Мертвые люди

Собрал свои нехитрые пожитки, сказал:

— Готов.

Следователь кивнул, и повел меня полуосвещёнными коридорами на волю. Толкнул едва приметную дверь, выводящую нас на бетонное крыльцо с тремя ступеньками.

— На могилки к друзьям отвести?

— Позже, — туда я, пожалуй, один схожу, не к чему мне лишние свидетели.

— Через восточные ворота выйдешь, там старое кладбище, пройдешь дальше, увидишь новее. Тебе к свежим могилкам, — я кивнул, он продолжил, — и завтра к Вячеславу Сергеевичу зайди. Есть у него для тебя разговор.

Я снова кивнул, спрыгнул с боку от крыльца, и игнорируя дорогу пошел через поле, к своему дому. Дышалось легко, глаза радовались зелени, мыслей дельных не было. Перепрыгнул небольшую канаву, миновал пять огромных тополей, стоящих в ряд. Дальше вдоль огородов к асфальтной дороге. На пути мне не встретился ни одного праздношатающегося человека. Все при деле, лодырей кормить никто не собирался.

Не заметил, как выйдя на асфальт ускорил шаг, почти побежал, но вовремя одернул себя. Толку спешить, только запыхаюсь и вспотею. Завернул в родное подворье, где так же привычно стоял "рафик", и расплылся в улыбке, а возле края глаза что-то защипало. На скамейке египетской статуей сидел Братан, худой, с побитой мордой, и ободранным боком. Он меланхолично глянул на меня, я же громко проговорил.

— Здорова друг. Так ты?

Сел рядом, провел по бугристой от ссадин голове, кот привычно на это не отреагировал. Погладил еще раз, и стоило руке оторвать от жесткой шерсти, как пушистый друг встал, потянулся, сделал пару шагов, и положил лапы мне на колене ударив головой в живот. После завалился, на бок.

— А ты размяк, — одним губами прошептал я, — или просто соскучился.

— Вот он сидит уголовник, — нашу идиллию разорвал голос Марии Петровны, — а я знала, что ты бандюга и что дело кончиться тюрьмой. Знала.

Старуха, беззлобно ворча, прошамкала к нам, села рядом.

— Я Игорек всегда знала. И верила, — прозвучало двояко, но мы оба понимали, что она имеет виду, — Сейчас твоя Яночка, Оленьку привезет, и мы за стол сядем. И ты нам все расскажешь, только по мягче с ними.

Что мягче? Что я им должен рассказать? Как убивал? Как терял друзей? Или насколько я доволен от свершённой мести? Что рассказать? Нет Игорь, так нельзя, прошлое не воротишь, нужно про будущее думать. Про него и поговорим.

Глава 7

— Игорь, а давай водкой. Один к одному, ну или один к пяти, — внезапно вспыхнул идеей Рома.

— И куда нам четыре тонны водки? В бадью наливать и плавать? — безрадостно парировал я.

— Скучный ты человек Игорь Борисович, — Рома откинул голову на спинку компьютерного стула, снова начиная буравить взглядом потолок.

— Не я такой, а суровая действительность.

Отложив авторучку, я последовал примеру коллеги, направил взор к побеленному потолку. Ответа там не нашёлся, но хоть глаза расслабилась, и мысли неожиданно потекли со всем не туда куда следует. Все больше к проблемам мелким и насущным, на вроде как кофея попить, да вкусно поесть. Глянул на настенные часы, большая стрелка вот-вот доползет до двенадцати, тем самым подвинув малую на одиннадцать.

— Ладно, давай по домам и обедать, и через час-полтора снова сюда, — по распоряжению Главного мы снова перешли на пятидневную рабочую неделю, с восьмью труда часами в сутках. Еще один пунктик по приведению нашего поселении в привычное русло мирной жизни. Но это пока все больше на бумаге, а на деле все изрядно перерабатываю.

— Вот это хорошо, — Рома резко встал, стул мерзко скрипнул, — надо бы мебель поменять.

— Этот починишь, — тут же урезал я, его аппетит, — и да, как вернёшься чтоб был список из пяти позиций, на что нам этот долбанный уголь поменять. Ну и я такой же подготовлю. Все иди.

Стоило двери закрыться, я крутанулся в сторону окна, чуть наклонился, отдернул штору. День выдался на загляденье, светлое небо, мягкая зелень на деревьях, после двух дней дождей особенно захотелось на улицу, а не сидеть в кабинете и решать задачки со звездочкой.

