Ахимса

https://avatars.mds.yandex.net/i?id=d266f4b2329eab3793418d79e62b6ebe84000b3d-5987336-images-thumbs&n=13] при виде проблем, так что доставлял мне особое удовольствие своими моськами.

Дяде Вану нездоровилось: в отеле, где он снимал номер, подали несвежие морепродукты, и дорогой родственник отравился. Наверняка просидел несколько часов кряду на унитазе в попытке не потерять вместе с достоинством свои внутренности. Вот неудача-то, не правда ли?

К отъезду родственника мы подготовились. Томаса и меня консультировал Адриан, так что прощальные подарки у нас были что надо. Папа Маринетт приготовил пирог, — с рыбой, от чего я угарала как незнамо кто, когда узнала о деликатной проблеме дядюшки перед отлётом, — который точно не долетит до Китая, а значит, должен быть съеден в аэропорту.

Пирог, кстати, был необычным. Настоящее произведение искусства, как я видела: на тонкой корочке вились традиционные китайские узоры. Сама выпечка была с ладонь в диаметре, но очень тяжёлой. Томас не скупился на начинку.

— Это лунный пирог, — с усмешкой объяснял нам Адриан, показывая картинки на планшете. — Обычно готовится с начинкой из семян лотоса или бобов. Считается деликатесом, естся в большой компании. В кругу семьи и близких.

— И ты предлагаешь приготовить его с рыбой? — не понял тогда прикола Томас. — Почему?

Адриан намекающе подвигал бровями.

— Отступление от традиций. К тому же, вы вроде упоминали, что вам не хватает практики в приготовлении рыбных начинок…

Я такого разговора не помнила, но мало ли где Адриан мог услышать папу Маринетт — тот всегда говорил очень громко.

Томас добродушно рассмеялся и взлохматил волосы Адриана, делая из милого мальчика дворового шалопая. Я потом чужие вихры пригладила — слишком уж растрёпанный Агрест был похож на Кота Нуара, несмотря на изменения в возрасте и моське.

— Всё-то ты запоминаешь, парень. Ладно, давай. Будешь помогать готовить.

К моему удивлению, Адриан готовить не умел. В смысле, совсем: даже не знал, как разбиваются яйца. Габриэль не пускал парня на кухню, считая, что для готовки есть прислуга, а модели не нужно марать руки. Это-то было понятно… но я никак не могла взять в толк, как можно не научить ребёнка хотя бы жарить яичницу или варить простейший суп.

Максимум кулинарных умений Адриана — это поджарить хлеб. В тостернице. И не факт, что тосты не подгорят.

— Ну ничего, научим, — сказал Томас, выслушав сбивчивые объяснения Адриана. — Маринетт, вон, тоже совсем недавно готовить начала. Да так и не научилась, — добавил он тихим заговорщицким тоном.

Я ударила его полотенцем, и мужчина басовито расхохотался.

Лунный пирог подавали в Китае на какой-то осенний праздник. Готовить его вне торжества считалось кощунством, чуть ли не выступлением против многовековой системы. Отказываться от такого пирога было не принято: считалось, что отказ принесёт за собой четыре года неудач. Самое то, если учитывать, что готовить пирожок предложил чёрный кот.

Выбор другой начинки — тоже то ещё извращение. Адриан оказался маленькой, — ладно, высокой, но морально всё равно маленькой, — злобной чихуахуашечкой, и заранее прошерстил в интернете, какие блюда традиционно не удаются у Вана Чэн. Рыба, как вы могли догадаться. Так что это ещё и намёк был на то, что никакой Ван не «шифу», если даже у простого французского пекаря рыбное блюдо выходит, а у него — нет.

Третья причина выбрать это блюдо — как его едят. Лунные пироги не кушают в одиночку, для этого собирается семья или друзья. Ван же будет вынужден хотя бы попробовать его… один. А это значит, что у него нет никого, с кем он мог бы разделить изысканное традиционное блюдо.

Ну и напоследок… Томас подарил пирог родственнику-в-законе с большими извинениями за то, что они так и не поговорили нормально. Папа Маринетт вызубрил эту фразу на китайском и даже сказал её правильно, судя по удивлённому лицу Сабины; на это тоже мужчину подговорил мой чихуахуа.

То, что Ван Чэн съест этот пирог… ну, короче, это будет значить, что чужой косяк насытит его и станет его частью. И прощения Томасу не видать.

