Страница 3 из 16
Благодаря этому пропитанное «ароматом степи» документальное жизнеописание Чингисхана ломает стереотипные представления о Чингисхане: наш Герой предстает перед нами как цельная личность с собственной жизненной философией, глубокой верой и озарением, с неподдельными человеческими чувствами.
Читатель узнает о том, как обычный человек по имени Тэмужин воспринимал и оценивал свое время, как формировалось его мировоззрение, как по воле Верховного божества монголов – Всевышнего Тэнгри, наделенный неиссякаемой энергией и харизмой, он не только уверовал в свою сверхъестественную судьбу, дарованную ему Небесным владыкой, но и смог убедить в этом других и повести их за собой как «посланец Всевышнего Тэнгри», исполнитель воли Верховного божества монголов.
Исходя из этого, ответы на вопросы, что вдохновляло монголов на столь обширные завоевания и каковы были глубинные причины их огромных успехов, для монгольского ученого Ш. Бира очевидны: «Помимо всего прочего, необыкновенным успехам Чингисхана при создании обширной кочевой империи во многом способствовала его незыблемая вера в Небесную силу (Всевышнего Тэнгри. – А. М.) и в свою харизму.
В этом плане он был основателем монгольского тэнгэризма как идеологии кочевой империи… о сверхъестественной Высшей силе, которая решает судьбы всего мира… и придавал ей не меньше значения, чем превосходству военных сил»[18].
Смею надеяться, что документальное жизнеописание Чингисхана поможет читателям, интересующимся историей его жизни и деяний, самим ответить на поставленные мною выше вопросы, а также понять роль в мировой истории ВЕЛИКОГО МОНГОЛА – ЧИНГИСХАНА, и, наконец, уразумев жизненные цели и «соединенные в стройную (идеологическую. – А. М.) систему высшие принципы и идеи» нашего Героя, избавиться «от совершенно неправильного представления о Чингисхане как о простом поработителе, завоевателе и разрушителе, которое создалось в исторических учебниках и руководствах главным образом под влиянием одностороннего и тенденциозного отношения к нему современных ему летописцев, представителей разных завоеванных им оседлых государств. Нет, Чингисхан был носителем большой и положительной идеи, и в деятельности его стремление к созиданию и организации преобладало над стремлением к разрушению»[19].
В заключение хочу поблагодарить мою семью, жену и дочерей, родных и близких, моих друзей, моих учителей, которые в той или иной мере, каждый по-своему помогали мне в работе над этой книгой!
Глава первая
Прародители
«…Кто они, и откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры…»
Если обыкновенный человек не знает своего происхождения, он подобен обезьяне, заблудившейся в лесу.
На вопросы, которыми в свое время задавался не только автор Тверской летописи[22], но и многие современники Чингисхана, особенно после того, как в XIII веке «монгольское море разлилось по лику старого континента»[23], мы будем отвечать на протяжении всего нашего повествования. А начнем его, как и полагается, с прародителей Чингисхана.
Как отметил выдающийся русский востоковед Н. Я. Бичурин (о. Иоакинф) (1777–1853)[24], «монголы в древних временах оставались бы неизвестными для нас, если бы не имели в соседстве Китая. Сия держава кратко заметила в своей истории некоторые события их, имевшие связь с собственными ее происшествиями»[25].
Действительно, помимо легендарной генеалогии монголов, о которой речь пойдет ниже, многие сведения о происхождении монголов, их предках, об их государственно-правовых традициях сохранились и в китайских династийных хрониках[26].
Основываясь на китайских источниках, Н. Я. Бичурин в своем кратком историческом обозрении еще в 1828 году поведал о государственных образованиях кочевых монголоязычных и тюркских народов, существовавших на территории Монголии[27], и пришел к следующим выводам о «начале монгольского народа» и зарождении его государственности: «Более чем за двадцать пять веков до нашей эры скитался уже народ сей (монгольские племена. – А. М.) со своими стадами по пустыням, сопредельным Северному Китаю…
…При великих военных переворотах часто многочисленные поколения (монголов. – А. М.) переходили с юга на север или с севера на юг, с пределов восточных на край западный и там навсегда оставались… Вся история народа монгольского свидетельствует, что переходы его поколений из одного края в другой происходили от раздела земель при каждом важном перевороте в сей стране, но ни при одном происшествии (она) не говорит, чтобы вошел в Монголию другой народ, отличный от коренного и по происхождению, и по языку, – (и в этом) неоспоримое доказательство единства монгольского народа и в самой древности…
Монголам известен один только образ правления – удельный. Они разделяются на поколения или уделы, называемые аймаками. Целое государство или народ получает у них название от имени господствующего дома, а каждый аймак – от владетельного поколения. С падением владетельных домов народ их не теряет своего бытия, но с переменою оных получает только новое название.
Сим образом один и тот же монгольский народ существует от древнейших времен до ныне под разными только именами. До времен государя Яо китайцы называли его хуньюй, при династии Ся – сяньюн, при династии Инь – гуй-фан, при династии Чжеу – яньюн, при династиях Цинь и Хань – хунну и гунну. Потом он носил попеременно имена сяньби, жужу (жужан), кидань, татань, монгол…»[28]
Н. Я. Бичурин (о. Иоакинф) (1777–1853) – выдающийся русский востоковед, один из основоположников российской синологии и монголоведения.
Основываясь на тех же источниках, что и Н. Я. Бичурин, один из ведущих современных специалистов в области истории кочевых обществ, американский ученый Т. Барфилд отличительной особенностью империи Хунну и последующих государственных образований, существовавших на территории Монголии до эпохи Чингисхана, считал их конфедеративную форму государственного устройства.
