Страница 17 из 27
– Вообще-то, я хотел сделать тебе сюрприз по приезде на место, но, пожалуй, скажу сейчас.
– Считай, что я вся дрожу от предвкушения, – усмехнулась Полина, мысленно приготовившись получить в подарок очередную ювелирную цацку, коих за последнее время у нее накопилось не меньше ладонинских запонок.
– Я пригласил на эту вечеринку Лямку с супругой.
– Игорь – ты прелесть! – по-ребячьи взвизгнула Полина.
Она захлопала в ладоши и чмокнула Игоря в щеку.
– Он, правда, долго отнекивался, – продолжил Ладонин, явно гордясь произведенным на Полину эффектом, – говорил, что у него нет соответствующего банкирского наряда. Ну, ты же знаешь Лямку… А потом долго выспрашивал, чего именно мне не хватает в моей коммерчески успешной жизни. В конце концов, мы договорились, что подарить человеку, у которого есть все, вернее, почти все, можно только сильную эмоцию.
– Какую же?…
– А ту самую эмоцию, которую только что подарила мне ты.
Полина прижалась к Ладонину. Именно в такие, не столь уж и частые минуты она понимала, как сильно к нему привязана. Наверное, это и есть любовь. Вернее, то, что осталось у нее от той Большой и Настоящей Любви, на которую она когда-то была способна. Тем более, что любая нормальная женщина хочет быть именно что за мужем, а не замужем. В «среднем по стране» – за мужчинами. Но, увы-увы, как это ни прискорбно, статистика впечатлений и наблюдений говорит об обратном. И как раз Ладонин в данном случае был редким по нынешним временам исключением из правил.
Игорь был из той породы мужиков, отношение к дамам которых заключалось не в мимозах разного калибра на Восьмое марта, а в уверенности женщин, что: им всегда уступят место («даже» в трамвае); в рыло хаму всегда заедут, если он оскорбит; им всегда купят «помаду» на «последнюю бутылку»; им всегда… А ведь подобное отношение мужчин к миру, по сути, и есть нравственная температура общества. При таких установках даже пресловутое Восьмое марта становится особенным. А без мужчин с нормальной буквы государственный праздник имени Клары Цеткин становится армейским положняком, на котором мужики имеют право нализаться и потребовать доставки домой на руках тех, кто в силах остановить коня.
– …Кстати, я просил ребят захватить с собой и Козырева, но он, со слов Лямки, сегодня работает в вечернюю смену. Скорее всего, соврал, ну да чего уж теперь…
– А почему ты решил, что Пашка соврал? – насторожилась Полина.
– Да потому, что он меня на дух не переносит. Наверняка ждет не дождется, когда меня пристрелят. Или когда я сам дуба дам. Но вот хрен ему – не дождется.
– Игорь, как ты можешь?!
– Ой, слушай, вот только не надо затягивать «наговариваете вы на собачку» и прочую подобную муру. А то ты не в курсе, что я для него так и числюсь в соперниках и персональных врагах? Этакий негодяй и подонок: сначала втерся в доверие, а затем отбил, по его мнению, Его девушку. И ладно, если так. В смысле, хорошо, если «отбил», а не, скажем, «купил». В противном случае с его стороны имеет место явное неуважение к суду. Ведь, надеюсь, все ж таки «она его за муки полюбила», а? – дурашливо усмехнулся Ладонин и теперь уже сам попытался притянуть Полину к себе.
– Ага, «а он воспользовался тем, что она в дым», – невесело отшутилась та и уткнулась носом в его плечо. Не из-за проявления схожих чувств, а, скорее, чтобы в эту минуту Ладонин не смог разглядеть выражения ее лица.
