Страница 6 из 43
«Минус три» – продолжаю считать.
Лучники одновременно пускаю стрелы в девчонку, две стрелы пронзают ее тело, и она оседает на землю. Я произвожу выстрел, болт попадает в глаз и пробивает мозг, охранник падает. В этот момент двое пленных мужчин хватают брошенные охранниками копья, нанося удары копьями в живот третьего охранника.
«Минус пять»
Перезаряжаюсь. Навожу арбалет на удалявшуюся троицу, находящихся в метрах восьмидесяти. Они уже побросали свои ноши, вооружились луками и одновременно пустили стрелы в мою сторону. Две стрелы попали в сломанный ствол, третья прошла совсем мимо. Произвожу выстрел.
«Минус шесть»
Двое оставшихся пускают стрелы и попадают опять в ствол. Если бы не укрытие, быть мне трупом. Метко стреляют.
Произвожу выстрел. Левый стрелок падает как подкошенный.
«Минус семь» – продолжаю счет.
Оставшийся, который нес меховую рухлядь, развернулся и побежал в сторону бутылочного горлышка. Я выхожу из-за укрытия, меняю арбалет на лук. Расстояние уже почти 100 метров, прицеливаюсь и пускаю стрелу. Доспех спину ему не прикрывает, там только завязки. Стрела попадает в область сердца. Ну вот, пока всё.
Подхожу к убитому мной главному. Беру его меч. Нет – МЕЧ! Мало того, что у него чешуйчатые ламеллярные доспехи, так еще и меч булатный. Такой мог быть только у сарматов. Но сарматов как такового народа уже лет сто как нет – ушли на запад за Днепр. Это явно старые трофеи. Да и римский шлем из далека.
Бывшие пленники были не большого роста, мужчины не более 160 сантиметров, имели коренастую фигуру, волосы в основном у всех были русые, глаза серые, лицо широкое, носы немного вздернутые, все белокожие, у тех, кто постарше – борода. Похожи на предков коми-пермяков. Смотрели на меня они настороженно и с любопытством, но агрессии не проявляли.
Ко мне подошел Седой. Как я понял глава рода. Он был сантиметров на пять повыше остальных и шире в плечах. На вид, с учетом его седины, ему было лет шестьдесят, но тут вряд ли столько живут. Хотя по выпрямленной спине, пружинящей походке, да и по живым глазам, вряд ли ему больше тридцати. Он, не доходя до меня пары метров, низко в пояс поклонился. Я так же ему поклонился. И он стал, что-то мне говорить.
– Не понимаю – замотал я головой и показав на себя пальцем, представился – Владимир.
– Ош – ткнув в себя пальцем, назвался Седой.
Вдруг, Ош напрягся, взгляд его был направлен мне за спину, он громко стал отдавать отрывистые команды. Оглянувшись, увидел, как в метрах в двухстах из бутылочного горлышка луга выбегают шесть воинов, двое в чешуйчатых доспехах, остальные в кожаных, в руках у них луки, остановившись, они делают залп, однако расстояние большое и стрелы до нас не долетают. Ош и его люди похватали луки убитых людоловов и открыли ответный огонь, но тоже безрезультатно, далеко.
Я завалился в траву и из арбалета стал стрелять по воинам в кожаных доспехах. С такого расстояния чешуйчатый доспех вряд ли пробьет даже болт моего арбалета. Метил в лицо крайнего слева. Выстрел. Попал. Шесть секунд на перезарядку, еще выстрел. Болт попадает в верхнею губу, круша зубы, входит в мозг.
Нападающие продолжают двигаться вперед вчетвером, расстояние сокращается до 150 метров, пускают стрелы, два аборигена из племени Оша вскрикивают и падают. Остальные продолжают пускать стрелы. Попадания есть, но стрелы отскакивают от чешуйчатых доспехов, а вот одному в кожаных, не посчастливилось, в него попадают две стрелы, одна в руку, другая в шею, не жилец. Я добиваю четвертого в кожанке.
Двое оставшихся, начинают пятиться, а потом развернувшись, бегут назад. Ош дает короткую команду, хватает копье и бежит за ними, еще шесть молодых парней, подхватив копья, также начинают преследование. Я же, прицеливаюсь в затылок одного из убегающий и произвожу убийственный выстрел. Остался один. Но он в тяжелых доспехах, бежит намного медленнее его преследователей. Я встаю и бегу вслед за всеми. Ош догоняет людолова, копьем сбивает его с ног и добивает в живот.