«Предшественницами Монгольской империи (Чингисхана. – А. М.), – писал американский ученый, – были имперские конфедерации, использовавшие принципы племенной организации. Племенные вожди управляли на локальном уровне, в то же время имперская структура основывалась на монополии на внешнюю политику и военные дела… Особенностью имперских конфедераций было включение в их состав племен без разрушения их трайбалистской структуры (племенной обособленности. – А. М.)… На местном уровне составляющие конфедерацию племена (в том числе и монголоязычные. – А. М.) управлялись почти так, как до их включения в состав кочевой империи. Местные вожди и старейшины сохраняли значительную автономию из-за их тесных связей с соплеменниками. Поэтому, когда имперская структура разваливалась, вожди племен были готовы проявиться как автономные политические деятели»[29].
18
Бира Ш. «Тэнгэризм». М., журнал «Век глобализации», № 1, 2009. С. 152–154.
19
Трубецкой Н. С. «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» // «Наследие Чингисхана». М., 1999. – режим доступа: http://www.odinblago.ru/filosofiya/trubeckoy/trubeckoy_ns_vzglyad_na_/chast_I/.
20
«Памятники литературы Древней Руси. XIII век». М., издательство «Художественная литература», 1981. С. 149.
21
Эпиграфом первой главы нашего документального жизнеописания Чингисхана является цитата из сочинения пятого далай-ламы Агван Лубсан Джамцо (1617–1682 г. г.) «Пир молодежи».
22
«Памятники литературы Древней Руси. XIII век». М., издательство «Художественная литература», 1981. С. 149.
23
Грумм-Гржимайло Г. Е. «Западная Монголия и Урянхайский край», Т. 2. Л., 1926. С. 379.
24
При жизни Н. Я. Бичуриным было опубликовано 14 книг и огромное количество статей и научных заметок, посвященных различным проблемам истории, географии и культуры народов Восточной и Центральной Азии, Южной Сибири и Дальнего Востока. Особенно значителен его вклад в изучение Китая и Монголии (Бичурин Н. Я. «Записки о Монголии». Самара, издательский дом «Агни», 2010. С. 5).
25
Бичурин Н. Я. «Записки о Монголии». Самара, издательский дом «Агни», 2010. С. 182.
26
Упоминания о раннефеодальных государствах кочевых монголоязычных народов, существовавших на территории Монголии, содержатся в «Исторических записках» («Ши Цзи») Сыма Цяня, а также в «Вэй шу» («История царства Вэй» (охватывает события 386–535 гг.), раздел «История Шивэй»), «Цзю Тан шу» («История Старого Танского царства» (составлена в 945 году), раздел «Жизнеописание северных Ди»), «Сан Гочжи» («Исторические заметки о Трехцарствии», раздел «История Ухуань и Сяньби»), «Синь Тан шу» («История нового царства Тан» (составлена в 1045–1060 гг.)), других китайских династийных хрониках, а также в надписях на каменных стелах, которые входят в погребальные комплексы тюркских ханов и их высокородных соратников: «Надпись в честь Тоньюкука» – режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Mongol/Tonjukuk/frametext1.htm; «Малая надпись в честь Кюль-Тегина» – режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Mongol/Kul_tegin/kleine_aufschrift.phtml?id=8098. Информацию по этому вопросу также можно почерпнуть из следующих изданий: «Материалы по истории древних кочевых народов группы дунху». М., Наука, 1984. – режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/IV/38400/Vejsu/frametext11.htm; Бичурин Н. Я. «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». М.—Л., АН СССР, Институт этнографии им. Миклухо-Маклая, Ч. 1, 1950. – режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/Bicurin/Sobr_sved_o_narodach/Tom_I/frametext72.htm; «История Железной империи» (История династии Ляо). – режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/X/Liao_si_II/frametext1.htm.
27
Государственными образованиями, существовавшими на территории Монголии до эпохи Чингисхана, были улусы – Хунну (209 г. до н. э. – 93 г. н. э.), Сяньби (156–235 гг. н. э.), Муюн (285–410 гг. н. э.), Тоба (313–581 гг. н. э.), Жужан (Монгол-Нирунское государство) (330–555 гг.), Первый и Второй тюркские каганаты (552–745 гг.), Уйгурский каганат (745–840 гг.), Киргизское ханство (818 – около 900 гг.) и, наконец, киданьская империя Ляо (916–1125 гг.).
28
Бичурин Н. Я. «Записки о Монголии». Самара, издательский дом «Агни», 2010. С. 136, 181–182. Свидетельством того, что монголы, в частности, Чингисхан считали себя потомками хунну (гунов), развивавшими их государственно-правовые традиции, являются слова из письма (1219 г.) Чингисхана даосскому монаху Чань Чуню: «Такого царства (как Великий Монгольский Улус. – А. М.) еще не было с давних времен наших шаньюев (со времен наших предков, императоров империи Хунну, которые назывались шаньюй, то есть, “сын Небесного владыки”. – А. М.)» («Арабески истории», кн. 2. (Мир Льва Гумилева). Пустыня Тартары. М., издательство «Ди-Дик», 1995). Из выводов Н. Я. Бичурина также следует, что потомки хунну (гуннов), которые вплоть до VI века упоминаются в китайских династийных хрониках под различными именами господствовавших домов – Сяньби (156–235 гг. н. э.), Муюн (285–410 гг. н. э.), Тоба (313–581 гг. н. э.), Жужан (Нирун) (330–555 гг.), также являются древними предками монголов.
29
Барфилд Т. «Монгольская модель кочевой империи» // «Монгольская империя и кочевой мир». Улан-Удэ, Издательство БНЦ СО РАН, 2004. С. 258–259.