Будто оно ему сдалось.

Адриан, который со мной ни в каких отношениях всё-таки не состоял, — а значит, родственником нашим не был, — ничего не подарил. Но его улыбка, когда Томас дарил пирог, сказала всё вместо блондинчика. Взгляд у Вана был совсем не добрым.

Заметка: не злить Адриана. У него, кажется, просыпается воображение и развязываются руки.

Я тоже подготовила подарок: горшочек с базиликом. Ван язык цветов знал, так что, получив подношение, нахмурился. Даже Адриан, когда узнал о моём выборе, был слегка растерян:

— Базилик? Ты уверена?

— Ну он же повар.

— Будто ты ему из-за этого его даришь.

Я тогда улыбнулась и ничего не ответила. Да, не из-за профессии Ван получил горшочек. На языке цветов базилик обозначал ненависть и отвращение, которое не утихает со временем.

Выбор был вполне продуманным. После произошедшего я действительно ненавидела Вана: мужчина, как оказалось, мог прекрасно управлять собой во время одержимости, потому что в Шаолине учили сопротивляться ментальному влиянию. Сабина, к примеру, это умела — и неплохо. Она вообще, оказывается, многое умела… но об этом позже.

Ван просто не стал сопротивляться. Решил посмотреть, как мы с Адрианом будем выкручиваться, получится ли у нас это. А если нет… значит, недостойны. Не только тренировок — жизни.

Базилик был вполне заслуженным подарком для этого человека. Ростком моей холодной ненависти, который повар или использует, — примет, — или выкинет, — что есть неуважение и страх перед чужим даром.

Сабина от остальной семьи не отставала: подарила Вану круглый фанатский ковёр расцветки моего суперкостюма; посередине мать Маринетт нарисовала жирную чёрную точку, бывшую больше, чем остальные крапинки. Очередная куча символизма, казалось, совсем добила китайца: он спал с лица и больше даже не пытался удержать выражение добродушия.

Просвещал меня, как всегда, Адриан: после отправления дядюшки на самолёт родители Маринетт уехали, — Сабине, несмотря ни на что, было тяжело отказываться от общения с частью семьи, даже с такой, — а Агрест утащил меня в кафе на ланч. Адриан, как и Тикки, серьёзно взялся за моё пищевое поведение.

— Если даришь ковёр, а у вас был конфликт, то это значит, что на мнение человека дарителю плевать, — сказал Агрест, помешивая чай ложечкой.

Я пыталась расправиться с салатом, но он, признаться, побеждал.

Подарок всё равно что напоминание про конфликт, это я и так помнила. Расцветка Ледибаг — указание на то, чего Ван лишился; отказ от обучения, оказывается, для настоящего мастера равнозначен огромному позору. А тут сразу двое отказались… и не самые простые ученики могли быть.

— А что за точка посреди подарка? — спросила я, думая, как бы мне незаметно избавиться хотя бы от мяса.

— Символизм. Круг с точкой по середине — признак Бога, его промысла, судьбы. Кто знает, что твоя мама хотела этим сказать…

Божий промысел, что я стала Ледибаг? Судьба, что у меня серёжки? Наверное, это.

На меня Адриан не смотрел, так что удалось спрятать часть мяса в салфетку.

Почему-то я тоже почувствовала капельку неловкости. Мы с Адрианом так и не поговорили нормально про личности супергероев. Выходило как в песне: я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь; ты скрываешь то, что я скрываю, что ты скрываешь{?}[Флёр — сфинкс.]… и так до бесконечности.

Сабина со мной про городское волонтёрство тоже не говорила, но взгляды бросала всезнающие и многозначительные; по поведению матери Маринетт я поняла, что канонная Дюпэн-Чэн со скрытием своей личности справлялась лучше меня. Единственным неосведомлённым звеном в этой цепочке оказался Томас, которого негласно решили не посвящать в подробности. Папа у Маринетт был до жути нервным…

Короче, никакого «раскрытия личностей» у нас так и не случилось. Я ждала, пока Адриан начнёт разговор; Агрест, очевидно, считал, что первый шаг должна делать я; квами молча осуждали что его, что меня. Адриан в виде Кота Нуара всё так же продолжал приходить ко мне по вечерам; я в виде Ледибаг недавно сфоткалась с ним, как с фанатом, потому что пробегала мимо парня.