Страница 70 из 86
Снова повисла пауза.
На этот раз, первым заговорил Каммерер.
— Многое из того, что вы сказали о нас — несправедливо. Но если вы хотите, чтобы мы ушли — мы уйдем. Но на некоторых условиях.
— Вы намерены ставить мне условия?
— Вы сами их обозначили, предложив нам любые другие места вне границ вашей страны. Мы согласны. Мы покинем пределы империи и не будем никак вмешиваться в ее дела. Но и вы не должны вмешиваться в наши дела, которые никак вас не касаются.
— А если я или мои потомки расширят империю за счет сопредельных земель? — спросил Флеас.
Каммерер пожал плечами.
— Что ж, значит, мы уйдем и оттуда.
— Как быстро уйдете?
— Пусть у нас будет на это один день и один час с момента, как ваши легаты публично объявят это место подпавшим под действие нашего договора. По-моему, более коротких сроков законы Литена не содержат. И в тех местах, где договор действует, он должен оглашаться также публично, каждый год, чтобы все, кого он так или иначе касается, знали о нем.
— Пусть будет так, — сказал Флеас, — при этих условиях, готовы ли вы обещать, что никакие предметы или знания, которые могут быть использованы против нас в войне, не будут передаваться вами кому бы то ни было?
— А вы многому научились за последнее время, — заметил Каммерер, — хорошо, мы обещаем и это. Теперь вы удовлетворены?
— Я буду удовлетворен тогда, когда все сказанное будет записано и подтверждено. И сделать это надлежит немедленно.
…
Час летучей мыши сменялся часом собаки, когда экспедиционный корпус со Светлыми во главе, тихо вернулся в Енгабан. Легионеры и ландскнехты, получившие по прибытии увольнительную на сутки, тут же ринулись наверстывать упущенное — благо это было не очень сложно, поскольку город все еще продолжал праздновать.
Что же касается Светлых, дона Тиры и капитана Кроата, то они, в сопровождении дежурного офицера, отправились на аудиенцию к императору.
Местом аудиенции, как нетрудно догадаться, была все та же корчма «Пьяный кабан», где в данный момент старший письмовыводитель четвертого легиона изо всех сил пытался сформулировать канцелярским языком условия невиданной доселе хартии.
Еще легче догадаться, насколько выразительной была немая сцена, когда Тойво и Каммерер увидели Румату и Вики-Мэй.
— Как я и предполагал, вы находитесь далеко не в лучших отношениях, хотя и принадлежите к одному народу, — заключил Флеас, внимательно наблюдая за эволюциями их мимики, — я могу рассчитывать, что вы не начнете сводить счеты друг с другом в моей столице?
— Это я вам обещаю, — спокойно сказал Каммерер.
— Хорошо. Благородный дон Румата, означает ли то сотрясение земли, которое мы почувствовали здесь, что ваш план удался?
— Да, досточтимый Флеас. Вполне удался.
— Значит, этого рассадника заразы больше нет?
— Совершенно верно. Теперь на его месте плещутся волны. Пока там очень опасно находится, но вскоре по берегам зазеленеет трава. А потом дойдет очередь и до фруктовых деревьев…
— Фруктовых деревьев? — Флеас перевел взгляд на капитана Кроата, — Друг мой, не ты ли это придумал?
— Простите император, мне просто показалось…
— Черт тебя подери, Кроат! Мы с тобой сидели рядом у сотен костров, ели из одного котла и укрывались одним плащом! С чего вдруг ты стал таким стеснительным? Или, думаешь, завоевав корону, я превратился в надутого индюка?
— Да ты что? Я и не думал, — на простоватом лице капитана расплылась огромнейшая улыбка, — а здесь вот какое дело… Ну, может, если б Глен знала, что на этом месте растут ее любимые фруктовые деревья, то…
— Простите, господа, — перебил Флеас, поднимаясь из-за стола, — нам надо переговорить с капитаном наедине.
Голос императора заметно дрожал. Каммерер проводил глазами выходящих на улицу Флеаса и Кроата и, повернувшись к Румате, сказал на характерном центральноевропейском арго:
— Ну, вы и наколбасили здесь. Я в жизни не видел такого исполинского говна!
