Смерть после жизни

— Приведи его сюда, Уфтхак!

Не зря здесь дыба… почти как та самая, воспоминания о которой будут заставлять содрогаться, наверное, уже до конца мира, сразу после воспоминаний о родах. Она восстановила Барад-Дур в первозданном виде — красивую черную башню, пронзающую облака двурогой вершиной, только без дурацкого Ока. И тот этаж с камерой, в которой когда-то сидела. Орки побаивались сюда заходить без необходимости, поэтому она легко могла найти желанное уединение у бойницы, или на небольшом балконе, с неровно прорубленным в каменной стене входом, когда хотелось ото всех отдохнуть.

— А ваш сын, Госпожа, вы хотели…

Да, она хотела увидеть его, взять на руки и покормить, даже собиралась сама позвать орка, только чуть попозже. Племянница Уфтхака, Мара, и он сам заботились о ее сыне, когда ей было некогда… может, в последнее время это происходило слишком часто?

Морин пыталась сделать то, что ей отлично удавалось раньше, и кое-что еще, чего никогда до этого не делала. Для второго ей был необходим жар Ородруина, но пробуждать вулкан она не спешила. В Гондоре могли принять это за начало войны, а она пока не хотела… и не была готова. У нее недостаточно орков, и еще кое-кого не хватает. И Бауглир может испугаться… лучше подождать с этим, пока он вырастет.

И ей как-то… неудобно перед Элрондом. А ее сын наверняка захочет забрать себе Минас-Тирит, не жить же всю жизнь с мамой. И он никому ничего не обещал, так что если не отдадут по-хорошему…

— Подожди немного, Уфтхак, я приду сама, только поговорю с…

Этой сволочью.

— Ну же… шевелись, болван! Где этот… Элронд?

Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его, даже Майрон удивил бы меньше. Морин прислонилась к стене, приоткрыв рот, все еще не до конца поверив, что это не обман обожженных заходящим солнцем усталых глаз. Он должен был быть в Валиноре, уже давно — ничего не держало его в лишенном магии колец Средиземье все эти месяцы.

— Элронд… это правда ты? — вполголоса пробормотала Морин вместо приветствия.

— Да… а ты ждала кого-то другого?

Знакомая ироничная полуулыбка осветила чуть усталое лицо, печать прожитых эпох могла смыть лишь не омраченная злом благодать Бессмертных Земель. Как он все же явился сюда, в край беспросветной Тьмы?

— Я никого не ждала, — горечь от долгого созерцания залитой темнеющим закатным светом безжизненной долины Горгорота истаяла без следа. — Но я рада, что ты пришел.

Забыв про мнущегося у лестницы орка, Морин обняла его за шею, пряча лицо на груди. Элронд осторожно положил руки ей на талию, как всегда — чуть касаясь, не решаясь или не желая прижать к себе. Разгадывать смысл сложных эльфийских заморочек она не будет, раз Элронд все же пришел к ней, и обнял, так раздражающе слабо… то тем хуже для него. Ей нужно… Морин всем телом прижалась к нему, отчаянное желание заполнить сосущую пустоту в груди и в последний раз насладиться прикосновениями… слишком светлого для нее эльфа вытеснило все остальные соображения, как досадные мелочи. Так и оставшиеся скромно лежать на ее талии ладони ощутимо дрогнули.

— Ты грустишь? — Элронд столь же мягко и осторожно погладил ее по волосам. — Почему? У тебя здесь все так… впечатляюще, и это лишь начало, как я полагаю. Нет никаких причин… если только из-за того, что Лаириэль больше тебя не причесывает.

— Я была в Хоббитании, Элронд. — Отстраняться, разрывая затянувшиеся объятия, не хотелось. — И после нее здесь как-то…

— Немного мрачно? И я тебя не обманул, убедилась? — почти прошептал Элронд, наклоняясь к ее уху.

— Но ты мог… или нет? — Тепло объятий уже полностью исцелило ее… на сегодня.

— Да, — серьезно ответил Элронд, мимолетно коснувшись губами затылка и по так и оставшейся с ним привычке слегка погладил уже давно плоский живот. — Я бы не стал тебя огорчать. Вижу, ты рада, хотя этот мир и оказался лучше, чем ты думала. В том числе и из-за этого.

— Но хуже, чем думаешь ты. И из-за того, что не послушали меня, его спасла всего лишь случайность.

