Страница 2 из 3
Глянул Змей на старуху глазами алыми, полыхнул огнем-пожарищем, опалил травушку шелковую. Еще бы малость, и от старухи мокрого места не осталось. Стоит она – ни жива, ни мертва, от страха слова вымолвить не может. А Змей горой над ней возвышается, смотрит на старую, да усмехается.
– Что, старая? Испугалась меня, Змея Огненного? Дрожишь предо мною, будто лист осиновый? То-то же. В другой раз изжарил бы тебя в один миг – и следа не осталось бы. Но сегодня великий день. Подарила ты мне знатный подарок – нарушила слово, Дубу-великану даденное, полила его сына водою колодезной. Нет теперь у него защиты материнской. Не обратится он в славного добра молодца, да не одолеет меня, великого Змея Огненного. Благодарствую за то, да щедрый подарок тебе жалую – жизнь твою беспутную.
Со словами этими взмахнул Огненный Змей крыльями, подцепил хвостом молодой дубок, вырвал его с корнями и скрылся в грозовых облаках. Лишь блеснула в тёмном небе чешуя огненная. А на том месте, где дубок молодой рос, только веточка с тремя листочками осталась.
В тот же миг стих ветер, улеглась буря. Да только что с того старухе-то? Упала она на землю, слезами горькими над веточкой дубовой залилась. Сколько пролежала так – не ведомо. Шла мимо девушка соседская, сиротка Василинка. Увидала она, что старуха плачет-причитает, подбежала к ней, встать помогла да в дом проводила. Усадила её на скамейку, стала спрашивать, что за горе приключилось, да о чём старуха так убивается.
Вот и стала бабка сказывать старику с Василинкою про Змея Огненного, да про то, как унес он их сыночка, Ярославом-царевичем названного. Уж она и прощенья просила у старика за то, что ослушалась, и о сыночке причитала, рыдаючи. Выслушал её старик, нахмурился, покачал головой с сожалением, да молвил:
– Ну, что ж, я слово Дубу-великану давал – мне и ответ нести. Дай-ка, старая, посох, пойду в лес, расскажу Дубу, что не уберёг сына его, Ярослава-царевича. Пожелает он сгубить мою жизнь, значит, так тому и быть. Повелит служить у него до конца дней моих – спорить не стану. Прощай старуха! И ты, Василинка, прощай! Помогай бабке-то: одна она остается. Видно, больше уж и не свидимся. Не поминайте лихом.
Стали старуха с девушкой уговаривать старика, да все без толку. Обнял он их, перекрестился и в лес отправился. Василинка же молвила старухе:
– Не плачь, бабушка. Я за дедом в лес отправлюсь. Вы у меня вместо отца с матерью – не дозволю вас никому обижать, а какому-то Дубу-великану – и подавно. Уж я ему покажу!
– Ступай с Богом, Василинка. Возьми вот веточку. Глядишь, она тебе и сгодится, – отвечала старуха.
Взяла Василинка веточку, спрятала за пазуху и пошла за дедом в лес. Идёт потихонечку, за деревцами да кустиками прячется, чтобы старик её не заметил. Пришел дед на полянку лесную, обернулся трижды через правое плечо, как Дуб велел, один раз ногою топнул, да сказал слова заветные:
– Явился тот, кто сына твоего бережёт.
Раздался гром. Поднял старик голову и увидел, что стоит пред ним Дуб-великан, раскинув ветви свои с востока на запад. На каждой из них по доброй деревне легко уместится, да ещё и место останется. Верхушка Дуба-великана в облаках теряется, а ствол такой толщины, что и всей их деревней не обхватишь. Стоит он, брови сдвинув, хмурится, сердито шелестит своею листвою. Увидал старика, скрутил его корнями крепкими – еле дышит старик. Взмолился он пред Дубом разгневанным:
– Ты прости, – говорит, – меня, старого. Каюсь, виноваты мы со старухою. Всего день за сыном твоим не доглядели, нарушили слово тебе даденное. Один только раз полили молодой дубок водою колодезною. Налетел тут Змей Огненный и унес сыночка в черные облака. Что теперь делать, не знаю, батюшка, заслужил на старости лет наказание. Поступай же со мной, как душе угодно.
– До слова – крепись, а, давши слово – держись, – молвил грозный Дуб. – Не сдержал ты своего обещания, не уберег наследника моего, Ярослава-царевича. Нет тебе за то пощады.
Сказал так Дуб-великан и ещё крепче сжал старика своими корнями. И только он его от земли оторвал, как выскочила из своего укрытия Василинка, закричала гневным покриком на обидчика:
– А ну, остановись, великанище! Опусти деда на Землю-матушку! Хоть и огромен ты, да не боюсь я тебя! Не дозволю тебе обидеть старого!
