Страница 4 из 7
Помимо этого, нам удалось получить один дополнительный позитивный эффект. Когда мы отделили владение навыками от наличия атрибутов, у нас появилась возможность с ходу выявлять темных лошадок, то есть парней, которые не были самыми умелыми и опытными, но зато обладали всеми атрибутами, которые мы искали. Раньше мы слишком часто отчисляли таких парней, потому что не могли разглядеть их потенциал. Он находился прямо перед нами, но мы его не видели, потому что смотрели не туда, куда следовало.
Перевод фокуса нашего внимания на атрибуты в корне изменил ситуацию. Да, навыки всегда будут иметь значение. Но когда мы выяснили, что лежало в основе этих навыков, то есть какие атрибуты прятались у всех на виду, нам удалось лучше сформулировать критерии отбора. Это позволило нам в доступной и конструктивной форме объяснять, почему у одних кандидатов все получалось, а у других нет. Но самое главное в том, что таким способом мы сумели создать лучшее из всех возможных подразделений специального назначения.
Военная подготовка, особенно в элитных боевых подразделениях, является идеальным инструментом для отделения атрибутов от навыков, и работа с командами спецназа стала для меня редкой и ценной возможностью увидеть и понять разницу между ними. Однако в гражданском мире те же самые принципы можно применять так же успешно, как и на военной службе. Вам хочется понять, почему вы не можете правильно устанавливать приоритеты и фокусироваться на них? Почему изменение обстоятельств всегда вызывает у вас нервозность? Что мешает вам приступить к осуществлению вашей цели или довести этот процесс до успешного завершения? Чтобы найти ответы на эти вопросы, начните с рассмотрения атрибутов. Всегда и везде, где от людей требуется слаженная работа, решающую роль в достижении оптимального уровня продуктивности играет выявление и понимание атрибутов, которыми наделены вы сами и все остальные.
Глава вторая
Как выжить при отказе парашюта
Я НЕНАВИЖУ ВЫСОТУ.
Я не боюсь летать. Мне это даже нравится. У моего отца была лицензия пилота, и, когда я был ребенком, он по выходным катал моих братьев, сестру и меня на своем одномоторном самолете. Мы по очереди занимали место в кабине рядом с ним, и время от времени он передавал нам управление, чтобы каждый смог насладиться возможностью вести самолет в трех измерениях. У меня с моим братом-близнецом это сразу стало заветной мечтой. С тех пор как нам исполнилось десять лет, все наши помыслы были нацелены на то, чтобы стать морскими летчиками-истребителями. Мы жили и дышали авиацией. Оклеивали стены нашей спальни постерами военных самолетов и заучивали наизусть их тактико-технические данные – максимальную высоту, максимальную скорость, предназначение каждого из них. Прежде чем поступить в Университет Пердью после окончания средней школы, мы оба в течение года учились в авиационных колледжах, чтобы попасть в стипендиальную программу Naval ROTC. Мой брат стипендию не получил, но его приняли в Корпус морской пехоты, где он двадцать лет летал на штурмовиках AV-8B Harrier – реактивных самолетах с вертикальным взлетом и посадкой. Мне удалось стать стипендиатом NROTC[5], и после окончания учебы в 1996 году меня зачислили младшим офицером в резерв ВМС США. Правда, к тому времени мои цели изменились.
В 1991 году, вскоре после первой войны в Персидском заливе, мне в руки попался журнал Newsweek, на обложке которого был изображен солдат с искусно закамуфлированным лицом. Заглавная статья называлась «Секретные воины» и была посвящена подразделениям специального назначения во всех видах вооруженных сил – зеленым беретам, рейнджерам и пилотам вертолетов в армии; боевым диспетчерам и парашютистам-спасателям в ВВС; разведчикам в морской пехоте; морским котикам в ВМС. Статья была проиллюстрирована фотографиями бойцов в самых разных условиях окружающей среды – в снегах и в джунглях, под водой и в небе. Было очень увлекательно рассматривать различное снаряжение и обмундирование, необходимые парням для работы в этих условиях, но больше всего меня поразили два момента. Во-первых, примерно на двадцати пяти из трех десятков снимков были представлены морские котики. Это означало, что парням из спецназа ВМС приходится работать во всех этих стихиях. Осознание того, что на свете есть люди, способные выполнять свою работу везде и всюду, вызвало у меня прилив воодушевления. Детские фантазии, в которых я воображал себя Джеймсом Бондом, стали казаться мне вполне достижимыми.
