Засекреченная война

называлось борьбой за чистоту рядов.

Мы хорошо помним, сколько всяких реформ претерпела наша школа, в том числе по профессиональному образованию. На первом этаже размещались слесарная и столярная мастерские. Шефы – завод «Текмаш» – подарили токарные станки по дереву и металлу. Слесарной мастерской руководил учитель Николай Семёнович Семёнов, а столярной – Михаил Гаврилович Патенков. Оба были прекрасные специалисты и имели хорошие учительские навыки. Мы чинили школьную мебель, делали табуретки и полки для школы. Проводились выставки поделок «Сделай сам». Когда началась война, Николай Семёнович ушёл на фронт, а когда вернулся, нашей школы уже не было, он работал в других учебных заведениях.

В школе мы проводили много времени. Популярностью пользовался театральный коллектив. Ставились такие пьесы, как «Платон Кречет», «На дне» М. Горького. Режиссёрами, как правило, были словесники – Евдокия Яковлевна Успенская и другие. Роли исполняли не только ученики, но и учителя, родители. Например, София Ивановна, учительница немецкого языка, играла Анну, а отец ученика из нашей школы – Сатина. Костюмы шили сами. Я тоже участвовал в спектакле – играл шулера-татарина.

В школе, как я уже говорил, были свои духовой, струнный и джазовый оркестры, которыми руководил Михаил Михайлович Казаков, бескорыстный энтузиаст.

Помню я и колоритную фигуру завхоза Антона Андреевича Дремо, который жил при школе в пристройке во дворе. Он говорил, что завхоз должен находиться всегда при школе, как поп при церкви. Мы его побаивались. Классы мы убирали сами. Часто во время половодья вода доходила

до школьного двора, и после наводнения Антон Андреевич с ребятами убирал территорию пришкольного участка.

В школе не поощряли доносительство и ябедничество. За девчат заступались. Честное признание считалось очень важным. Между ребятами драки, конечно, случались. Во дворе за сараями был «застенок». Там поигрывали в пристенок на деньги, дрались на кулаках. Это называлось

«получить с него». В подвале закрытой Покровской церкви, которая находилась рядом со школой, по слухам, водились ведьмы, бродили призраки умерших, вообще гнездилась всякая нечисть. В эту бывшую церковь городские власти начали свозить всякие документы, и впоследствии там

был размещён архив. А нам было интересно, что происходит в подвале.

Рядом со школой был расположен так называемый «Дом Раевских», из двора которого был лаз, по нему можно было проникнуть в подвал под церковью. Мы, пацаны, по двое лазали в этот абсолютно тёмный подвал. Тех, кто осмеливался на это, ребята уважали, называли смельчаками, «чертями» или «ангелами». Я тоже лазал и этим гордился.

Никогда не забуду своих одноклассников!

Прежде всего тех, кто проучился вместе со мной десять лет, с 1 по 10 класс: Вася Перелыгин, Ваня Парнасский, Моська Гинзбург, Виктор Мороз, Финагин Володя, Анатолий Лучин, Леонид Горошенков, Витька Панов, Лёнька Рыжков. Из них на войне были восемь человек, четверо не вернулись. И девчата – Тамара Сорокина, Мила Малыгина, Лена Баршевич, Лида Пряжникова, Наташа Благинина, Лена Волкова. В разные годы в нашем классе «Б» учились

Иоська Равкин, Пирим Юля, Тамара Деева, Витька Клюшников.

Мы были призваны а армию в сентябре-октябре 1940 года. Многих забрали из институтов. Так, Толик Лучин учился в Ленинграде в электромеханическом, он потом защищал этот город в числе добровольцев и погиб на Пулковских высотах. Это был спокойный, тихий парень, прекрасно учился, особенно увлекался точными науками. Вечно пропадал в кабинете физики. Был смелым – помню, как он ставил табуретку на стул, вставал на неё и протирал лампочки в классе. Николай Иванович доверял ему ключ от кабинета. Толик лазал вместе с нами под церковь и носил почётную кличку «Ангел». Дружил с красавицей Лидой Пряжниковой.

