Дочь Моргота

— Оставь ее, Олорин, не надо, — пленительно мягкий голос, столько раз поддерживавший в минуты сомнений и отчаяния, звучал глуше обычного, но столь же нежно и твердо, наполняя теплом безотчетного счастья и спокойствия, что бы она ни говорила.

— Она может пораниться, — недоуменно пробормотал маг, заглядывая в успокаивающе прохладную глубину глаз, прогнавшую жгучий даже в тени сухой зной бесконечно чужого и враждебного края. — Ей нужно помочь… — без прежней убежденности продолжил он, делая еще шаг вперед, — Она не понимает, что делает, и…

Столь же приятно и живительно прохладная рука Владычицы легла на плечо мага, удерживая, но он и не пытался преодолеть совсем не сильное сопротивление. Украшенные сияющими собственным светом даже под ярким солнцем дня кольцами мраморно-белые пальцы успокаивающе дружелюбно лежали на плече, готовые послушно отступить. Гэндальф зажмурился от удовольствия и смутно гложущего изнутри болезненно неприятного чувства, ослабевшего, но не пропавшего совсем.

— Дай ей эликсир Сарумана, Галадриэль, пока она не… — маг осекся, не желая произнести страшившие его слова. — Никто не поймет, что ее еще можно вернуть к жизни, и…

Глупо повторять очевидное, и лучше, чем ему, известное ей. Гэндальф на миг поднял глаза к вызывающему лишь гнетущую тоску по знакомым и неподвластным Тьме землям блекло-синему небу и вновь зажмурился, глубоко вздохнув. Может, эта жертва все же неизбежна, и необходима?

— Поступи, как считаешь правильным, Олорин… твоя мудрость уже находила верный путь в критические моменты, а чистота души… — Галадриэль не договорила последние слова, протягивая мгновенно впитавший отраженный от позолоченного купола солнечный луч черный флакон. Раскрытая ладонь не дрожала, чуть неестественно застыв без движения.

========== Часть 28 ==========

Я знаю, где моя… твоя дочь. Нужно поспешить, пока они не убили ее в твоем храме. Такая жертва достойна тебя?

— Нет…

Рукоять бывшего моргульского меча отчетливо хрустнула в руке, хотя это и было невозможно. Пропитанная чернотой первозданной Тьмы сталь столкнулась с гнилостной зеленью назгульского клинка, едва не выбив его из затянутой в черную перчатку руки. Невозможно, они не решатся на такое, не запятнают свои бесценные светлые души несмываемым клеймом Тьмы… и их черед придет совсем уже скоро.

Я не сумел… помешать. Но ты сможешь, если поторопишься.

Во вновь раздавшемся в самый неподходящий момент голосе — осанвэ отнимает силы и само по себе, без отвлекающих от боя слов — слышались почти неразличимые злорадные нотки. Саруман явно делает это нарочно, и что-то не договаривает. И давно уже исчерпал лимит прощения. Но с ним он разберется позже — пусть сначала покажет, где она, и не солжет, даже если потребуется силой проникнуть в разум бывшего Белого мага.

— Да!

Ему еще ничего и никогда так не хотелось, как поторопиться, и снести с закрытых назгульским плащом плеч некогда бывшее головой. Крылатые твари чуть было не вцепились друг другу в глотки, соприкоснувшись в полете, клыки клацнули в воздухе на волосок от цели. Назгульская тварь промахнулась, резко дернувшись назад от брошенного в морду заклинания.

Сбрось орков со стены, и ешь, сколько хочешь, только быстро.

Рисковать оказавшимся удивительно полезным и разумным созданием больше не было нужды, пусть наберется сил для полета в харадскую пустыню. Отдав мысленную команду рвущемуся в бой недодракону, Мелькор перепрыгнул на спину назгульской твари позади наездника, целясь в черную дыру бывшего лица. Новообретенный верный питомец бросил сочувственный взгляд на хозяина, послушно взмыл вверх, и без труда опрокинул осадную башню, врезавшись в нее со всего размаха. Самый везучий из прорвавшихся на стену орков захлебнулся звериным воплем, сочно хрустнув на зубах недодракона, пока его сбитые ударом хвоста товарищи летели вниз, хаотично размахивая руками.