Во-вторых, меня впечатлила их способность одинаково успешно действовать на воде, под водой и над водой. Я вырос в Новой Англии, на берегу океана, с которым в той или иной степени были связаны почти все мои детские забавы. При всей моей любви к водной стихии мне прекрасно известно, что она невероятно враждебна к людям. Низкое содержание кислорода, экстремальные температуры и способное сокрушить кости чудовищное давление – все это объясняет, почему местом обитания человеческих существ является суша. Но бойцы спецназа ВМС США сделали эту водную среду безопасным для себя местом. Одна из мантр морских котиков гласит, что враг никогда не будет достаточно храбрым или глупым, чтобы последовать за тобой в воду, так что если ты сомневаешься в своей безопасности, то скройся в воде. Мне нравится эта идея и храбрость парней, сделавших враждебную среду своим надежным убежищем.
А последней каплей, определившей выбор моей судьбы, стало стремление приобщиться к элите. Всему миру известно, что морские котики проходят невероятно жесткий отбор и одну из самых трудных программ военной подготовки, с которой справляются лишь около 15 процентов кандидатов. Я был уверен, что смогу стать летчиком-истребителем, но сумею ли стать морским котиком? Хватит ли у меня силы, ума и выносливости? Я представил, что лечу в своем истребителе, глядя сверху на группу парней из команды SEAL, и спрашиваю себя, смог бы я стать таким, как они. Мне стало ясно, что, если я этого не узнаю, этот вопрос будет мучить меня до конца моих дней. И тогда я принял решение.
Вот так, десять лет спустя, поздней весенней ночью я оказался в самолете С-130 на высоте шести тысяч метров. Когда вы находитесь внутри транспортного самолета или вертолета, физическое ощущение высоты приглушается, вы чувствуете себя так, словно сидите на ужасно неудобном сиденье в вибрирующем сарае. После того как мы долетели до места выброски, я переместился в хвост самолета, встал на открытую рампу, взглянул в черную как смоль бездну и приготовился броситься в нее.
Я уже говорил, что ненавижу высоту?
Реакция на страх – это довольно интересная штука. Некоторые базовые физиологические реакции, такие как учащение пульса и дыхания или расширение зрачков, свойственны большинству людей, но вместе с ними у некоторых наблюдаются так называемые идиосинкразические реакции. Как веду себя я? Зеваю. Знаю, это звучит странно, и раньше я тоже так думал. Но теперь мне точно известно, что зевота – это всего лишь способ, используемый организмом, чтобы перенастроить режим дыхания, вдохнуть больше кислорода и получить доступ к парасимпатической нервной системе через тройничный нерв (не закатывайте глаза, я все объясню чуть позже). Конечно, окружающие могут воспринять зевоту как полную противоположность страху, и это бывает весьма кстати, когда вы не хотите, чтобы люди заметили, что вы нервничаете.
Но я нервничал. И так было каждый раз, когда я готовился к прыжку.
ВОЗДУШНО-ДЕСАНТНАЯ ПОДГОТОВКА стартовала у нас сразу после завершения курса BUD/S, в армейской школе прыжков с парашютом. В те времена обучение начиналось с прыжков с принудительным раскрытием парашюта. При таком прыжке парашют раскрывает вытяжной фал, один конец которого прикреплен к парашюту, а другой к тросу внутри самолета. Когда парашютист покидает самолет на высоте около 400 метров, вытяжной фал стягивает чехол с купола, парашют раскрывается и парашютист плавно опускается на землю. В таких прыжках фаза свободного падения отсутствует, а возможности управлять движением огромного круглого купола крайне ограниченны. Остается лишь надеяться, что выброска будет произведена в нужном месте, потому что от вас практически не зависит, где вы приземлитесь. Базовый курс парашютиста занял три недели, которые мы потратили на то, чтобы научиться правильно выпрыгивать из самолета и опускаться на землю. За это время мы выполнили пять прыжков. (Да, всего пять прыжков за три недели. Многим из нас, привыкшим к интенсивности программы BUD/S, такой темп занятий показался черепашьим.)
5
NROTC (Naval Reserve Officers Training Corps) – Корпус подготовки офицеров военно-морского резерва. – Примеч. пер.