Страница 7 из 10
Глава 4
Рыбное дело в Новоульяновске раскрыли быстро благодаря нашему “грамотно” проведенному обыску. Погодину и дяде Васе руководство УВД пообещало премию, а следаку посулили должность повыше. За грамотное руководство оперативной группой в ходе проведения обыска и умелую организацию следственных действий готовили на него представление о назначении старшим следователем.
Таких плодов, правда сказать, мы не ожидали, да и узнал я о них немного позже, не сразу.
Потому что на следующий день я уже летел в стольный град. Соня на меня дулась, друзья тоже поворчали, и лишь родители не высказали ничего против моего скорого отъезда. Понимали, что сын давно вырос и у него своя жизнь.
На Петровке я был уже после обеда. Распахнул дверь кабинета. Горохов восседал в гордом одиночестве и копошился в каких-то бумажках.
— Андрей! — он радостно вскочил со стула и протянул руку. — Привет! Извини, что не дал поболеть по полной программе, но дело серьезное.
— Да ничего, — отмахнулся я. — На пенсии вдоволь наболеюсь. А пока работать надо…
После всех приключений в родном городке я уже и забыл, что больничный мой был так спешно закрыт.
— Вот это правильно! Кофе будешь? Индийский, — следователь с гордостью выставил на стол коричневую жестяную баночку “для гвоздей” с желтыми индианками на боку.
— Не откажусь.
Горохов налил кипятка из никелированного чайника. Такие советские чайники были устроены допотопно — просто железяка с нагревательной спиралью внутри. Этакий кипятильник в броне. Но служили эти нехитрые приборы долго и исправно. Как правило, ломались, только если их забывали вовремя отключить. Вода выкипала, чайник щелкал, сбрасывая перегретую скорлупу накипи, и с дымком и гарью приказывал долго жить.
Кофе оказался неплох, но и ничего выдающегося. Хотя по нынешним меркам дорогой. Аж четыре рубля за банку – Горохов, как всегда, был гостеприимен и для своих ничего не зажимал. Но большинство простых граждан предпочитали так называемые кофейные напитки из цикория, ячменя и желудей, где настоящего кофе было не больше тридцати процентов, а то и вовсе без него обходилось.
— Слушай, Андрей Григорьевич, вводную, — начал Горохов издалека. — Грядет значимое событие. Летняя олимпиада. Все-таки мы решились. Хотя поговаривают, что генсек сомневался и хотел отменить Игры. Мол, экономика наша не вывезет и оправляться долго будем. Сам видишь, какое в столице сейчас изобилие. Любой деликатес без очереди купить можно, чуть ли не на каждом углу. Показуха, мать их… А в глубинке шаром покати. Но в разгар холодной войны не можем мы в грязь мордой ударить перед нашими врагами. Понимаешь? Олимпиада в СССР — шаг, скорее, политический, нежели спортивно-общественный. Покажем, так сказать, всему миру, кто тут батька.
— Согласен, Никита Егорович, — кивнул я. — А мы что, теперь экономикой заниматься будем?
— Да ты погоди, дослушай… У нас ведь как в стране считается? Организованной преступности нет и не может быть.
— Да куда же она делась? — улыбнулся. — Не в таких масштабах, конечно, как… — чуть не ляпнул про будущее и девяностые, но выкрутился, — как на Западе.
— И я про то же… Сейчас в Москву стянуты лучшие кадры МВД со всего Союза. С десятого по двадцать пятое марта КГБ совместно с милицией проводили рейды по оргпреступности. Отработали все известные банды. Облавы, обыски, задержания. Операцию “Арсенал” назвали.
Я вспомнил, что потом этих “Арсеналов” будет миллион – чуть ли не каждые три месяца будут проводиться. А потом еще “Вихрь-антитеррор” добавится. Скоро уже наступят весёлые времена, а пока, Горохов прав, у нас даже организованной преступности официально вроде как нет…
— Так вот, — продолжал следователь. — В ходе рейдов у преступников было изъято почти семь тысяч единиц огнестрельного оружия. Из них аж двадцать пять пулеметов. Плюс еще тыщу гранат изъяли и более тонны взрывчатки.
Я присвистнул. Больше для виду, чтоб начальник был доволен.
— С таким арсеналом можно переворот устроить в банановой республике, — улыбнулся я.