Покрытая скользкой чешуей спина опасно закачалась под ногами, норовя ускользнуть, но не успевшего развернуться и поднять меч предводителя назгулов это не спасло. Выразить удивление и страх пустота под капюшоном не могла, но навек утраченное переставшими быть людьми чувство недвусмысленно повисло в воздухе, согрев сердце мстительным предвкушением.

Не отражающий солнечного света клинок со слабым чавкающим звуком по самую рукоятку вошел в черный провал лица, словно затянутый неконтролируемой силой. Шипастый шлем схлопнулся с заложившим уши свистом, фигура бывшего ангмарского короля неестественно выгнулась назад, сжимаясь и рассыпаясь черным прахом.

Мелькор с трудом вытянул меч из вязкого водоворота агонизирующей тьмы, не дав еще так необходимому оружию сгинуть вместе с главным приспешником Майрона, но подчинить себе разум недодракона не успел. Летающая тварь конвульсивно дернулась, сложив крылья, полетела вниз, переворачиваясь в воздухе и с грохотом рухнула на камни подъездной дороги.

— Боромир! — привычное имя сорвалось помимо воли, почти неслышное в нестройном хоре испуганных голосов.

Полюбить… лучше не думать, кого, гондорцы, конечно, не смогли, но остаться без него было томительно тревожно. И страшно, хотя это не подобает воинам. Коротко скомандовав оставаться на местах и продолжать сражаться, благо дружественная крылатая тварь существенно облегчила задачу, Фарамир поскакал к воротам. Приливная волна зачумленной мордорской черноты отхлынула от них, схлестнувшись с приведенными Радужным магом полуорками.

Притворившийся его братом не мог так просто и глупо сгинуть, рухнув на землю вместе с назгульской летающей тварью. Но не поддающееся осмыслению чувство гнало вперед — успеть раньше устремившегося к той же цели непонятного и неприятного мага. Если бы не мучительно медленно, с надсадным скрипом отворяющиеся ворота, отнявшие пару драгоценных минут.

— Что ты делаешь?

— Ничего… — Маг уже успел опуститься на корточки у наполовину придавленного сдохшей тварью… братца и низко наклониться. Раздавшийся за спиной голос заставил его вздрогнуть всем телом и испуганно оглянуться, отдергивая протянутую руку: — Хотел проверить… — напряженно прикушенные губы поджались в сплошную тонкую линию, а во взгляде зажглись огоньки неприязни и раздражения.

— Забрать его? — спокойно спросил… как его теперь называть, Фарамир не знал, без видимого усилия освобождаясь от придавившей ноги туши.

Мелькор… Боромир и братец тоже сойдут, мне все равно.

Столь же невозмутимо прозвучало в голове.

— Да, — демонстративно не обращая внимания на Фарамира, продолжил черноволосый волшебник, — чтобы не досталось Саурону, ты же не хочешь этого. Рад, что ты…

— Нет. Даже аданы не настолько глупы, чтобы поверить в твою радость, Саруман.

Саруман? Фарамир с трудом удержался от удивленного возгласа, разглядывая бывшего исстари — это же… инстинктивно зародившееся недоверие не подвело. Недовольное лицо помолодевшего волшебника напряглось еще больше под выжидательно-ироничным взглядом создателя почти поглотившей Средиземье Тьмы. Но только ли по его вине, если души созданий Эру подвержены злу и искажению так пугающе по-разному?

— И она не нужна мне, лучше…

Мелькор не договорил, переведя взгляд на заслонившее солнце облако. Подобная настоящему дракону летающая тварь застыла в небе, раскинув перепончатые крылья, способные закрыть пугающе-тревожной тенью всю Фонтанную площадь без остатка. Нежно-голубое небо потускнело, наливаясь безжизненно-серым, словно принесенными колючим ветром тучами. Еще мгновение назад не ощущавшиеся леденящие дуновения пробрали до темноты в глазах, заставив пригнуться и попадать ниц орков и людей.

— Майрон…

Разинув словно вот-вот готовую исторгнуть пламя клыкастую пасть тварь снизилась, разворачиваясь в воздухе, закованный в черные доспехи всадник тенью ночного кошмара закрыл потускневший солнечный диск. Порыв дохнувшего холодом самой смерти ветра не оставил на ногах никого, даже Саруман неловко коснулся ладонями земли, на миг опустившись на колени.