Страница 11 из 15
Последний «ай» был вызван тем, что расплющенный этим йынским молотком в лепёшку-тросы я эти самые тросы и выбросил, имя Йына в виду. Увернулся, подлец, да ещё отбежал. Хоть молоток оставил — такой, пробирающий артефакт, если начистоту. Убить меня им часами молотить надо, но неприятно, факт.
— Достал. Ты просто поговорить по человечески можешь? — выдал я, собираясь из лепёшки в себя, откидывая молоток.
— Дай подумать, — кривляясь выдай Йын. — Нет! — и метнул в меня выдернутый из небывальщины лом.
Чугуниевый, так что лом завязался бантиком в воздухе, рухнув на скалу — занесло нас на какое-то плоскогорье, относительно недалеко от трёх йынизируемых селений.
— Блин, убивать тебя, что ли, начать? — вслух задумался я.
— Сил-то хватит, Бессмертный? — ехидно поднял бровь Йын.
— На тебя — думаю, да. Но блин, Йын, просто пог…
— Ладно, давай разомнёмся, — оскалился он, стреляя из пистолета — флагом, а из флага — колдунской пакостью в меня.
— Ну сам напросился, — оскалился пропустивший сквозь разошедшиеся тросы невнятную фигню я. — Повеселимся!
И метнул в паразита каменную глыбу, об которую меня и расплющило молотком. Сам факт существования этой глыбины — следствие удара, её выломало из скальной подложки, хех.
Глыбина полтора на три метра… попала в нечистика. И расплющила.
— Ты это, Йын… — через минуту тишины и попыток почувствовать что-в небывальщине. — Живой там вообще?
— Не дождётесь!!! — раздался рёв, и глыба понеслась в меня.
— Не попал, — констатировал я, уворачиваясь.
И рванул к Йыну, хищно размахивая тросами. А это сволочь от меня отбивалась своим лютым молотком — надо было прибрать, да что уж. И казалось бы — затросить и принуждать к добровольному сотрудничеству, плёвое дело. Да щаззз! Эта скотина вёрткая, как угорь на небывальщине! И колдовала всякие подлючие торты в лицо, масло вонючее под ноги, ну и молотила меня молотком при каждой возможности!
Словила лом из рогатки в брюхо, оскалилась злобно, ну и начала в меня камнями кидаться, до кучи, используя свой лютый молот как биту. И всё это опять выливалось в какой-то дурацкий пат, от чего мне становилось ни хрена не весело.
Можно броситься на Йыньего сына — так он, молотоболист недоделанный, лепёшку из тросов Кащея молотком отправится полетать. В общем, надо его свободы манёвра лишить, мудро заключил я.
Но метать куски себя… не самый разумный вариант. Мне водяной, растворивший тросы, в снах не снится, но помнится хорошо, блин!
А вот как ещё, задумался я, отправляя в сучьего Йына метаемые в меня, стараясь напитать их небывальщиной. Получалось— не попасть, но раскалываемые от ударов осколки посекли фиолетовый пинжак, и йынья морда улыбочкой потускнела. Оскалился снова, но не нравится, оскалился я.
Но, это всё равно — фигня. А вот если подумать — мы на скале. Металл, всякий разный под нами. И я его чувствую, хех.
И стал я «подтягивать» металлокинезом всякие металлы и сплавы поближе. Тяжеловато, но сносно и внимания много не отвлекает.
А Йын стал накладывать какое-то гадское колдунство на глыбы (у меня подсмотрел, гад!), откалывая от скалы глыбы гораздо крупнее. От попадания осколков с этим колдунством тросы на долю секунды сводило этакой «судорогой». Вроде и ерунда, но попадёт в меня глыбой — будет хреново.
Минут пять мы так «танцевали», я, наконец, подтянул всякие металлы, поднатужился, думая сформировать клетку из металлов, а потом Йына в клетке заловить, а он задубасил молотом по одному месту…
В общем, гора ходит ходуном, небывальщина волнуется, веселуха! И тут…
— ДА ВЫ ОХЕРЕЛИ!!! — раздался громовой голос. — ЭТО — МОИ ГОРЫ!!!
Я на этот вопль дёрнулся, в плане оруну лещей выдать, но. Во-первых, голос был женским. А, во-вторых, это и вправду были ЕЁ горы, отметил я, оглядывая несколько… расхреначенные нахер окрестности. Припёрлась Хозяйка, блин…
И Йын глазёнками забегал, стараясь свой лютый молоток за спину сныкать. Ни хрена не получалось — он здоровый, как сволочь.
— Какого, лядь, хрена вы тут устроили, придурки?! — уже не так пробирающе, но явно недовольно выдала Малахитница, появившаяся на скале.
— Ээээ… привет, — сделал я ручкой.
— Ну… немного… — прозапинался Йын.
— Придурки, — констатировала Малахитница. — И урон…
— Нанесён, признаю, — уже без шуточек вчувствовался в небывальщину я. — Вира за мной, по правде.
— Оштрафую, — посулила берегиня. — Тебе всё равно, но по правде, — под мои кивки выдала банкирша. — И вот от кого, а от тебя, Кащей не ожидала! И вправду Землёй по маковке стукнуло! Ну да Бессмертный, в ум войдёшь. А ты? — грозно уставилась она на Йына.
— А я что? Я ничего, — корябал тот носком ботинка скалу.
— Так, с тебя, — задумалась Малахитница. — Владения урежу, соразмерно. И с Бессмертным поговори, он вроде из-за людишек тут. Чтоб договорились! И ещё раз мои горы рушить начнёте — ТАК ЛЕГКО НЕ ОТДЕЛАЕТЕСЬ!!! — громыхнула она. — Придурки! — припечатала берегиня, исчезая.
— Мда-а-а…. — протянул я.
— И не говори, — поддакнул Йын. — А она любовница твоя, Бессмертный? — уточнил он.
— Нет, была, — не стал развивать тему я. — Ты, сукин Йын, какого лешего нас на хребет перенёс?!
— А какого лешего ты за мной по хребту гнался?!
— Ни хера не аргумент!
— Хера аргумент!
— Херовый, сам не споришь, — отметил я, а пока Йын щёлкал клювом, на тему придумать ответ, перешёл к делу. — Так, хорош хренью маяться. Или виру Малахитнице не признаёшь?
— Да признаю, — сморщился Йын. — Какие все серьёзные — сил нет! Какого хрена тебе от меня надо?!
— Нет. Какого хрена тебе от поселений надо?
— И всё?!
— Мог и выслушать! А не всё вот это вот! — резонно отметил я.
— Ты рощу мою выдернул!
— Она мне променад совершать мешала, — надменно отпарировал я.
— Это моя земля!
— Наполшишечки! А на остальные пол — Малахитницы. И людей тех же! Что тебе от них надо?
— Наказываю я их, по правде!
— Мдя?
— Да!
— А детали? Интересно, — заинтересовался я.