Продолжаю бежать, вбегаю в бутылочное горлышко, Ош и остальные за мной. Дальше двигаюсь осторожно, в кромке леса. Через метров сто, луг упирается в реку. Вернее, в бухту. На пляже, на половину вытащенная из реки, стоит галера! Длинной около 30 метров, шириной около пяти метров, по восемь весел с каждой стороны палубы, мачта метров семнадцать высотой. Над палубой натянут тент из холщовой ткани, закрывающий от дождя и солнца.
Бухта окаймлена густым лесом. Выход из бухты в реку Чусовую шириной не более десяти метра. Через лес напрямую, до места швартовки каяка не более ста метров. Если бы я не остановился, то прямым ходом нарвался бы на галеру. Что бы тогда было, даже думать не хочется.
Вдвоем с Ошем поднялись на галеру, остальные остались на пляже охранять периметр. На гребной палубе на скамьях находилось шестнадцать гребцов, по восемь с каждой стороны. Одна нога каждого из них была сована железной цепью, которая соединялась с цепью, проложенной по всей длине гребной палубы. В проходе лежал здоровенный мужик, не подававший признаков жизни, голова которого была в крови, а гребцы, со всем остервенением, продолжали его молотить своими пудовыми кулаками. Видать, больно сильна у них была ненависть к надсмотрщику. У рабов были сильно развиты мышцы плечевого пояса, руки – «руки-базуки». То, что они голодали, по их виду не скажешь. Ну да, кому нужны гребцы доходяги.
Сразу отбросил мысль взять галеру и гребцов себе. Нафиг, нафиг, их шестнадцать здоровых мужиков, а я тринадцатилетний пацан. Они меня съедят и не подавятся. Да и галера мне сейчас не нужна. Просто время еще не пришло.
Рабы, убедившись, что надсмотрщик мертв, радостно загалдели, а успокоившись, стали, каждый на свой лад, смотря на нас, склонили головы, стали говорить, при этом тон их обращения был просительный.
Ош, посмотрев на рабов, перевел вопрошающий взгляд на меня. Я, сделав небольшой поклон, замотал головой, давая понять, что рабы мне не нужны. Ош, обращаясь к рабам, стал быстро говорить, один из них переводил сказанное остальным. На палубе раздался вздох разочарования.
Как я понял, Ошу рабы тоже были не нужны и освобождать, как минимум сейчас, он их не собирался. Да и понятно, судя по тому, что жил род Оша в шалашах, здесь было временное становище на летний период. Народа у него было не много, а с учетом нападения охотников за людьми, мужчин способных держать оружие осталось всего семь человек.
Спустились в трюм, который был разделен на две части. В первой, заполненной на половину, находились десятки корзин весом килограмм по пятьдесят, с солью и ячменным зерном, ткани, меховая рухлядь, оленьи и лосиные шкуры, а также керамические горшки различной емкостью.
Я указал жестами Ошу, что забираю две корзины с солью, шерстяные и льняные ткани и десяток хорошо выделанных оленьих шкур, возражений не последовало, в глазах Оша даже проскользнуло удивление, что мол мало беру. После чего позвал троих своих бойцов, которые стали выносить выбранную мной добычу на пляж.
Во второй части трюма находились клетки размером два на два метра, стоящих вдоль бортов, с нешироким центральным проходом между ними. Клетки были пустые. Только в последней клетке находились совершенно голые шестеро детей. Два мальчика на вид четырех лет, две девочки одной лет пять, второй – четыре, к последней прижимались два мальчика одного и двух лет.
«А вот и будущее моё племя» – подумал я и указав Ошу на детей, жестом показал, что я их забираю. Ош опять не возражал. Дети смотрели на меня совершенно пустыми, не выражающих ни каких эмоций, взглядами. Клетка оказалась не запертой, и я жестами показал детям, что бы они следовали за мной.
Бойцы Оша помогли детям спуститься на пляж, и я опять жестами показал, что бы дети меня ждали. Мы с Ошем продолжили осмотр галеры, прошли к кормовой надстройке, где оказалось две каюты. В первой было что-то в виде кухни и склада продуктов. Оттуда я забрал мешок с сушеными мясом и ячменными лепешками, а также очень нужную вещь – жернова ручной мельницы.