Страница 36 из 41
Известный уже нам С. У. Ремезов написал на рубеже XVII-XVIII веков свой труд о «сибирском взятье*. Он был автором очень осведомленным: вырос в семье кадровых служилых людей Тобольска, знал казачьи рассказы и предания. Более того, в сочинении Ремезова ученые обнаружили неоценимый источник - краткую летопись, названную Кунгурской.
Написанная живым, разговорным языком, иногда с грубоватым юмором, Кунгурская летопись рассказывает, как Ермак с казачьей дружиной бежал с Волги от преследований царских властей. Придя к Строгановым, казаки потребовали у них необходимые припасы для экспедиции в Сибирь. Уральским промышленникам пришлось согласиться, иначе казаки грозили с ними расправиться.
Выходит, не было призыва казаков, не было инициативы Строгановых. В описании похода и Кунгурская летопись, и Ремезов говорят, что не сразу был преодолен путь к столице Сибирского ханства. Казачьей дружине пришлось зазимовать. И лишь с наступлением весны они двинулись далее.
Между прочим, уже в наши дни студенты Пермского университета предприняли экспедицию на лодках по маршруту дружины Ермака. И оказалось, что пройти за два месяца расстояние до бывшей Кучумовой столицы невозможно. А в эксперименте участвовали физически подготовленные молодые люди - спортсмены. Да и боев с местным населением по дороге они не вели…
Итак, роль Строгановых (пусть и недобровольную) в организации похода Ермака еще возможно признать достоверной. Но скоротечность первого этапа похода вызывает серьезные сомнения.
Народные песни о Ермаке тоже говорят о том, что зимовка у Ермака по пути в Сибирь была.
Впрочем, есть историки, которые отстаивают версию Строгановской летописи о быстром продвижении казаков к ханской столице. Сообщения Есиповского сочинения допускают такое же толкование. Так что спор на сей счет еще не завершен.
Не меньше разногласий вызывает дата выступления Ермака. Если день 1 сентября, по сути дела, принимается большинством ученых, то по поводу года мнения существенно разошлись.
С чем это связано? С противоречивостью или неоднозначностью показаний источников.
Есипов указывает 7089 год - начало похода. Поскольку далее говорится об октябре месяце, то получается 1580 год. (Помните - идет сентябрьский год!) Строгановский летописец называет дату 1 сентября 7090 года. По нашему летосчислению, это 1581 год.
Следуя за сочинением Ремезова, мы получим своеобразную хронологию похода. Началом его придется признать в этом случае зиму 1579/80 года. Но вот что интересно: Ремезов чаще, чем другие источники, упоминает дни и месяцы событий в довольно логической последовательности. А годы не указывает! Опять загадка для исследователей.
Однако сказанным не исчерпываются разноречия источников о начале экспедиции Ермака.
Мы пока говорили о сочиненных летописях. Но есть и правительственные документы той поры, упоминающие Ермака. Не помогут ли они разобраться в этих спорах?
Возьмем наиболее известный в науке документ-«опальную» грамоту Ивана Грозного Строгановым. Она была составлена в Москве 16 ноября 1582 года. В грамоте использованы сведения, полученные от воеводы Перми Великой Пелепелицына. Воевода пожаловался царю, что Строгановы наняли казаков-разбойников во главе с Ермаком и отправили их в поход на Сибирь «сентября в 1 день». На беду в тот же день на уральские поселения совершил опустошительный набег подручный Кучуму князь. Пелепелицын обвинил Строгановых и Ермака в том, что они «Перми ничем не пособили». На головы Строгановых за это обрушилась царская опала. Повелевалось вернуть Ермака из похода.
Грамота на первый взгляд подтверждает строгановское истолкование начала экспедиции. Она - по их инициативе. И дата… А вот тут-то и возникают новые затруднения.
132 Если предположить, что Ермак двинулся из строгановских владе ний 1 сентября 1581 года, то почему царская грамота опоздала более чем на год с осуждением Строгановых и атамана? Почему воевода не спешил сообщить о набеге врагов своевременно?
А может быть, поход начался не в 1581, а в 1582 году? И грамота была оперативным ответом на известие о нападении из-за Урала? «Отписка» воеводы могла достигнуть Москвы за месяц-полтора.
Так что же? Облегченно вздохнуть и сказать, что дело теперь прояснилось?
Нет, исследователи не удовлетворились этим ответом.
Во-первых, нам неизвестны официальные данные, когда была взята столица Сибирского ханства. Зато летописи при всех расхождениях в годах единогласно называют 26 октября. Принимая за дату выступления Ермака 1 сентября 1582 года, мы вновь сталкиваемся с проблемой скоротечности похода, которая уже вызывает серьезные сомнения.
Во-вторых, некоторые ученые не доверяют доносу Пелепелицына, считая его плодом серьезных трений между воеводой и Строгановыми. Чтобы насолить покрепче своим недоброхотам, Пелепелицын и решил очернить их в глазах правительства.
В-третьих, набег пелымского князя на Урал приурочен в ряде летописей к 1581 году.
В-четвертых, есть одно уникальное известие, восходящее к сподвижнику Ермака Гавриле Иванову. Этот казак в 1623 году сказал, что его сибирская служба продолжается 42 года. Иначе говоря, началом ее Г. Иванов считал 1581 год.
Наконец, на помощь Ермаку во второй половине 1583 года был послан из Москвы отряд во главе с князем Волховским. К тому времени Ермак успел направить посольство к Ивану Грозному с известием о взятии столицы Кучума и других победах. Трудно поверить, что казаки смогли столь быстро - за зиму 1582/83 года - уведомить Москву, а оттуда снарядили и отправили экспедицию Волховского.
Дальнейшие поиски официальных источников дали некоторые результаты, но не сняли споров и сомнений.
Еще продолжалась Ливонская война. И один из документов польского военачальника пана Стравинского (письмо королю из осажденного русской ратью города Могилева) оказался чрезвычайно интересным и довольно неожиданным для исследователей нашей темы. На это письмо, давно напечатанное, долгое время не обращали внимания: слишком далек Могилев от Урала. И при чем тут Ермак? Однако знакомство с письмом преподнесло сюрприз: в нем среди командиров русских войск назван… «Ермак Тимофеевич, атаман казацкий»! Письмо Стравинского относилось к концу июня 1581 года.