Я тебя ждала

- Поехали со мной. Тебе пока только семнадцать лет, значит, пока так поживем. Как только исполнится восемнадцать - женюсь. Дом, машина, шмотки, цацки – всем обеспечу. Семье твоей помогу подняться, а то мать скоро коньки отбросит. Брата пристрою, с армии все борзые возвращаются и живут недолго. Отказа ни в чем знать не будешь. Но. Никаких детей. Не то сейчас время, чтоб размножаться. И предательства не прощу.

А она и не отказалась, в семнадцать лет хочется наряжаться и развлекаться, а не жить впроголодь, даже работая, как проклятая.

Но надо отдать должное Волчкову, он официально попросил её руки у матери, одарил подарками всю семью, обещал подумать о высшем образовании для Наденьки, а также любить, лелеять и все этом духе.

На учебу устроить даже не попытался и ей запретил… пытаться. Но дом купил, в нем хозяйкой сделал, одел, обул, а, как только невесте стала совершеннолетней, женился, как и обещал. Свадьбы сыграли две . Одну для братков в Питере, в шикарном ресторане, с приглашенными эстрадными звездами, лимузином и шикарным белым платьем. Вторая же была сыграна дома, в родном городке, и эта свадьба ей понравилась намного больше. Здесь не нужно было никого из себя изображать, никому соответствовать. Платье выбирала в местном магазинчике вместе с подругами и сестрами. Салаты резать вечером собрались соседки. Были и споры будущих свекрови с тещей, были искренние пожелания счастья и немного зависти, был выкуп и похищение невесты , были поцелуи под дружные крики «Горько!» и, конечно, была драка. Какая же веселая свадьба обойдется без хорошей драки. Только здесь она закончилась обнимашками и песней про плот. Тогда как в Питере в такой же ситуации начали стрелять, жених только и успел вывести невесту.

А семейная жизнь была… холодной. Муж, как она узнала, носивший прозвище Волчара, был жестким и бескомпромиссным. Ребенок также оставался под запретом. На все намеки свекрови, что пора и ее порадовать внуками, приходилось придумывать отговорки. Но уйти она не осмелилась, даже думать о разводе боялась. Предательства он не простил бы, как и обещал. А наживать в его лице врага она боялась, знала, что рука у него не дрогнет.

Обе мамы умерли на седьмой год ее супружеской жизни. Мама Надежды однажды не проснулась утром, не прошли без следа годы рабской работы и стресса. А свекровь в течение месяца сгорела от онкологии, не помогли ни деньги, ни связи.

Зато брат, вернувшись с армии, поступил и выучился на врача, осуществил ее мечту. Пока мама была жива, женился и даже детей завел. А Надя всегда поддерживала его финансово, а дважды задействовала связи Волчкова, чтоб устроить брата на лучшее место работы и, второй раз, чтоб отправить брата с женой в Америку на курсы повышения квалификации.

Сестрам тоже помогла с учебой и квартирами.

В общем одиннадцать лет семейной жизни пролетели, как один миг. Но в свои двадцать девять лет жила в большом доме, обеспеченная всем, только с чужим холодным человеком, к которому испытывала только благодарность.

Кто знает, как бы сложилась дальше их семейная жизнь, но в конце две тысячи первого года, когда чета Волчковых возвращалась ночью домой от друзей, их машину подрезали и обстреляли. Покушение на супруга Надежды совершались не в первый раз. И братки его собой прикрывали, жертвуя своей жизнью, и ранения он получал, но никогда до этой ночи, оказавшейся последней в их жизни, он не благодарил её просто так.

- За что? – Удивленно спросила она. Вообще-то он и раньше благодарил ее: за вкусный обед, за точно выполненное поручение, за вовремя проявленное понимание, а за заботу, которой она окружила его больную мать, он сказал слова, которые ей тех пор грели душу: «Спасибо за маму, чудо ты мной незаслуженное»

Но чтоб ни с того ни с сего, просто ехали в машине, вечер прошел обычно, ничем она там никого не поразила. И тут в тишине салона автомобиля раздается его голос:

- Спасибо.

- За что?

