Профессионалы

Через две недели стало тепло. Печёнкин сменил пуховик на демисезонную куртку, и мама разрешила ему ходить с голой головой.

Убирая пуховик до следующей зимы, мама проверила карманы, не осталось ли в них чего-нибудь, а заодно и рукава.

Мама засунула руку поглубже и наткнулась на что-то мягкое.

– А я похитителя нашла, – сказала мама, вытаскивая из рукава шапку. – Эх ты, детектив!

Печёнкин недоумённо вертел в руках шапку. Шапка действительно была его – тёмно-синяя, вязаная.

– Ну вот, шапка нашлась, зато рюкзак разорвался, – проворчал Вася.

Мама осмотрела рюкзак со всех сторон и сказала:

– Идём покупать новый. Только маленький не будем. Возьмём такой, чтобы до одиннадцатого класса хватило. На вырост.

Поэт

Еще вчера Антон Вертолётов мечтал быть изобретателем, позавчера – гонщиком, а неделю назад – танкистом. Но сегодня он твёрдо решил стать поэтом.

В школе вышел очередной выпуск стенгазеты «ГВОЗДЬ» – Газеты Весёлых, Озорных, Задорных Детей.

Гвоздём каждого выпуска было стихотворение. Его обязательно размещали в самом верху, в рубрике «Стань поэтом». Писать стихи в школе было занятием популярным. Директор, будучи личностью творческой, всячески его поддерживал. Он сам писал стихи и даже руководил поэтическим кружком. Для «ГВОЗДя» отбирал стихи лично.

В последнем номере поместили стихотворение Игорька Крылова, одноклассника Вертолётова. И Игорёк сразу же стал знаменитостью. Теперь на переменах ему не давали прохода школьные корреспонденты: то Крылова фотографировали, то брали интервью. Их очень интересовало, когда и почему тот стал писать стихи, хотя стихотворение Крылов написал всего одно. Некоторые, в основном младшеклассники, даже просили у школьной знаменитости автограф. Они протягивали всё, на чём можно было писать, – листочки, тетрадки, а иногда дневники или даже книжки оказавшиеся в портфеле: Пушкина, например, или Некрасова, и просили: «Распишись, пожалуйста». И Игорёк расписывался. Он даже специально подпись придумал с огромной закорючкой, чтобы её никто подделать не мог и к его славе не примазывался. А однажды Игорёк расписался прямо под портретом, который был на первой странице. Открыл книгу, а оттуда на него смотрит толстый седой дяденька в чёрном пиджаке, с бакенбардарми. Под портретом: «И. Крылов, баснописец». Игорёк пока ещё не был баснописцем, но, видимо, в ближайшее время собирался им стать. Потому что посмотрел, посмотрел на дяденьку, и красиво, с закорючками вывел: «Феде на память от И. Крылова».

Антону Вертолётову тоже захотелось стать поэтом и непременно знаменитым, как Игорек, или, может, даже как Крылов-баснописец.

Вертолётов задумчиво смотрел в окно. Был обычный зимний вечер. Мела метель. Когда зима на исходе, то днём солнце появляется чаще, светит ласковее. А как только садится, то кажется, что зима не закончится вовсе, особенно когда метёт метель.

«Напишу-ка я о зиме», – решил Антон и стал придумывать название.

«„Зимний вечер“», – оживился Вертолётов.

И тут строчки вдруг сложились сами, как-то удивительно легко и быстро. Вертолётов прочитал их вслух и ушам не поверил: как складно получилось! «Решено: буду поэтом», – подумал Вертолётов.

На следующий день поэт показал стихотворение директору.

– Хорошее стихотворение у тебя получилось, Вертолётов, – похвалил директор. Кто-кто, а он знал толк в поэзии. – Просто замечательное! Какой стиль, какая мощь! Вот он, русский язык! Ну и Вертолётов! Молодец! Честно скажу: не ожидал. Хорошее стихотворение, прямо как родное. Кажется даже, что я его раньше где-то слышал. Погоди-ка… – задумался директор. – Скажи, Вертолётов, а ты его сам сочинил? – он пристально посмотрел на поэта.