— Так и в Москве тоже… — нахмурился Горохов. — Есть опасения, что во время Олимпиады теракты будут. Представляешь? Как на Мюнхенской в семьдесят втором, с заложниками. А тут еще члена одного ограбили.
— Какого члена? — удивился я. — ЦК КПСС?
Безобразие, но не так чтоб совсем невидаль.
— Хуже! — всплеснул руками Горохов. — Члена МОК. Международного олимпийского комитета, так сказать.
— Да и хрен с этим членом, — пожал я плечами. — Нам-то что?
Я не понимал, куда клонит Горохов. Когда уже, наконец, он отставит текущие реалии и выдаст конкретику, скажет, что за новое темное и трудное дельце нам поручили.
— Да не скажи! Этот представитель МОК из полувражеской ФРГ оказался. Представляешь, каким скандалом пахнет? Они ведь бойкотировали проведение олимпиады в СССР. Ты многого не знаешь. Еще в январе на заседании стран НАТО чертова троица англо-саксов из Великобритании, США и Канады инициировали этот самый бойкот. Сволочи. Никак наша страна им покоя не дает. Может, потом в будущем все изменится.
— Не изменится.
— Почему? — удивился Горохов.
— Потому что, Никита Егорович, люди не меняются. Сами знаете. Времена меняются, но не люди…
— Ты прям как Света говоришь, — Горохов вскинул на меня бровь. — Ну так вот, поводом для бойкота стал ввод наших войск в Афганистан. Но если бы там не случилось войны, то эти паразиты и другой повод бы нашли. Не сомневаюсь. Например, притеснение инакомыслящих или других юродивых в СССР. Понимаешь? В любом случае державу нашу мордой в грязь хотят макнуть. Тем более сейчас, когда противостояние длится хрен знает сколько лет уже. Не могут нам американцы простить переброску ядерных ракет на Кубу.
— Так они первые начали. В Турции свои боеголовки поставили.
— Вот и получается, что Олимпиада сейчас как арена битвы мировых держав. Какой уж там спорт вне политики! Союзники у нас, конечно, тоже есть, но врагов больше. Каждый хочет нас клюнуть и не допустить распространение красной заразы.
— Никита Егорович, — не выдержал я часа политинформации, которую и без того прекрасно знал, и знал даже, чем все это в будущем закончится (в отличие от самого начальника). Когда начнется новая жопа, будет она больше и страшнее нынешней. — А задание у нас какое все-таки?
— Задание наисложнейшее, — Горохов опустил глаза, взял уже пустую кружку из-под кофе и бесцельно погремел там чайной ложечкой. — Обеспечить безопасность проведения Олимпиады. Чтоб прошла без сучка и задоринки, так сказать.
— В смысле? – вытаращил я глаза. -- Мы что, порядок общественный будем охранять? Вы что такое говорите?
— Понимаешь, Андрей… Тут такое дело. Со всего Союза сотрудников нагнали. Щелоков только этим сейчас и занят. До нашей группы им теперь дела нет. Говорят, глава МВД даже сделку с ворами в законе заключил, чтобы те приструнили на период проведения Игр своих подопечных. Чтоб не криминалили – взамен на прощение старых грешков. Не знаю. Плохая эта идея, - Горохов понизил голос. — Но начальству в задницу не заглядывают. Я бы на месте Щелокова и Андропова репрессии усилил бы в отношении криминального мира, а не договаривался бы с ними. Как сказал Володя, вор должен сидеть в тюрьме…
Да, про Высоцкого и сейчас, и потом так говорили - как о родном или будто про соседа. Не имело даже значения, что реплика-то - персонажа, её писатель написал.
Но сути все это нисколько не меняло.
- Так вы меня что? Обманули? Когда сюда вызвали? – возмущался я.
— Ну ты чего такое несешь, Андрей? Пока ты в Новоульяновске прохлаждаешься, мы тут тухнем. Каткова прикомандировали к группе экспертов-баллистов, что арсенал изъятый на предмет боеспособности исследуют, да по картотеке стволы проверить нужно. Свету опять в НИИ МВД забрали. Там работы у психологов сейчас – вагон, много обострений весенних, а сам понимаешь, психи нам в Москве в такой ответственный момент не нужны… Репутацию страны блюсти должны мы… Я вот тебя и вызвал. Мы с тобой как приданные силы по зачистке города.