Письма на воде

А Чжи Мон молча ждал, пока она продолжит говорить. Вслед за пролившимися слезами пришло время для потока слов – их тоже нужно было отпустить. И бывший астроном приготовился слушать. Он был здесь в том числе и для этого.

– Вы сказали, что знаете обо мне далеко не всё, господин Чхве, – Хэ Су отняла руки от порозовевших в смущении щёк и вновь выпрямилась на стуле. – То же самое и я могу сказать о себе самой. Кто я? Го Ха Чжин или Хэ Су? Какая жизнь моя, настоящая? Я не знаю.

Она беззвучно побарабанила пальцами по столу, видимо, собираясь с мыслями.

– Когда я поняла, куда попала, правда, не ведая, как, у меня было одно стремление – выжить. Выжить любой ценой. Начать жизнь с нуля. Ведь мне особо нечего было терять, да и выбора не было. И на моё счастье, – губы Хэ Су саркастически скривились, – рядом оказался восьмой принц – утончённый, умный, благородный, великодушный и щедрый. И красивый, конечно же. В общем, само средоточие добродетелей. Несмотря на то, что он был мужем моей кузины, я увлеклась им, вернее, вцепилась в него в надежде освоиться в новой для себя реальности и забыть мир прежний, полный разочарований и потерь… – она взглянула на Чжи Мона. – Вы простите меня за откровенность, господин звездочёт. Но кому же ещё я могу всё это рассказать, если не вам. Тем более что бо́льшая часть этой истории вам известна, как бы вы ни утверждали обратное. Я не знаю, кто вы на самом деле, и не стану спрашивать, но вам придётся принять меня такой, какая я есть, и выслушать, даже если это изменит ваше мнение обо мне.

Не дожидаясь ответа, она отвела взгляд к окну и продолжила, глядя на редкие немощные облака на блёклом от зноя сеульском небе:

– Ван Ук помогал мне, учил меня, заботился обо мне и этим привязывал к себе всё крепче. День ото дня я всё больше доверялась ему и думала о нём. Но тут появился он, четвёртый принц, – мой ночной кошмар, навязчивая опасность, пошатнувшая хрупкий покой, которого мне удалось достичь под защитой семьи Мён Хи, едва освоившись в этом мире и времени. Если бы вы только знали, как жутко я боялась Ван Со! Каждый раз при встрече он грубил мне, угрожал, запугивал и заставлял жалеть о том, что он спас меня от падения в реку. Ведь тогда, в лесу, после покушения на церемонии изгнания духов он спокойно приказал наёмнику убить меня! А ещё все эти слухи о нём из Шинчжу и отношение к нему во дворце… Как я могла по-доброму принимать его? – она глянула на Чжи Мона, как будто ища у него поддержку, но тут же вновь отвернулась.

– Он вёл себя дико и агрессивно в противоположность терпению и мягкости восьмого принца, рядом с которым я успокаивалась и чувствовала себя защищённой, пусть меня и терзали муки совести перед сестрой. А потом Ван Со вдруг назвал меня своей, когда спас от побоев Ён Хвы. Он прекратил угрожать мне смертью, хотя не упускал случая поддразнить и зацепить чем-нибудь. И я сама не заметила, как перестала его бояться, тем более что он уехал из поместья Ван Ука жить во дворец, и с тех пор мы намного реже виделись с ним.

И всё равно, пусть страх и ушёл, когда Ван Со приближался ко мне, меня будто опалял огонь и становилось трудно дышать. И лишь много позже я поняла причину – он был моим солнцем, оттого-то я и чувствовала себя так странно. Ван Ук дарил мне ощущение уюта и безопасности, как… – Хэ Су замолчала на пару секунд, подыскивая нужное сравнение, – как свеча. Он разгонял мрак, согревал меня, и мне думалось, что он никогда не изменится. Но он был той самой свечой, что, обещая гореть и согревать вечно, обманывает и меняется, истончаясь в чувствах, тепле и свете. Выбрать Ван Ука означало променять на жалкую свечу солнце, которое обжигает, иногда пугает и ранит, но не меняется, не даёт кануть во тьму и остаётся рядом несмотря ни на что. А я это сделала. Я столько лет выбирала восьмого принца, отталкивая Ван Со и терзая его этим! Как же я была глупа, Боже, как жестоко ошибалась!

Последние фразы Хэ Су не проговорила – выкрикнула и, вскочив со стула, принялась расхаживать по крохотной кухне. Три шага от окна к двери, три шага обратно – и снова к двери.

