едва заметная волна… и сфера исторгла из себя колоссальных размеров луч, впившийся в основание махины гнезда. За считанные мгновения испарились сотни и сотни укрывавшихся под землёй симбионтов, плоть которых оказалась столь же податлива, как и стены их укрытия. Застенала сама реальность, заставив Элина поморщиться: с недавних пор он очень чутко улавливал искажения, подобное которому он сам только что устроил. Впрочем, остановиться это его не заставило, и медленным, тщательно выверенным движением он перенаправил луч выше, обращая в ничто все разваливающиеся на глазах верхние этажи единственной в своём роде обители симбионтов. — Определённо, перебор.
Последним штрихом стало ослабление контроля над лучом, который утратил структуру, потерял в поражающей способности — но обрушился на куда большую площадь, добивая тех, кто не успел далеко уйти. И лишь продержав луч не менее минуты, Элин позволил себе выдохнуть, — не буквально, — остановив масштабный акт отмщения и окинув заинтересованным взглядом дело рук своих.