Академический год

– У кого есть некормленые дети, мужья и жены, можете сразу идти домой. Лекцию сброшу по электронной почте старосте. Всем присутствующим автомат.

Смущенная, но счастливая аудитория разбрелась в течение пяти минут. Кроме парня в очках, застывшего на последнем ряду. Он сидел, разложив тетради и щурился на меня сквозь толстые линзы.

– А вы решили задержаться? – поинтересовался я, собираясь.

– Да я бы послушал Кирилл Олегович.

– О, знаете мое имя. Редкость для заочной группы.

– Я раньше на очном учился, – смущенно сказал студент, – сессию завалил. Потом армия.

– Понятно. Давайте флешку, сброшу лекцию.

Студент помялся.

– Да я бы это, послушал… Вы интересно рассказываете.

– Написано тоже неплохо, – заверил я. – Идите уже. Сэкономим друг другу два часа жизни.

Он нехотя собрал тетради и спустился вниз, немного задержался у кафедры, как бы нечаянно демонстрируя помятую книжку.

– Что там у вас? – устало поинтересовался я. – Моя книжка?

– Курс по теории частного права. Я прочитал ее всю. Очень увлекательно.

– Ну да, конечно. Подписать?

– Если не сложно.

Я нацарапал что-то банально-душевное и с полуулыбкой вручил.

– На зачёт тоже можете не приходить.

– Да не, я приду…

В дверях появилась Наташа. Я развел руками.

– Вот только не говори, что у меня проверка.

– Нет, – Наташа протянула мне сложенный вдвое листок бумаги. – Ваша жена звонила. У вас телефон все ещё отключен.

2

Мы развелись, прожив вместе чуть более трех лет. Это был тот яростный разрыв, после которого лучше стало каждому из нас, и поняли мы это, лишь выходя из дверей ЗАГСа. На ней было синее пальто, а в глазах не слезинки, на мне толстый шарф и ощущение растерянности. Мы постояли на ступенях, не зная, куда идти дальше. Я предложил выпить кофе, и она согласилась. Странно, что после трех тяжелых лет непрерывных испытаний нервов друг друга, мы вдруг поняли, что врагами не являемся. Тот день был одним из самых мирных в моей памяти. Мы смеялись, вспоминая наши ссоры, она пародировала меня в ярости, и я не мог не ответить тем же. Потом она заплакала, а я сказал, что все будет хорошо, и взял еще кофе. Прошло уже лет шесть. Она снова замужем и водит в садик капризную дочь, а я иногда звоню и приглашаю в кафе за тот же столик под ту же картину на стене, где смеющаяся женщина в пальто и шапке сильно смахивает на древнерусского князя.

– Прости, Катя, не перезвонил вчера.

Я помог ей с курткой, а снимать шапку она отказалась. Значит, ей с утра опять не понравилась укладка, но часы на стене не дали возможности все исправить.

– Я и не ожидала. Работа-работа?

– Как обычно.

Она улыбнулась и пригубила кофе. Он был горячим, но пить почти кипяток было ее привычкой и суперспособностью.

– Как дела?

Она подняла взгляд на меня.

– Это ты меня спрашиваешь? Обычно я жду рассказов от тебя. Что нового? Свежий образовательный стандарт, шеф дурит по-черному, опять пересушил и не можешь погладить рубашки, вконец расшатал свой желудок?

– Полный комплект.

– Начинай.

Мы чокнулись бумажными стаканчиками.

– Отлично выглядишь.

– Твой поезд уехал, Кирилл, но спасибо.

– А может, я тебя отбить собираюсь? – подмигнул я.

– Ты? У Артема? Ох-ох, жду не дождусь. Кстати, он заберет меня отсюда минут через сорок, так что начинай жаловаться прямо сейчас.

Я улыбнулся и покачал головой.

– Не сегодня. Никаких жалоб и никаких новостей, только кофе. Хотя…

Она прищурилась.

– Что натворил?

– У меня новая группа.

Катя сокрушенно опустила голову.

– Бедные дети.

– Счастливые дети, – возразил я. – Вот эти будут настоящими профи. Знаешь, я подумал, что к студентам нужен совсем другой подход. Мы слишком перегибаем с классическими методами учебы и воспитания, даже не пытаясь раскрыть личность каждого. А вот в этом и кроется ключ к успеху! – Я довольно откинулся на спинку дивана. – Если человек осознает, что он как личность и он как студент – это не противоположности, эффект от учебы будет намного выше.

