Страница 30 из 113
— Послушай меня, мальчик! Ты…
— Я прождал слишком долго. Он направляется к Арамусу. Это мой последний шанс. — Лиам напрягся, а его глаза расширились, уставившись на что-то вне поля зрения пожилого рыцаря.
Юноша сделал шаг в сторону застывшего тела Скользящего, но Штоддард дотянулся до парня, ухватив его за лодыжку.
— Ты ничего не сможешь сделать сам! Помоги мне добраться до твоего коня! Вместе мы сможем доехать до Арамуса и поможем хотя бы части его жителей добраться до безопасного места!
— Нет. Я должен спасти город. Должен спасти всех.
Несмотря на все свои усилия, Штоддард не мог удерживать захват. Лиам высвободился и поспешно удалился. Рыцарь Розы с трудом повернулся, пытаясь следить за отважным, но спятившим молодым человеком.
Лиам нашел упавшее старое копье и поднял его с удивительной непринужденностью, затем свистнул, и чудесный скакун примчался на его зов. Невзирая на размеры копья, юноша стремительно и надежно закрепил его, вскочил на своего огромного коня, бросил последний печальный взгляд на Штоддарда и умчался прочь.
— Во имя Паладайна! Нет!
Рыцарь сумел подняться на ноги и прохромать за Лиамом несколько шагов, неожиданно для самого себя обнаружив, что у него еще остались силы, но смог дойти только до Скользящего, прежде чем рухнуть на землю. Он увидел в отдалении силуэт юноши, казавшийся крошечным на фоне ужасающей твари, кружившей над обреченным портовым городом. Подобная картина могла послужить великолепным эпизодом для какой-нибудь эпопеи о героическом спасении, но Штоддард понимал тщетность таких надежд. Не было ничего героического ни в разрушении Арамуса, ни в гибели молодого человека.
«Может быть, зверь даже не заметит его», — с надеждой подумал рыцарь.
Хотя Штоддард и не высказал своих мыслей вслух, но дракон Хаоса внезапно развернулся, словно услышал их. Отвернувшись от Арамуса, он устремился прямо на Лиама из Элдора.
Не важно, чьим потомком на самом деле был Лиам, но что-то в нем действительно привлекло внимание твари, и теперь та неслась на юношу, подобно оголодавшему волку, бегущему к привязанному к столбу ягненку. Зверь так и лучился рвением. Арамус был разжалован до второстепенной цели по сравнению с этим глупым смертным, возомнившим себя рыцарем.
Штоддард доподлинно знал, что произойдет дальше, но молился, чтобы его мнение оказалось ошибочным. Чудище спикировало на Лиама, поднявшего копье настолько высоко, насколько было возможно, подгоняя своего храброго скакуна. Зверь Хаоса заревел… и все вокруг крошечной фигурки на спине коня внезапно зашевелилось и забурлило. Одни холмы исчезали, другие вырастали, с новой яростью забили молнии, а могучий ветер угрожал повырывать деревья из земли.
— Беги, Лиам, — шептал рыцарь. — Хотя бы сделай вид, что собираешься! Может быть, это заставит его отвлечься… потерять интерес.
Но юноша не шелохнулся. Он продолжал мчаться прямо на чудовище, его ржавое копье казалось ничтожно маленьким рядом со столь огромным и ужасным зверем.
Земля, неожиданно вздыбившаяся перед конем и седоком, отбросила их назад. Гибель подброшенного в воздух скакуна стала очевидной еще до того, как он упал на землю. Лиама швырнуло еще выше, словно ему было предназначено встретиться с драконом в небе.
С трудом поднявшись на ноги, Штоддард сумел пройти дюжину шагов, прежде чем его снова настигла слабость. Он чуть не потерял сознание. К сожалению, рыцарь мог только с ужасом наблюдать, как Лиам падает на землю.
Ударила молния, мгновенно скрыв гибель Лиама из Элдора. Дракон Хаоса пролетел над головой Рыцаря Розы, раскрыв огромную пасть в победном реве.
Слезы катились по щекам пожилого рыцаря, слезы по мальчику, блуждавшему в поисках своего предназначения. Может, Лиам и был безумен, но его отвага сделала бы честь любому воину. Одной из трагедий войны было то, что подобная храбрость простого люда слишком часто оставалась забытой.
Дракон Хаоса начал разворачиваться, собираясь вернуться к разрушению Арамуса. От мыслей о грядущем всеобщем истреблении Штоддарду становилось еще хуже, чем от печальной и неизбежной гибели Лиама.
Рыцарь мысленно воскликнул: «Паладайн! Я понимаю, что ты сражаешься в другом месте, но разве ты не можешь применить часть своей божественной мощи для спасения Арамуса? Неужели ничего нельзя сделать?»
Снова раздался треск молнии, осветившей изломанный ландшафт там, где одна отважная душа задержала наступление трагедии хотя бы на несколько минут.
Рыцарь моргнул.
Одетый в обноски человек стоял там, с трудом пытаясь поднять копье. Еще раз ударила молния и, казалось, оставила свое сияние вокруг человека и его оружия. «Почему-то, — подумал Штоддард, — копье теперь выглядит длиннее и смертоноснее, чем прежде».
Хотя дракон Хаоса и сосредоточился на предстоящем пиршестве, но по какой-то причине все же оглянулся назад… и ярость его возобновилась. Огромный зверь заревел, по дуге разворачиваясь к букашке, которой не хватило хороших манер, чтобы умереть. Звездный вихрь, служивший ему телом, закружился со скоростью, отражающей гнев чудовища.
От этого ужасного зрелища у Штоддарда скрутило живот. Сколько еще раз он должен смотреть на гибель парня?
Лиам упер тупой конец копья в землю и перехватил оружие так, словно собирался метнуть его в дракона Хаоса. Мальчишка наверняка был безумен, но, с точки зрения Штоддарда, было в нем что-то, достойное сына Хумы Хозяина Копья.
Дракон Хаоса спикировал на Лиама, распахнув пасть в пронзительном вопле. Несмотря на частичную глухоту рыцаря, даже с такого большого расстояния рев заставил его вздрогнуть. То, что Лиам держался под этим напором, изумило Штоддарда.
Парень устоял, и молнии озаряли его броню и копье странным сиянием. Монстр продолжал свой оглушительный вопль. К Лиаму протянулись длинные когти. Земля начала плавиться.
«В этот раз ему не выжить, — подумал Штоддард, — да хранит его Паладайн».
Казалось, что слова рыцаря достигли сердца великого Бога — с Лиамом начали происходить неожиданные изменения. Он засиял еще ярче, чем прежде. Наблюдавший за ним Штоддард увидел, как юноша становится все больше и больше, изменяя каким-то образом свой облик. Его очертания были теперь более вытянутыми, более обтекаемыми… мерцающе-серебряными. Разорвав доспех словно тряпку, из его спины вырвались крылья.