Чай был забыт. Казалось, о своём госте она позабыла тоже, и Чжи Мон изо всех сил старался не выдать своего присутствия: он отодвинулся в самый угол и молча наблюдал за Хэ Су. Даже дыхание затаил.

– Когда умерла Мён Хи, я знала, что моя жизнь поломалась вновь и уже никогда не будет прежней, но чтобы настолько! – Хэ Су замерла и, обняв себя руками, постояла, запрокинув голову, заново переживая потерю. Когда же ей удалось справиться с подступившими слезами, она вновь зашагала по кухне, не обращая внимания на Чжи Мона. – Эта угроза замужества с королём Тхэджо, моё превращение в простую служанку, суровые уроки наложницы О, преследования королевы Ю и неприкрытая ненависть принцессы Хванбо! Я и сама не понимаю, как мне удалось со всем этим справиться. Однако Ван Со был рядом в самые трудные моменты, а я не замечала его, как мы не замечаем солнце высоко над головой, не ценим его тепло и свет, принимая это как данность. Я продолжала думать о Ван Уке, продолжала выбирать его! Его!

Хэ Су в сердцах стукнула кулаком по дверному косяку и ахнула от боли.

– Наложница О пыталась открыть мне глаза, предостерегала от дружбы с принцами, но меня её увещевания ничему не учили. Я упрямо верила в несбыточное и ждала недосягаемого. Ведь сам восьмой принц просил меня об этом – нужно немного подождать, потерпеть… Ещё немного, и ещё… Я доверяла ему и слушалась его. И при этом всё ближе подпускала к себе Ван Со, даже не предполагая, кем стану для него, кем уже стала! Недаром перед ритуалом дождя, когда я скрыла его шрам просто из добрых побуждений, он сказал мне: «Помнишь, что ты принадлежишь мне? Будь готова – я никогда не отпущу тебя!» Он говорил это абсолютно серьёзно, это была его клятва, его обещание мне, а я… Я беспечно отмахивалась от тревожных мыслей, считая поведение Его Высочества проявлением мимолётной прихоти и несносного характера, от которого доставалось всем. Пока не пошёл ливень и пелена на моих глазах не сменилась с туманной на кроваво-красную…

В очередной раз поравнявшись со столом, Хэ Су вдруг резко развернулась к Чжи Мону, заставив его отпрянуть от неожиданности.

– Господин звездочёт, – тоном прокурора пригвоздила она его к месту, наклонясь к нему через стол. – Мои видения о Кванджоне, о творимой им жестокости и зверских расправах – это ваших рук дело?

Ошеломлённый этим неожиданным поворотом, Чжи Мон открыл было рот, однако не сразу нашёлся с ответом, а Хэ Су продолжала напирать:

– Зачем, зачем вы это сделали, а потом убеждали меня не пытаться ничего изменить? Зачем показали мне его таким, толкнув меня в пропасть ужаса перед ним? Ведь в этих моих видениях он представал передо мной будущим кровавым императором-тираном, убивавшим своих братьев, племянников и других неугодных!

– Госпожа Хэ… – Чжи Мон настолько растерялся под шквалом её обвинений, что не сразу смог и слово вставить. – Госпожа Хэ, послушайте…

– Как вы могли, господин астроном или кто вы там на самом деле? – разошлась Хэ Су, энергично жестикулируя. – Из-за вас, из-за этих кошмарных видений в тот момент, когда другие наконец-то разглядели в четвёртом принце человека, я увидела в нём чудовище! И я столько раз ранила его этим! Он годами страдал из-за меня, из-за того, что я верила не ему, а тому, что вы вложили в мою голову! Как вы могли?

– Госпожа Хэ, я здесь ни при чём. Клянусь вам! – повысил голос Чжи Мон, вставая с дивана и шагая к ней. – Эти видения, ваши выводы и ваше изменившееся отношение к Его Высочеству – вот она, та самая воля Небес, что неподвластна ни вашим желаниям, ни моим, что бы вы там себе ни думали, и как бы я ни хотел что-то изменить. Услышьте меня наконец!

В то время как он говорил это Хэ Су, та пятилась от него, пока не наткнулась спиной на холодильник, непроизвольно закрываясь руками. Этот её беззащитный жест отрезвил Чжи Мона, и он прекратил своё наступление. Благо и ограниченное пространство кухни не позволяло.