– Которые они у тебя?

Я пожал плечами.

– Только я четвертых помню. Предыдущие уже стали заслуженными юристами? Вчера какой—то гений Пулитцеровскую премию получал – не твой?

– Я вылью кофе тебе прямо на голову, – пообещал я.

Катя засмеялась.

– Ладно, кто еще тебе правду скажет. Желаю тебе, конечно, удачи, но многого от них не жди. Себя в девятнадцать вспомни.

– Я всегда был взрослым.

– Дураком.

– Дураком.

За окном заморосил дождь. На карниз запрыгнула ворона и уставилась на нас желтым глазом.

– Опять без зонта? – заметила Катя.

– Не пользуюсь.

– Возьми мой, я все равно на машине.

Она протянула мне трость, с которой я должен был выглядеть глупо остаток дня.

– Я могу не вернуть. Забуду где-нибудь.

– Знаю и готова к этому.

Она посмотрела на часы.

– Так, Аристотель, у меня еще десять минут, успею заплатить за садик. Где тут терминал?

– Тебя проводить?

Она покачала головой.

– Просто скажи и допивай кофе. Да, и зонтик не забудь. Кстати, так и не надумал жениться?

Я выдавил из себя улыбку.

– Вечно буду ждать только тебя, ты же знаешь.

– Ох, прекрати. Мне одного раза более чем хватило.

– Ну, значит, буду влачить холостяцкую жизнь, доработаюсь до маразма, буду проводить дни и вечера на лавочке перед домом и называть молоденьких девушек проститутками.

Катя пожала плечами.

– Ну, чего-то такого я и ожидала. Все равно за этим столиком больше нет места, чтобы сажать твою новую бывшую. До среды?

– Ага! – я помахал ей рукой, а она чмокнула меня в макушку и убежала.

За окном ее ждал желтый спортивный автомобиль, заляпанный грязью по самые ручки дверок. За рулем усатый Артем в кожаной куртке. Куртка наверняка не сходилась на предмете гордости, который он наел за последние шесть лет, несмотря на усы. Как вообще можно есть, имея усы? Видимо не владельцу грязной спортивной машины не понять.

Я застегнул куртку до самого подбородка и допил кофе. Последний глоток кофеина по древней как я сам привычке требовал никотиновую компанию.

– Что-нибудь еще? – поинтересовалась девушка с меню.

– Да, счет, пожалуйста.

Ничего особенного от первого занятия с новой группой я и не ждал. Забыл представиться, никого не запомнил из списка группы, кроме старосты с фамилией Ропша и девочки с фамилией Староста, которая старостой группы не была. А жаль, это упростило бы многое. Восемнадцать пар глаз настороженно смотрели на меня, а я неспешно выяснял уровень оставшихся у них после долгих каникул знаний. Про организационные вопросы я тоже забыл, впрочем, впереди еще целый год, успею.

Вероятно, и я и студенты, которым Оля уже, конечно, растрепала о том, что я их забрал у какого-то там ассистента по неведомой прихоти, ожидали от занятия чуть большего. Но беда в том, что я уже давно воспринимал их, студентов, как одну единую группу, растянувшуюся во времени на бесконечный срок. Набор отличных примеров из моей недолгой практики, актуальных шуток, баек, интересных фактов и восхитительных в своей сложности и многовариантности задач уже давно закостенел и превратился в штамп, который я проставлял на каждый новый курс, называя это обучением. Я понятия не имел, зачем я снова попросил себе группу.

– Кирилл Олегович, к кафедре выходить?

– Что? – я отвлекся от хаотичных мыслей. Безымянный студент мялся с листком бумаги, еще теплым, наверное, от принтера. – Нет, давай с места. Как фамилия?

Он назвал, но я не запомнил. И не записал. Бесполезный ответ остался неоцененным.

Звонок прозвучал как спасение. Не заходя на кафедру, я устремился домой.

***

От меня до работы квартала три. Очень удобно, когда хочешь сэкономить на столовой. Но я не экономил и питался в столовой. По пятницам заходил в бар, который располагался ровно посредине расстояния в тысячу семьсот сорок шагов от турникетов до двери подъезда.