Володька Финагин по кличке «Бухгалтер» был настоящим педантом: всегда был очень аккуратно одет, галоши свои тщательно чистил и приносил в класс. Всегда выигрывал на олимпиадах по русскому языку, у него был очень большой словарный запас. Он тоже учился в Ленинградском

электромеханическом институте, остался в блокадном Ленинграде и погиб при артиллерийском налёте. У Моськи Гинзбурга, сына бедного кожевенника, имелись одни-единственные брюки, галош не было вообще, а спортивную форму ему давали за счёт школы. Он вместе с матерью ходил по жильцам стирать бельё, поэтому сразу после уроков бежал домой, не оставался в школе на кружки. Он был смелый – катался на подножках и буферах трамваев. Его призвали на западную границу и в самом начале войны он там погиб. Семья Гинзбургов успела эвакуироваться в Пензу.

Лёнька Горошенков (Горох) до войны жил с семьёй между «Текмашем» и 5-м заводом. Семья их жила бедно, у них был маленький неказистый домик с покосившимся забором. Отец Лёньки – железнодорожный рабочий, а мать бегала к поездам продавать проезжающим всякую снедь: мочёные яблоки, картошку… Лёнька был гордый, никогда ни у кого ничего не просил, предпочитал копать огороды соседям, чтобы заработать на коньки. Подрабатывал он и в горсаду – чистил велосипеды. Учитель математики Виктор Вениаминович Соломин рекомендовал его родителям отстающих первоклассников, и Горох давал детям «частные уроки» за копейки. Лёнька был хорошим математиком, прекрасно решал всякие практические задачи и легко поступил в Елецкий учительский институт, но был призван в армию и погиб под Ельцом. Война разметала их семью: мать уехала в деревню и там умерла, а отец был зачислен во фронтовую поездную бригаду

и всю войну провёл на фронте. Военная судьба Витьки Панова сложилась удачно – он даже дослужился до майора.

Я встретил войну на действительной службе в танковых войсках на западной границе, был тяжело ранен, попал в немецкий плен. Из плена бежал в партизанский отряд, получил Золотую медаль за выполнение особо важных боевых заданий. После войны служил в армии до конца 1947 года.

Окончил Орловский пединститут, работал учителем в школе, был директором областной Детской экскурсионно-туристской станции, а потом – Орловского культпросветучилища…

Был у нас ученик Лёня Рыжков. Его старший брат – начальник орловского Дома офицеров – устроил Лёню в конвойную бригаду. Когда началась война, Лёнька Рыжков по заданию обкома комсомола был направлен на подпольную работу в Шаблыкинский район, оккупированный немцами в октябре 1941 года. Он был внедрён в полицейскую бригаду Каминского, которая отличалась особыми зверствами и никого не щадила. За выполнение ответственных и опасных оперативно-диверсионных заданий Лёнька был награждён орденами Красного Знамени и Отечественной войны. После войны он служил в аппарате УВД, женился на нашей однокласснице

Наташе Благининой.

Учился с нами Борис Свистков, «Свист». Он оставался в Орле до начала войны и вместе с семьёй эвакуировался в Пензу. Через военкомат он попал на курсы командиров, воевал в составе 1-го Белорусского фронта, освобождал Белоруссию и Польшу, был ранен. После войны стал начальником лагеря немецких военнопленных. Считался в Орле самым завидным женихом: у него имелись машина, три охотничьих собаки, собственный дом. После войны он слыл крепким хозяйственником, работал начальником крупных автоколонн, «Сельхозтехники», заместителем директора завода имени Медведева. Уже на пенсии возглавлял объединение ветеранов.

Некоторых ребят из старших классов особенно уважали. Например, Игорь Грибакин слыл отличным электриком, знал физику, умел пускать кино, он был хозяином кинозала. Частенько мы сидели там на полу и смотрели кино. Мне посчастливилось быть «крутильщиком» – крутить динамо-машину. Это дело непростое – выбрать правильный ритм, чтобы на экране фигуры двигались как в жизни. Оказывается, у меня было хорошее чувство ритма. «Крутильщики» могли смотреть кино, сколько хочешь, были и такие, кто смотрел «Чапаева» по 50 раз… Игорь был на войне, после Победы окончил Московский институт инженеров транспорта, трудился главным инженером Орловского железнодорожного депо. У Игоря, считаю, особые заслуги в том, что жива память о нашей школе. Он «пробил» строительство новой 7-й школы, её построили в 1955 году недалеко от вокзала.