Пути Абсолюта

Теперь перейдем к западной цивилизации, которая является колыбелью антисакральных тенденций. Здесь контринициатические тенденции, давшие в конце концов тот чудовищный результат, который мы наблюдаем сегодня, развивались в несколько этапов. Причем первый этап, связанный с православной эсхатологией, остался вне внимания Генона, имевшего относительно христианской традиции явно неадекватное мнение. Этот первый этап заключался в отпадении Рима от Православия, в изменении Символа Веры Карлом Великим, в переходе от православной и эсхатологической концепции "симфонии властей" (связанной с метафизикой «держащего», "катехона") к папистской (гвельфской) модели, против которой и выступали столь симпатичные Генону (и нам) гибеллинские императоры Гогенштауфены. Таким образом, главные истоки контринициации на Западе следует искать в католической схоластике и в Ватикане.

Католичество в отличие от Православия утратило свою эзотерическую составляющую, и это вызвало к жизни целый спектр инициатических организаций различного (герметического, протомасонского) толка. Так как эти инициатические организации проистекали из внехристианского контекста (дохристианских культов, исламской или иудейской традиции), то альянс с экзотерической церковью был основан не на синтезе и органическом единстве, но на конформизме и конвенциях. Такая католическая цивилизация, таким образом, была настолько неорганична и неустойчива, что даже в лучшие (средневековые) периоды несла в себе множество сомнительных и подчас откровенно контринициатических элементов.

Постепенно этот неустойчивый компромисс был поколеблен, и обе составляющие западной традиции пришли в откровенное противоречие. Католичество отвергало нехристианский эзотеризм и окончательно нисходило на уровень противоречивой секуляризированной иудео-христианской морали. Автономизированный эзотеризм в форме масонства превратился в деструктивный рационалистический аппарат, и антихристианский и антиэзотерический по сути. При этом обе половины распавшегося ансамбля были отмечены контринициатическими чертами — по меньшей мере духовный путь в направлении метафизический реализации в подавляющем большинстве случаев не мог не останавливаться на первых этапах, симулировался, подделывался, отчуждаясь и превращаясь в свою противоположность. И самым первым и многозначительным аккордом такого вырождения был отказ от полноты православной метафизики, что и стало самым решительным шагом в сторону контринициации в рамках христианского мира. Находившиеся долгое время в области полноценного единого (православного и кафолического одновременного) христианства, сохранявшего полноту атуентичной метафизики и инициации, народы и государства Запада в один катастрофический момент оборвали эту связь, что было закреплено во введении догмата о Filioque и в сакрально неправомочном присвоении франкских королей статуса «императоров» своему роду[92] (что разрушило «симфонию» властей на Западе). Католический (позже совсем уже секуляризированный протестантский) морализм плюс антиклерикальный, бюрократический, филантропически-демагогический рационализм масонства — все это намного более контринициатично (если судить с позиций полноценной православной метафизики), нежели всплески антицерковных, языческих или даже «люциферических» культов на Западе, представлявших собой, возможно, лишь пароксизм ностальгии по полноценной и тотальной Традиции, даже намека на которую на Западе не было уже с незапамятных времен.

Именно это сочетание западного антиметафизического христианства (католичества и особенно англосаксонского протестантизма) с рационалистическим масонством (при активном участии иудейского фактора, игравшего в деградации Запада существенную концептуальную роль — ведь падение Эдома, "христианского мира", является условием триумфа иудаистичсекого мессианства[93]) и легло в основу того, что является ядовитой парадигмой современного мира. При этом роль собственно «сатанистов» или "представителей Ордена Сета" во всем этом не просто ничтожна, но вообще нулевая, тем более, что сам факт существования такого ордена является предположительным и основан на крайне сомнительных свидетельствах. В частности, Генон ссылается на картину каирского художника, изобразившего странного монстра, статую которого тот, якобы, видел в тайном святилище![94] Что бы Генон сказал, посмотрев картины Дали, Эрнста или тысяч иных авангардных художников, изображавших на своих полотнах сонмы чудовищных существ и рассказывавших тысячи галлюцинативных или наркотических небылиц…

Очень показательна в этом смысле история с Лео Таксилем, скандальным автором конца XIX века, творцом поддельных разоблачений происков «сатанистов». Для католиков Лео Таксиль описывал тайны "сатанинской масонерии", для масонов — разоблачал "перверсии и чернокнижие" католического клира. На само же деле, помимо явно авантюристических личных целей он довольно остроумно показал, что представители обеих западных организаций (одной, воплощающей в себе экзотеризм, другой — эзотеризм) являются не столько «дьяволопоклонниками», сколько легковерными тупицами, и этот гротескный идиотизм (и со стороны консерваторов, и со стороны прогрессистов), быть может, и есть самая выразительный признак пародии, которую сам Генон считает легко узнаваемой "печатью дьявола".

Кстати, традиционалисты, последователи Генона, не смогли избежать той же участи, так как в некритическом повторении различных (часто откровенно спорных) сентенций мэтра, они дошли до самого настоящего "схоластического пародирования", признаки которого ясно замечал намного более остроумный и нонконформистский (хотя сама не менее — если не более — спорный) барон Юлиус Эвола.