– Сам, – ответил поэт и тоже уставился на директора.

– Может, всё-таки тебе кто-нибудь помогал?. Из взрослых? – не отставал директор.

– Никто мне не помогал, – замотал головой Вертолётов.

– Зимний вечер, зимний вечер… – повторял директор. – Буря мглою… Выпьем, добрая подружка… Вспомнил! Да это же сам Александр Сергеевич!

Вертолётов не понял: «Какой ещё Александр Сергеевич? Это моё стихотворение, собственное. Я его только вчера сочинил и никому ещё не показывал. При чём тут какой-то Александр Сергеевич?»

– Это же Пу-у-у-шкин, – словно прочитав мысли, ответил директор. – Ты на кого замахнулся, плагиатор?! – вдруг рассвирепел он.

Что такое плагиат Антон не знал и плагиаторов никогда не видел, поэтому не понял, чем так разозлил директора. Директор процедил сквозь зубы:

– Так, Вертолетов? Я правильно прочитал, ничего не перепутал? – ехидно спросил директор.

– Пра-а-авильно, – ответил испуганный Вертолётов. «Что это с ним? – подумал поэт. – Может, заболел?»

– У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том… – продолжал директор. – Узнаёшь?

– Узнаю, – ответил Вертолетов.

– Значит, тоже ты написал?

– Нет, не я. Пушкин… А-але-ександр Се-ергеевич, – заикаясь, ответил Вертолётов.

– Значит так, Вертолётов, завтра в школу – с ро-ди-те-ля-ми! – закричал побагровевший директор.

«Температура, – заключил Вертолётов. – Заболел. Вот и мысли путаются. При чём здесь моё стихотворение, родители и Пушкин?» Но возражать не стал, побоялся.

Вид у директора был взбешённый. Такую наглость он встречал впервые в жизни. Работал он в школе давно, писал стихи и руководил поэтическим кружком тоже давно. Только вот с плагиатом встретился впервые.

«Какой наглец!» – подумал директор.

«Это бешенство», – подумал Вертолётов.

Дома Антон толком не мог объяснить, почему вызывают родителей в школу. Слов «плагиат» и «плагиаторщик» он не запомнил. Из его путаного рассказа родители поняли только, что директор, заболевший бешенством, требует родителей, чтобы те ему объяснили, кто написал «У лукоморья дуб зелёный».

– Недоразумение какое-то, – заключили мама с папой. – Никакого бешенства, конечно же, у директора и быть не может. А отпрашиваться с работы, чтобы объяснить директору, кто написал «У лукоморья…» мы не будем. Бабушка в школу сходит. Она Пушкина любит, – решили родители.

Вертолётовы, внук и бабушка, сидели в кабинете директора.

– А моё стихотворение в «ГВОЗДе» напечатают? – осторожно спросил Антон у директора.

– Нет, вы посмотрите, каков фрукт! – возмутился директор.

– Вот видишь, – сказал Вертолётов бабушке на ухо. – А вы мне не верили. Сейчас про Лукоморье спрашивать начнёт.

– У Лукоморья дуб зелёный… – начал директор. – Буря мглою небо кроет… Как вы думаете, – посмотрел он на бабушку, – чьи это стихи?

Бабушка непонимающе посмотрела на директора:

– Тут сомневаться не приходится, это Пушкин… Александр Сергеевич, он ещё много чего написал.

– Я в курсе, – процедил директор: – А вот ваш внук сомневается, о-о-чень даже сомневается, говорит, «Буря мглою…» написал ОН. А ведь это плагиат в чистом виде, воровство, понимаете ли!

– Плагиат?. Воровство?. – удивилась бабушка. – Не может быть. – На минуту бабушка задумалась, а потом вдруг радостно запела: