Страница 7 из 15
– Неправда! – выкрикнул художник. – Каждый человек индивидуальность, он неповторим!
– В чём же?
– У каждого свой уникальный разум, душа, в конце концов.
– Вот именно, – ангел облизнул мороженое.
– Но мы работаем в материальном мире, нам не позволено создавать души!
– Вам этого и не надо. Вместо душ вы можете создавать идеи и наполнять ими свои творения. Ты знаешь, что одно из моих любимых человеческих произведений – это «Чёрный квадрат»? А почему? Разве его не мог нарисовать ребёнок? Разве он не был изображён ранее? «Чёрным квадратом» автор показал полное пренебрежение к материальным формам, поставив во главу угла большую идею, которая стала этапом в развитии истории искусств. А с другой стороны, тут в Москве у вас установили кусок глины. Ты слышал, какая идея в неё заложена? «Начало обретения формы». Ну это же пошлость, художник. Такое смог бы придумать и подросток. А вот идея «Чёрного квадрата» – это большое чутьё. В этом разница. Вы, люди, стали великими материалистами. Вы гонитесь за новой формой, прячетесь за туманными формулировками, выдумываете несусветную чушь. Но делаете это только оттого, что стыдливо пытаетесь укрыть свою пустоту, свою бесплодность. И голые тела в театрах были бы не так страшны, и мат в литературе, если бы за этим всем скрывалась большая идея. Но этого нет. Это лишь голые тела и мат. А роди ты великую мысль, то чтобы её выразить, тебе сполна хватило бы и того, что имеется, и ещё осталось бы. Но ты слаб, художник. А потому уйдёшь в небытие.
– Зачем ты пришёл? – разозлился художник.
Ангел одним махом проглотил мороженое и положил рядом палочку.
– У вас тут внизу в ресторанчике варят отменный кофе, – сказал он. – Ты не забыл, художник, что я только посыльный?
Ангел подмигнул, весело спрыгнул со стола и покинул мастерскую.
02.09.21
Кукольный театр
В «Новом кукольном театре Буратино» с самого утра царили суета и волнение. Днём ранее на дверях появилось объявление с печатью о внеочередном собрании труппы с целью доведения до коллектива срочной информации. Куклы почувствовали недоброе и с тревогой занимали места в зрительном зале. Тут были и Пьеро с Мальвиной, и пудель Артемон, и клетчатый Арлекин. Были и пираты, и колдуны в остроконечных шляпах, были бородатые карлики, и, разумеется, присутствовал сам Буратино. Когда все расселись, за кулисами послышался громкий звук шагов, и на сцену под общий вздох ужаса тяжёлой поступью вышел Карабас-Барабас.
– Не ждали, уважаемые куклы? – ехидно спросил доктор кукольных наук и, заправляя бороду в карман куртки, зло сверкнул глазами.
В зале послышался гул негодования.
– Ну, ну, ну! – прикрикнул Карабас, доставая из-за пояса плётку-семихвостку и грозя ею в зал. – Погудите мне ещё тут! Теперь я ваш директор!
В зале наступила глухая тишина.
– Это ложь, деспот! – зарычал Артемон.
– Нет, не ложь! – в ответ зло гавкнул Карабас, а затем уже спокойно прибавил: – У вас же театр. А какой театр без директора? Думали, отделались от меня, уважаемые куклы? Как бы не так. Когда есть связи и деньги, получить назначение не составляет труда.
– И ты снова будешь бить нас плёткой?! – вскричал Пьеро. – Заставлять играть пьесы с тумаками? Держать нас в кладовке на гвоздях? Мы не позволим! Мы будем жаловаться! Теперь не те времена!
Карабас широко улыбнулся огромным ртом, отчего его лицо приняло ещё более зловещее выражение.
– Ну что вы, что вы, мои многоуважаемые куклы, – заговорил он нарочито ласково, вновь пряча за пояс семихвостую плётку. – Вы правы – времена нынче уже не те! Времена теперь другие, а в культуре бессовестные! Поэтому, напротив, вам будет дана полная свобода.
– Как это? – удивились куклы.
– А так! – ответил Карабас. – Ставьте в театре что вздумается. Теперь у вас абсолютная свобода выбора. Ставьте больше, ставьте репертуар на конвейерный поток. Вы назвали меня деспотом? Но я не хочу заставлять вас изо дня в день репетировать до седьмого пота одну и ту же сцену, доводя её до идеала. И я не собираюсь бессонными ночами думать над идеей произведения и требовать от вас её правильного выражения. Думаете, я желаю, чтобы вы соответствовали художественным образам, которые играете? Нет! Этого желает только Буратино. Это он деспот! А я принёс вам свободу. Единственное, что мне нужно, это деньги. Вам же достанется слава. А получить это будет несложно. Рецепт известный: больше пошлости, больше скандала и уродства, больше насилия и разврата…
– Этому не бывать! – вдруг с места вскочил Буратино. – Не для того мы с папой Карло открывали новый театр, чтобы он развращал людей! Искусство должно дарить им смысл жизни и возвышать души. Искусство – это тепло и свет в нашем мире. Это тяжёлое ремесло, но оно того стоит! Ничего у тебя не выйдет, Карабас!
Доктор кукольных наук усмехнулся.
– И что ты мне сделаешь, полено?
– Ты зло! А ну, куклы, давайте прогоним его из нашего театра!
Но никто не ответил и не поддержал Буратино. Идея о славе и вседозволенности оказалась очень соблазнительной.
– Тогда я сделаю это один, – сказал обескураженный Буратино, достал маленький ножик, которым его когда-то выстругал папа Карло, и бросился на сцену.
Через месяц в «Новом кукольном театре» шло новое шоу. Зрители плевались, но рукоплескали. На сцене вульгарно размалёванная и полуголая Мальвина изображала в новом прочтении Сонечку Мармеладову, а Пьеро, стоя на четвереньках, читал ей матерные стихи. Рядом Арлекин избивал дубинкой посаженного в клетку взбесившегося на политической почве Артемона…
В это время в своём кабинете сидел Карабас-Барабас и складывал золотые монеты в аккуратные стопки. Закончив подсчёты, он неприятно поморщился: шрам на лице от пореза ещё напоминал о себе.
– Эх, Буратино, – сказал он, поглядывая в жаркий очаг, где жарился целый кролик. – Вот ты и даёшь тепло и свет! В своё время, чтобы немного подзаработать, ты искал Страну Дураков. Однако не знал, что для заработка Страну Дураков надо не искать, а создавать самому.
15.11.21
Киплинг
– Это просто отвратительно! – Шакал Табаки захлопнул книгу. – Может быть, Киплинг и великий писатель, но в наш век политкорректности и толерантности – это просто возмутительно!
В овальный кабинет Шерхана постучали, а затем, семеня лапками и через шаг припадая к полу, вбежал Табаки. Тигр только что закончил обед, и перед ним на столе на золотом подносе громоздилась гора человеческих костей.
– Господин Шерхан, – попискивая, начал Табаки, взбираясь на огромную табуретку у стола. – Позвольте вас побеспокоить после обеда. – Тут Табаки не сдержался, скосил взгляд на кости и проглотил слюну. – Дело в том, что я на досуге прочитал одну книгу. Вот она. Вы знаете, как о нас с вами там отзываются? Очень постыдно.
Табаки трусливо пододвинул к Шерхану книгу. Шерхан долго смотрел на неё, затем открыл, полистал и захлопнул.
– Я читал её, – ответил он низким голосом. – Концовка хромает, но в целом правдоподобна.
– Что вы, господин Шерхан, – залепетал Табаки. – Это же недопустимо в современном мире. Когда мы всеми силами боремся за толерантность и свободу слова… Когда мы уже постановили, что бандерлогов следует называть альтернативными Маугли, а к имени Каа добавлять «земляной червяк»… Вы не подумайте, я не прошу только за себя. Ведь нас, шакалов, теперь целая стая. Мы боремся с волками из последних сил и чуть что, срывая голос, кричим: «Акела промахнулся!» Но как мы будем смотреть в глаза своим подданным, когда в таких книжонках будут грязно размазывать наш светлый образ и унижать наше звериное достоинство?
Шерхан тяжело вздохнул.
– Ты мне добротно служишь, хоть и приворовываешь с моей помойки. Но хорошо, я подумаю. А теперь ступай!
– Косточку бы, – мигнул глазами Табаки на поднос.
Через минуту довольный собой Табаки с обглоданной костью в зубах уже катился вниз по лестнице. Выбежав на улицу, он запрыгнул в автомобиль с дипломатическими номерами.