Теперь несколько слов об Изначальной Традиции. С нашей точки зрения, контуры этой Традиции с поразительной наглядностью очерчены в трудах немецкого профессора Германа Вирта, рецензию на книгу которого Генон опубликовал в "Etudes Traditio

В гиперборейской календарной протоформе нас интересует та область, которая связана с темными, ночными секторами, соответствует Полярной Ночи и связанному с ней символизмом. Это — период зимнего солнцестояния или Великого Юла, главного праздника, символического и ритуального центра всей структуры Изначального Предания.

Контринициация, по определению Генона, имеет отношение к негативным аспектам универсального символизма, и следовательно, в гиперборейском комплексе ей соответствуют реальности, описывающие состояние полярной ночи, захода солнца и иные символические аналоги того же события. Такими символами часто выступают змея и волк, как бы проглатывающие солнце полярной зимой. Эта тьма отождествляется также с Матерью-Землей, откуда выходят все живые существа и куда все они уходят, чтобы возродиться снова.

Эта изначальная картина, сугубо циклическая и гармоничная, предшествует разделению символического комплекса на положительные и отрицательные элементы. Ни змея, ни волк, ни тьма, ни подземные страны (куда уходит солнце), ни смерть, ни ночь не имеют строго отрицательного значения. Все аспекты цикла в равной степени важны и необходимы — закат так же священен, как и восход, без умирания солнца нет его весеннего посленовогоднего возрождения. Поэтому одни и те же символы имеют и отрицательные и положительные аспекты. Это очень существенный момент — речь идет не об искусственной теологической концепции, стремящейся сознательно выявить позитивное в негативном и негативное в позитивном (наподобие знаменитого китайского символа инь-ян), но об особом состоянии сознания, которое в принципе не знает идеи негатива.[98] Именно поэтому Предание является, на самом деле, Изначальным и Интегральным, предшествующим любой частной интерпретации. Возможность разных трактовок этого изначального символизма заложена в общей картине, и такие трактовки и составляют содержание (и фон) исторических религий и мифологий, сложившихся в устойчивый символический и доктринальный комплекс засчет метафизической и этической акцентировки одних аспектов единой гиперборейской протоформы в ущерб другим.

92

См. "Метафизика Благой Вести".

93

См. А.Дугин "Мессианство Каббалы (метафизика нации, мессия и конец времен в "Зохаре")" в издании "Конец Света" указ. соч.

94

Вот фрагмент из письма Генона некоему Гиллелю в 1930 году с описанием этой истории: "Здесь за Аль-Азхаром (Каирский Университет) есть старый джентльмен, который внешне удивительно напоминает портреты, изображающие древнегреческих философов, и который делает странную живопись. Однажды он показал нам рисунок дракона с головой бородатого человека, в шапке XVI века и с шестью маленькими головами различных животных, выступающих из бороды. Особенно любопытно, что эта фигура точно напоминает изображение из журнала "Международное ревю тайных обществ", приведенное там в качестве иллюстрации к знаменитой книге "Избранница Дракона". Это изображение будто бы взято из какой-то древней книги.(…) Но самая соль заключается в том, что этот джентльмен утверждает будто бы он видел эту голову и нарисовал ее в точности как в оригинале!"

95

См. "Милый Ангел" № 1, 1990.

96

См. Г.Вирт "Священный Год" в издании "Конец Света", указ. соч. и "Космический Спаситель".

97

См. также А.Дугин "Гиперборейская теория", указ. соч.

98

В современной лингвистике существует деление типов мышления на две основные разновидности — «дигитальное» мышление и «аналоговое» мышление. «Дигитальное» мышление, точно соответствующее профанизму и материализму, оперирует с абстрактными категориями — "есть"-"нет" — и функционирует по законам формальной логики (закон исключенного третьего, закон тождества и т. д.). Термин "аналоговое мышление" возник при изучении архаических примитивных народов, их культур и мифологий. "Аналоговое мышление", соответствующее миру Традиции и сохранившее связь со следами гиперборейской доктрины, не знает "чистого отрицания". «Не» означает в нем "иное да", чистое отсутствие не представимо, но концепция «отсутствия» сразу же вызывает образ "иного присутствия". "Аналоговое мышление" вначале утверждает цельный образ, а уже потом раскладывает его на категории «наличие», «отсутствие», "положительное"-"отрицательное", и даже "мужчина"-"женщина", "большой"-"маленький". В "аналоговом мышлении" нет строгого различия между субъектом действия и объектом действия, между субстантивом и атрибутом, между глаголом и существительным. Поэтому в нашем случае солнце и его исчезновение, его отсутствие выступают как нечто единое и цельное, в утверждении — солнце — уже содержится его отрицание (заходящее зимою), а в отрицании — зимняя тьма — утверждение (отсутствие солнца свидетельствует о его значении). На основании этой логики примордиальный символизм в принципе не подлежит моральной трактовке — в нем существует система взаимосвязанных цельных сакральных элементов, ни один из которых не наделен ценностным приоритетом. Все здесь — выражение единого сакрального бытия, Света Мира в разных стадиях его циклического пульса.