Ольховская в очередной раз вынуждена была признать, что Игорь прав. И вот эта-то извечная его правота, проявлявшаяся даже в самых незначительных мелочах, порой раздражала больше всего. Но что касается Пашки, то на самом деле все так и было. Последний раз они случайно столкнулись на Невском пару месяцев назад. «Привет-привет, пока-пока…» Несколько ничего не значащих фраз. За две-три минуты «общения» он так и не смог посмотреть ей в глаза. Да и сама Полина не смогла заставить себя прикоснуться к нему, взять за руку, сказать что-то настоящее, единственно правильное… Вовсе необязательное ныне упоминание о Козыреве немедленно навеяло дурацкую песенку, которую Полина однажды мельком выцепила из какого-то российского фильма девяностых и с тех пор частенько напевала в минуты душевной депрессии: «Мама, мама, я пропала, меня любят кто попало…»
Вот с такими, не очень-то веселыми мыслями Полина и вошла под руку с Ладониным в сверкающий холл модного ресторана «Палкинъ», погрузившись в то, что одни называют суетой, другие – понтами, а третьи – настоящей жизнью
Глава третья
Вот так и жили, что называется, душа в душу: она заваривала кашу, а он ее расхлебывал.
Козырев вел машину уверенно-резво, но при этом без особого фанатизма, не нарушая. Вернее сказать – почти не нарушая. К примеру, на Токсовском шоссе загородное направление оставалось довольно плотно забитым, так что пару раз все-таки пришлось злоупотребить, выскочив на встречку. Между тем, из полученных от руководства новых вводных отнюдь не вытекало однозначное указание непременно заниматься «членовредительством». Посему рвать в служебном рвении жилы и шины не собирались ни Козырев, ни сидевший на первой парте бригадир. Сто к одному – подобного подвига с их стороны все равно бы никто не заметил и не оценил.
Комфортно развалившиеся на задней парте «грузчики» Юра Хыжняк и Леня Стрепетов по прозвищу Балтика-три насупленно разглядывали несущиеся навстречу окрестные пейзажи. Их лица, а в большей степени желудки, так и не познавшие сомнительной радости вкушения арабской пищи, были печальны. Минут двадцать назад оба гордо отказались от предложенных Козыревым колбасы и остатков батона, но только сейчас осознали, что явно погорячились.
Свою кличку Балтика-три Стрепетов заработал уже на вторую неделю службы. Причем заработал при весьма забавных обстоятельствах. Дело в том, что на практике милицейским «грузчикам» довольно редко удается сталкиваться по работе нос к носу со своими коллегами из конкурирующей фирмы – наружки ФСБ. Слишком уж разные у них и задачи, и клиенты. Однако Лене Стрепетову в этом смысле повезло.
В тот день «семь-три-седьмой» принял из дома объект – директора агентства недвижимости – и привычным маршрутом дотащил его до офиса в Ковенском переулке. Поскольку работали за директором уже четвертый день кряду, распорядок дня объекта «грузчикам» был примерно известен. По крайней мере, каждое утро, по приезду в агентство, тот собирал в своем кабинете рабочее совещание, которое всякий раз длилось не меньше часа. И этот час запланированного простоя «грузчики» использовали для бизнес-ланча в кафешке на Маяковского: сначала на тридцать минут отлучались бригадир и механик, затем шла завтракать пехота.
По причине случившейся накануне получки Юра и Леня заказали нетипично красиво. Помимо традиционной солянки, позволили себе еще и мясо, а искуситель Стрепетов вдобавок заказал две бутылки «Балтики». Будучи заядлым пивоманом, живущим под девизом «Как это так: счастье есть, а пива нет???», разливное он брал исключительно в проверенных, знакомых заведениях. И хотя употребление сего хмельного напитка в рабочее время реально грозило всевозможными карами и лишениями со стороны проверяющих (да и бригадир, в зависимости от настроения, мог взбрыкнуть), в ответ на вялые протесты Хыжняка Леня пообещал снабдить товарища чудодейственным препаратом «Антиполицай».
И надо ж такому случиться, что именно сегодня в размеренном поведении объекта случился сбой. Едва ребята приступили ко второму блюду, как одновременно у обоих голосом Паши Козырева заголосили станции:
– Грузчики «семь-три-седьмого», кончаем перекур. Принимаем груз. Срочно выдвинуться на склад.
– Юрка, счет проси!.. – в легкой панике подскочил Стрепетов, для которого такого рода грузчицкие стрессы пока были еще в диковинку. – Я сейчас.
– Куда?! – целиком заглатывая только что принесенный официанткой кусман свиньи, прошамкал Хыжняк.