Морин вспомнила сжимавшую грудь тревогу, не дающую сполна насладиться тихими зелеными полями и садами Хоббитании. Там все было не по-эльфийски слишком утонченно и приторно, а именно так, как нужно.

— Фродо… а где Сэм? — Она не сразу собралась с духом задать вопрос, изо всех сил стараясь привыкнуть к горьковатому вкусу пива. Вино хоббиты не жаловали, а иного способа расслабиться и успокоить нервы не было.

— Сейчас придет, в саду, наверное. Я хотел… сделать, как ты сказала… — Фродо запнулся, не желая погружаться в тяжкие воспоминания, способные испортить душевный вечер у камина.

Морин остановила его, крепко сжав руку. Проникать в сознание очень просто и удобно, и, что бы там ни говорил Элронд, не всегда плохо. Вид грязных изможденных хоббитов, сцепившихся почти на самом краю заполненного кипящей лавой жерла заставил вновь испытать всю боль и отчаяние того далекого дня.

— Я пытался отобрать у него кольцо… не смог столкнуть туда, — все-таки заговорил Фродо. — И ударил камнем по голове, не насмерть, а только… Прелесть выпала и укатилась вниз… я не сумел ее поймать. И хорошо, потому что, наверное, не смог бы… уничтожить ее. Сэм не держит на меня зла, он все понял.

— Все с вами ясно, я так и думала. — Уточнять, что именно ясно, Морин не стала, и, хотя она и постаралась показать своё недовольство, пиво стало гораздо вкуснее, а танец пожирающего толстые поленья красно-желтого пламени веселее.

— Ну… этот мир в гораздо большей степени твой, чем мой, все правильно. Я приехал попрощаться. — Элронд отступил на шаг и встал напротив: — Вот, это для тебя…

Небольшая черная корона, похожая на эльфийскую изящными изгибами кованого узора, с аккуратными, очень острыми на вид зубцами появилась в его руках словно из ниоткуда, блеснув в сгущающейся тьме тремя крупными прозрачными самоцветами.

— У тебя есть похожая, в истинном облике, а эта для человеческого… чтобы ты не забывала его.

— О… Спасибо! — Морин замерла, закрыв глаза. Появившаяся легкая тяжесть на голове почти не ощущалась. — Стой, я посмотрюсь… в твои глаза.

— Тут уже совсем темно и не…

— Сейчас станет светло, Элронд, пойдем.

Морин взяла его за руку, переплетя свои пальцы с его и увлекла за собой на балкон. Самое время наконец сделать это, да.

— Смотри!

Она отошла на шаг и подняла ладони кверху, беззвучно шевеля губами. Глухой подземный рокот прокатился по стенам башни, заставив их завибрировать, алый огненный столб поднялся в безлунное небо над вершиной Ородруина, ярко осветив ее лицо и черную корону с переливающимися чистым блеском самоцветами, так похожими на…

— Здорово?

— Да… — зачарованно произнес Элронд, не отводя взгляда от двух миниатюрных копий извергающей пламя вершины в почерневших глазах. Огонь глубин изгибался в причудливом завораживающем танце, готовый сжечь… или согреть.

Вновь положив руки ей на талию, он наклонился навстречу обжигающим тем же непривычным и притягательным жаром губам.

— О… — Морин не удержалась от протестующего стона, кладя ладони ему на затылок. Поцелуй эльфа оказался таким же, как и его объятия — упоительно нежным, но слишком мягким и осторожным. Нужно было чуть глубже… и смелее.

— Морин… может мы не… — говорить это совсем не хотелось, а чтобы она его послушала, не хотелось тем более. Стена, к которой он ее прижал, вновь приникая к губам, вибрировала, от извергающегося Ородруина или того, что они собирались сделать.

— Чего хорошего в Валиноре, Элронд? Там же так…

Элронд вздрогнул, на мгновение вынырнув из невозможного упоительного сна. Как она увлекла его сюда, в глубину теперь освещённой красным светом вулканического огня башни, он не заметил. Выжженная пылающим злом бесплодная равнина, вновь извергающий лаву Амон-Амарт и восставшая из небытия черная крепость Барад-Дур не могли и не должны были вызывать ничего, кроме ужаса, а никак не кружащее голову невольное восхищение. Железный стол казался таким же горячим, как по-прежнему танцующее в ее глазах пламя.