— А можно без пафоса… Максим, если я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь. Можно и без пафоса. Вам известно правило о технологиях?
— Да. А вам известно, кто первым его нарушил?
— Вы полагаете, это вас оправдывает?
— Нет. Это просто объясняет наши действия.
— В том числе вашу сегодняшнюю выходку? — уточнил Каммерер, — вы хоть понимаете, что вы сегодня сделали? Это же надо додуматься: кустарным образом собрать грязнейшее ядерное устройство и подорвать с помощью него кусок горного массива, чтобы сделать, видите ли, какой-то залив с фруктовым садом вокруг. Просто бездна романтики! А вы знаете, что ваши художества даже из космоса теперь видны невооруженным глазом?
— А может, мы тут вообще не причем? — весьма развязным тоном поинтересовалась Вики-Мэй, — а вдруг это просто извержение вулкана?
— Что? Какого вулкана? В этом регионе никогда не было никаких вулканов!
— Мало ли чего не было. А теперь вот есть. По-моему, всем так будет удобнее.
— Полная ерунда, — отрезал Каммерер, — шлейф радионуклидов протянется километров на пятьдесят…
— … В океан, — добавил Румата, — и дней через двадцать размоется так, что никаких следов не найти. А то, что попало в акваторию нового залива, будет во время осенне-зимних штормов постепенно вынесено циркуляцией туда же, в океан. Мы все рассчитали.
— Рассчитали? Ну, если так… Я подумаю над вашей версией.
— Максим, вы что, действительно допускаете возможность скрыть факт ядерного взрыва? — изумленно спросил Тойво.
— Запросто допускаю. Или что, вы считаете, огромный скандал вокруг эвритянских дел предпочтительнее?
— Нет, разумеется.
— Вот именно, — резюмировал Каммерер, — так что пока остановимся на вулканической версии. Желательно организовать под эту версию правдоподобный набор данных… Так, а вот и Флеас идет завершать оформление нашей депортации. До чего же нудно все это выглядит…
** 39 **
… Лена проснулась в прекрасном настроении. Верцонгер, как оказалось, уже успел куда-то уйти, но при этом оставил весьма трогательный знак: огромную охапку разноцветных полевых цветов.
Она сладко потянулась, затем легко вскочила на ноги, накинула только футболку — больше ничего одевать не хотелось — и, выскользнулв из шатра, направилась к реке. На пол-пути она вспомнила про выключенный вчера коммуникатор и коснулась указательным пальцем клипсы.
Вызов прозвучал в тот момент, когда она уже успела нырнуть в замечательно-прохладную воду.
— Доброе утро, Елена, — поприветствовал ее Каммерер, — что это у вас там плещется?
— Доброе утро, шеф, — отфыркиваясь, ответила она, — это я просто купаюсь.
— Как мило, — ответил он, — вообще-то если бы вы не выключили коммуникатор на всю ночь, то уже знали бы последние новости.
— Извините, так получилось…
— Я примерно представляю себе, как получилось, — перебил он, — что поделаешь, если вокруг здешних событий образовался некий мистический ореол сентиментальности. Вокруг сплошная лирика. У кого-то — фавны с пастушками, а у кого-то — Троя с ахейцами.
— Троя?
— Ну, Питан в данном случае.
— Максим, я еще раз извиняюсь, но если первый прикол, видимо про меня, то про второй я вообще не поняла. Причем здесь Питан?
— Вы там в одиночестве принимаете водные процедуры? — спросил Каммерер.
— Да, а что?
— Ну, так включите визуализацию, я вам покажу, что.
Первая картинка представляла собой карту побережья. Океан, невысокая горная цепь и лежащая за ней котловина.
— Вот так это выглядело еще вчера, — прокомментировал шеф, — а теперь смотрите, как сегодня.
Картинка изменилась до неузнаваемости. На месте котловины теперь было что-то вроде маленького залива, короткая узкая горловина которого, прорезая горную цепь, соединялась с океаном.
— Горловина будет расширяться, а вода — продолжать подниматься еще долго, быть может, до середины осени, — продолжал Каммерер, — потом уровень стабилизируется и окончательные размеры водоема будут вот такими.