Как же хорошо, когда в ходу были деньги, назначил цену за товар получил нужную сумму, все просто, понятно и все счастливы. А сейчас в экономике царствует, его величество самодур бартер. Вот просят у меня четыре тонны угля, я и рад дать, хоть просто так. А нельзя, ибо народ очень падок на халяву, раз покажешь слабину, потом всю жизнь будут ныть и давить на жалость. Стоит что-то сделать просто так, как глазом не успеешь моргнуть, а тебе это вменят в обязанность. Нет, тут нужен обмен, и никак иначе, и не просто поменять абы было, а почти равноценно. Ибо с той стороны переговорного стола, тоже не дураки сидят и сразу пойму, что да как. Вот на что менять уголь, есть у нас и так все есть. Вернее, все что они могут предложить. И тут пытливый ум сразу бы сказал, а на кой менять если нам ничего не надо. А на той, чтобы на выселках люди зимой не замерзли, и даже смогли бы заняться производством чего-либо, а не сидели без дела. Нужно помогать союзникам, люди — это то, что сейчас даже в теории терять нельзя. И вот он замкнутый круг, во всей красе.

Вздохнул, дернул шуфлятку, извлекая цилиндр жестяной банки энергетика. Мысленно попенял себя за образовавшуюся вредную привычку, попутно во всем обвинив Славика. Это с его плохого примера, я заразился. Вернулся к любованию природой, упер большой палец в крышку, медленно потянул флажок указательным пальцем, слушая тихое шипение.

Когда вся эта буча с допросами и следствием закончилась, меня вызвал к себе Главный (это была наша с ним первая личная встреча). И без лишних слов предложил, заняться снабжение поселка топливом для обогрева помещений. А проще говоря, запасом дров, угля, газа, и гранул, в общем всем что может гореть и обогревать. Я согласился, и в этот же день был отправлен в новый кабинет, занимаемый ранее Славиком. Для составления плана снабжения и складирования. Спас меня тогда опыт мародерки, по сути, тоже самое, только узко направление. И тут мне кристально ясно, получил я назначение на эту должность не из-за моих талантов или сверх ума и полезности. Нет, причина проста, Главному как воздух необходимы лояльнее люди, проверенные и те, кто точно не предадут. Они от того и мурыжили меня первые дни, чтобы с гарантией быть уверенными в моей надежности. Было потом и еще пару проверок, от местного гебиста Старастина. Но про это вспоминать не хотелось.

Очень плавно, но быстро ко мне присоединился Рома, став правой рукой. Прошлая его команда, полным составом отправилась в Финляндию в поисках лучшей жизни, как им пообещали Белорусы на Зомбо-даве. Более воевать ему не хотелось, а идти в пастухи, и трактористы душа не лежала. А мне тоже люди нужны, верные и проверенные. Олег с компанией так же привлек к делу.

К слову, половину на мародереного по собственной инициативе отдал поселению. И тут ровно две причины первая: людям действительно надо газ, и инструмент, а у меня это на складе пылиться. И второе: быть "кулаком" в наше время дело не тот, что неблагодарное, а крайне рисковое. Большие материальные блага, требуют хорошую защиту, а у меня этого и в помине нет. Так что отдал излишки и был этому рад. Михалыч нисколько не возражал.

С ним у нас отношения разладились, не было ссоры или обоюдных упреков. Просто перестали общаться, здороваемся, задаем дежурные вопросы, и расходимся, а последние несколько дней так и вообще не виделись. Он погряз в стройке, не зря же мы столько инструмента отдали. От вдовушки ушел, как я слышал сам, никто его не гнал. Но тут же нашел другую, вертлявую молодку тридцати лет (говорю, как бывалый старик, а самому едва больше двадцати). Не про какие чувства и речи не идет, просто взаимовыгодное сотрудничество, ему нужна женская забота, ей надежный спутник и уверенность в будущем.

По началу думал, он винит меня в смерти Коли и Петра, но позже понял, все, наоборот, он на себя возложил эту тягость. Ведь он заставил парня ехать с нами, и он настоял на пути через Огре. Я пытался поговорить с бывшим другом, объяснить, про груз вины, и про то что он нас спас, но сделал только хуже. Он окончательно замкнулся и отстранился.