- За жизнь. И вообще, когда муж благодарит, принимай с радостью. И знай, если бы у меня был шанс все исправить, я бы тебя на руках носил, и как минимум троих детей заделал…- И при этом улыбается тепло и виновато, её сердце забилось так неистово, что она не сразу услышала истошный визг шин и стрельбу. Что-то крикнул водитель. Роман крепко обнял ее, а потом машина взлетела и ухнула вниз. Салон очень быстро заливало ледяной водой.

Было больно, страшно, но уверенность, что Рома все решит, никуда не делать. А муж в это время пытался открыть дверь. Машина уже стукнулась о дно, водитель не подавал признаков жизни, дышать было нечем. А Роман смог ногами выбить дверь и выплыть из машины, ставшей смертельной ловушкой для троих людей. Дальше он вытянул наружу жену, быстро снял с нее соболиное манто и подтолкнул вверх. Сам плыл рядом, помогая своей женщине. Они уже были у цели, когда Надежда заметила, что мимо мужа и сквозь него, оставляя за собой алое размывающееся пятно, плывут стремительные маленькие точки.

А она все равно пыталась всплыть, работая руками и ногами. И всплыла… Над чистым теплым озером, спокойным, окруженным зеленой лужайкой. Она так обрадовалась, что вначале даже не обратила внимание на то, что мужа нет рядом, что не видно освещенного моста и не слышно шума проезжающих машин.

Выйдя из воды на берег озера и без сил упав на травку, первое, на что она обратила внимание, что на улице значительно теплее, чем бывает в конце декабря; дальше странности только множились – небо было предрассветным, розоватым, но она точно помнила, что на улице стояла ночь. Мокрая одежда липла к телу, мешала. И, пытаясь ее снять, она увидела, что одежда не ее. И руки не ее. Ноги тоже чужие. Волосы другие, у нее светлее и короче. Она вся оказывается не она вовсе.

Чужие ноги подкосились, и она на четвереньках вернулась к озеру. Нет, не искать мужа, о нем она вообще не вспомнила. Ей нужно было увидеть себя-не себя. И отражение её показало молоденькую светлую пышную девушку.

Потом на лужайку выбежал парень, назвавший её странным именем Юбана. Обняв, отвел в хижину, стоявшую не в далеке, помог избавиться от мокрой одежды.

- Ну, этот парень, младший сын трактирщика, Арель, теперь мой муж. В той хижине и была наша первая "добрачная" ночь. Потом вышли в деревню, отец нас благословил…

- А как ты вжилась в роль? Как не выдала себя? – Задала я наболевший вопрос.

- Так же, как и ты. Ты же не раскололась!

- Я светлая леди. Хожу надменной, презрительной аристократкой, - выдала я свой секрет.

Надежда-Юбана фыркнула:

- А я ходила обиженной цацей. Ни с кем, кроме мужа не общалась, на всех смотрела так, будто это они совершили то покушение на нас с Ромой.

- И подействовало? – Конечно, вопрос глупый, но сдержать его не смогла. Я же так долго ни с кем нормально не разговаривала.

-Как видишь. - Сказала с самодовольной улыбкой, а потом серьезно добавила.- Просто совпало, что это была самая удачная тактика. Отец этой Юбаны был кузнецом, и хотел выдать ее замуж за своего ученика, Ареля. А она влюбилась в воина. А, так как силой выдавать замуж тут законом запрещено, отец поговорил с воином, грозил лишить её наследства. Сердцеед и уехал, даже не попрощавшись с влюбленной девочкой. Поэтому, видать, она топиться-то и пошла. Я всё это позже узнала. А Арелю повезло: из воды вышла уже я, деморализованная, готовая на все, лишь бы жить. Да и красавчик он. Высокий, здоровый, волосы, как созревшая пшеница и голубые-голубые глаза. А сейчас у нас в кузне уже двое наемных рабочих, свой дом, мастерская, магазин. Четверо своих детей, трое приемных. Одна из приемных дочерей уже замужем, бабушкой меня сделала.- Тут даже не скрывала гордость. – Так и живём. А ты как попала сюда, если не секрет, конечно?

Какие уж тут секреты? Самой же выговориться хочется, и информацию собрать тоже надо.

- Я в клуб пошла, а там взрыв…наверно.

- Что, до сих пор бандюги друг друга мочат?

- Нет, сейчас в стране все тихо-мирно, ну, по сравнению с девяностыми. Банды уже распались: кого посадили, кого похоронили, а самые ушлые легализовались.