Удивился великан смелости девичьей, опустил старика на землю, да и спрашивает:
– Ты кто такая? Откуда такая защитница выискалась?
– Внучка я старикова – Василинка, – отвечала девица.
– Какая такая внучка? У старухи со стариком и детей-то не было, – молвил Дуб.
А старик уж и не знает, что делать ему, как уберечь девицу. Стал он просить-умолять:
– Ты прости, Дуб-батюшка, дитя горячее да неразумное. Не ведает она, с кем говорит. Соседская девушка это, Василинка. И впрямь, она нам со старухой, как внученька. Ступай домой, милая, не то и сама пропадешь, и меня не сбережешь.
– Никуда не пойду я, дедушка. И в обиду тебя не дам! Уйди-ка в сторонку.
Отодвинула девушка деда в сторону, сама вперед вышла, да Дубу так молвила:
– На что тебе дед, великан? Что проку с того, что сгубишь его? Сына этим не вернуть. Подумал бы лучше головой своей огромною, как вызволить его из плена змеиного.
Задумался Дуб, вздохнул горестно, а после так молвил девице:
– Твоя правда, Василинка, этим сына не вернуть. И хоть есть один способ, да ни дед, ни ты не справитесь. Молодому здесь ума не хватит, а старому – здоровья.
– А ты не суди незнаючи. Сказывай!
– Истину молвят старцы: «Пока молод, не страшны ни жар, ни холод». Молода ты еще, горяча больно. Здесь же, кроме молодости, терпение да ум надобны.
– Сказывай, Дуб-великан. А после поглядим.
– Ну, слушай, Василинка. История эта старая. Когда она началась, я еще молод был, да не Дубом-великаном, как сейчас, а добрым молодцем Алексеем-царевичем. Полюбилась мне красна девица Любушка свет Матвеевна. Краше ее свет не видывал. Где пройдет она – розы цветут алые, слово молвит – птицы поют райские. Русая коса струится по спине речкой ровною. А глаза, будто два синих озера. Как увидел я её – полюбил в тот же миг. И она меня полюбила. И все бы пирком, да свадьбою закончилось, да вмешался тут Змей Огненный, царь змеиный. Повадился он в ту пору к девицам нашим. Прилетит на крышу дома, да в трубу залезет. А как в доме-то окажется, стукнется об пол и обернется дивным молодцем. Станет он речи сладкие вести пред девушкой, околдует ее милую так, что позабудет она сон-покой, станет сохнуть по тому добру молодцу, на других ребят и не взглянет. Всю силушку забирал тот змей у девушек. Добрался и до моей Любушки. Да только опоздал змеище поганый. Полюбила уж меня зазнобушка, иного молодца ей и не надобно было. Не стала слушать она речи сладкие Змея Огненного, выгнала его с позором из дому. Сама же ко мне прибежала порою вечернею. Рассвирепел Змей, налетел на нас с Любавою, занес лапу свою когтистую. Да и я не из робкого десятка был: выхватил меч из ножен-то и отрубил ему ту лапищу. Только не знал я тогда, что простым-то мечом со Змеем не справиться. Тотчас у злодея новая лапа выросла.
– Да бывает ли такое? – удивилась Василинка.
– Бывает, девица, – молвил Дуб-великан. – Слушай, не перебивай. Сама велела сказывать. У Змея Огненного так-то сил не вымеришь, а колдовских и того больше. Потому с простым мечом против него идти, все равно, что с прутиком. От простого меча да от злости твоей, у него только сил прибавляется.
– Что ж дальше-то сталось? – спрашивает девица.
– А то и сталось. Посмеялся надо мной Змей Огненный, словно гром загремел. Насмеявшись же вдоволь, так молвил: «Не родился еще на свет тот молодец, чтоб со мной совладать мог. Тот меч, что сумеет сразить меня, так спрятан, что ежели и захочет молодец отыскать его – жизни не хватит. А за то, что посмел ты, человечишка, на меня, самого Змея Огненного, меч поднять, быть тебе Дубом стоеросовым, стоять великаном-чудищем веки вечные на месте дворца твоего в лесу дремучем. Ты же, красавица, за то, что мне воспротивилась, от людских глаз в том лесу будешь спрятана. Озером Любви станут звать тебя, Любовь свет Матвеевна. Чисты и целебны будут воды твои, да не каждый в тот лес идти захочет. Бурьяном зарастет тропа к тебе, позабудут тебя и други, и недруги. Не захотела женою мне стать, оставайся водою холодною, одиноким лесным озером. Со словами этими дунул жаром Змей Огненный. Закружил тот ветер нас с Любушкой. И как ни держались мы крепко за руки, разбросало нас в разные стороны.