Страница 9 из 18
Глава 5
Как же я люблю русскую баню...
Вот никогда не думал, что место, где пышет жаром так, что уши в трубочку заворачиваются, может быть самым лучшим местом на свете. Когда выбиваешь из себя дубовым веником не только внешнюю грязь, но и внутреннюю. Когда жар сменяется холодом ледяной воды из шайки. Или из раскаленной парной прыгнуть в снег и чувствовать, как ледяной снег обжигает кожу. Конечно, снег не может обжигать, но вот когда выпрыгиваешь и оставляешь след в холодной простыне… Ммм… ощущения, что прямо-таки жжет раскаленным пеплом.
И вскоре я там окажусь… Даже мурашки по коже пробежали от предвкушения…
Корнев показал нам на входную дверь:
— Там чайник горячий, плюшки на столе. Пока заморите червячка, а дальше я вас позову.
— Спасибо, хозяин. Сразу бы так, а то сходу в морду ружьем тычешь, — хмыкнул Зинчуков.
Мы уже успели сходить до машины и вытащили несколько походных сумок. Конечно, это не клетчатые «мечты оккупанта», но тоже объемные.
— Ну, так надо же было проверить мальчишку, — сказал Корнев. — А чем лучше всего проверять? Только боевой ситуацией.
— Проверил? — чуть задержался Зинчуков.
— Не до конца. Проверка пройдена не полностью. Ладно, валите, а то вы же с дороги…
Мы прошли в небольшие сенцы. Уютно, половички кругом. Сундук как из сказки возле дальней стенки. Возле деревянной скамьи кадушка литров на двадцать, крышка прижата солидным камнем. Явно капустка солится. Я даже сглотнул, когда представил вкус хрустящей и солоноватой капусты. Под потолком сушились небольшие рыбешки. Те самые, которые хорошо заходят под пиво в дружной компании.
Всё-таки да — поесть бы не мешало.
Сенцы привели на кухню. Мы сразу же уперлись взглядами в бок беленой печки. Справа за легкими занавесками скрывалась большая горница с рядом узких окон. Её освещала необычная люстра — словно раскидистую ветку выдолбили изнутри и пустили по ней провода, заставив две лампы висеть как груши на суку. Свет расплескался по узкой солдатской койке, по шторам на окнах, по темно-коричневому серванту, по черной тумбочке с мерцающим телевизором, по двум могучим креслам.
Слева находилась кухня, она же, по всей видимости, являлась и гостиной. Тоже не маленькая, скажу я вам. Центральное место занимал деревянный стол, такой же крепкий и могучий на вид, как и хозяин. Такой век простоит и не шелохнется, если не подточит семейство древоточцев.
К столу приткнулись шесть табуретов. Видно, что сиденья недавно покрашены суриком — они ещё поблескивали на свету. Я даже опасливо потрогал пальцем сиденье — не прилипает ли?
Тут была спартанская обстановка, кроме тяжелых табуреток, крепкого стола под синей клеенкой, ещё имелась электрическая плита на две конфорки и старенький кухонный комод. На широком печном шестке подбоченились горшки, сковороды. Словно худой охранник возле них красовался рогатый ухват.
На столе из-под полотенца высовывались румяными боками пироги. Горшочек с медом, банка малинового варенья и кринка молока добавляли красочности натюрморту.
— Ну что, раз хозяин дал добро, то давай угостимся, чем Пантелеймон Борисович послал, — предложил Зинчуков и приподнял расшитое узорами полотенце. — Ого! Да тут шаньги! Сто лет их не ел. Уже забыл, какими они бывают на вкус!
Я же тем временем взял две алюминиевые кружки с крючков на стене и после ухватился за чайник. Он был и в самом деле горяч — пришлось браться за ручку через лежащую неподалеку тряпку.
Когда наливал чай, то ароматный пар от заваренных трав так шибанул по ноздрям, что даже слегка закружилась голова. Пахло летом и залитым солнцем лугом. Пахло теплом и радостью.
— Да уж, Борисыч умеет заваривать чай, — одобрительно хмыкнул Зинчуков, когда аромат достиг и его ноздрей. — Сам собирает травы, сам сушит. Большого ума человек… Не зря же его до сих пор уважают наверху и чуть-что совета спрашивают.
— Ну что же, попробуем, чем хозяин угощает. Добротой и лаской он уже встретил. Так теперь попробуем хлебного гостеприимства, — улыбнулся я в ответ.
Шаньги были похожи на ватрушки, вот только вместо творожной начинки тут была начинка из картофельного пюре. В других присутствовала гречневая каша с рубленым вареным яйцом. В третьих гороховое пюре. Да, был своеобразный вкус, но аппетит утоляло здорово.
Ароматный чай сразу же придал сил. По телу разлилось тепло и блаженство. Казалось, что не было позади двух тысяч километров. И что можно снова за руль и ехать обратно.
Артем Григорьевич только покряхтывал, глядя на меня и стараясь не отставать в поедании печева. В общем и целом, когда мы отвалились от стола, заморив червячка, можно было сказать, что «приветствие» Пантелеймона Борисовича целиком искупилось угощением.
— Ох, то ли ещё будет, Борис, — подмигнул Артем Григорьевич. — Ведь это только легкий перекус, а основное угощение нас ждет после бани. Ты не смотри на Борисовича, он на вид грозный, но в душе… Если его хорошо узнать и прочувствовать, то золото, а не человек.
Входная дверь без шума отворилась и на пороге появился сам Пантелеймон Борисович.
— Про меня вспоминали? Нахваливали, небось? Да по рожам вижу, что не ругали.
— Спасибо, Пантелеймон Борисович, — сказал Зинчуков, поднимаясь из-за стола. — Угощение было царским.
— Да, я такой вкуснотищи никогда не пробовал! — нимало не покривив душой заметил я.
— Да? Ну вот и ладно, — ответил хозяин дома.
Он постарался сдержать улыбку, но было видно, что похвала пришлась ему по вкусу. Похоже, что у старика не так много гостей было, раз он так реагирует.
— Я с утра баньку подогрел, так что сейчас только дровишек подбросил. Особого жара нет, так что мальчишку можно сейчас отправить мыться, а мы уже потом подойдем, когда взрослый жар найдет.
— Да я могу и со взрослыми сходить, — ответил я.
— Не, Борь, ты пока не знаешь, о чем говорит Пантелеймон Борисович! Не горячись! — остановил меня Зинчуков. — При «взрослом» паре кровь кипит и глаза наружу лезут. Без привычки тяжело…
— Ладно, уговорили, — кивнул я в ответ. — Куда идти нужно?
— А как выйдешь из двери, так налево и поверни. Там увидишь, — махнул рукой Корнев.
— Ещё раз спасибо, — кивнул я.
— Да иди уже, — хмыкнул хозяин дома в ответ.
Я открыл одну из подходных сумок и взял то, что было необходимо для помывки.
Баня оказалась неподалеку от дома. Возле небольшой избушки была вкопана в землю большая дубовая бочка. В ней темнела вода, даже на вид холодная, а уж какой она была на ощупь… Брр…