Навязывание

А про себя думаю: пусть гость видится с другими людьми как можно реже. Он должен стать моим научным экспериментом, только моим. Нужно только как следует его кормить и дать понять, что я в доме хозяйка. И пусть не замечает, что платок у него выбился из-под куртки и тащится по полу наподобие хвоста.

Гостю со мной очень одиноко, успеваю подумать я, прежде чем лечь спать.

Поначалу человек еще старается, чистит зубы и закрывает крышку на унитазе. Поначалу человек делает вид, что здесь у него лишь временная остановка и скоро он отправится дальше. Поначалу человек ведет себя цивилизованно, как хорошо воспитанный родителями индивид. Мне с самого начала пришлось саму себя воспитывать и кормить – за исключением предоставленного мне дома, потому что доходов у меня никаких нет. Несмотря на это я целыми днями работаю. Иногда я даже не могу сказать, чем занимаюсь. Не то чтобы я искала работу, скорее, наоборот. С тех пор как появился гость, у меня полно дел, хотя хозяйством занимается он.

Когда он садится за стол со свежеприготовленным блюдом, мне хочется попробовать. Гость порывается вскочить и дать мне порцию, но я не возражаю против того, чтобы поесть прямо из его тарелки. Crema на приготовленном им кофе совершенно меня удовлетворяет, что я даю ему понять едва заметным кивком. Сам гость кофе не любит, он лишь ненадолго опускает в него язык и строит такую физиономию, что мне хочется усмехнуться.

Я приняла у себя гостя, потому что жизнь стала скучной, потому что на стенах скопилась пыль, потому что кому-то надо было ее убрать и потому что овощи в холодильнике могли испортиться. Гость занялся всем этим, как чем-то само собой разумеющимся. Я позволяю ему мыть все банки для консервирования, развешивать сушиться спортивные носки, отскребать от пола остатки воска. Гость чрезвычайно настойчив и выковыривает из щелей в паркете крупинки гречки.

Я управляю им с дивана. Диван здесь тоже кто-то забыл. Иногда я задаюсь вопросом, а не забыли ли здесь и меня.

Стоит мне поднять уголок рта, как гость приносит мне пива и открывает его на моих глазах, а потом задом – как настоящий дворецкий – удаляется из комнаты. И даже не спотыкается о персидский ковер. Должна признать, что меня это впечатляет. У меня и в мыслях нет приглашать кого-нибудь еще для уборки помещений, и еще я не собираюсь денежно вознаграждать гостя за его деятельность. Он мне ближе всех, мой единственный, услужливый. Мне даже не приходится повторять приказание дважды. Бокалы он моет до блеска, сдувает со стола крошки или выбивает диванные подушки. Гость полезен мне, не только потому что его рост позволяет снимать паутину, но и потому что я могла бы брать его – так я себе это представляю – на важные приемы, оставлять его у буфета и время от времени указывать на него, чтобы он с глупой улыбкой помахивал мне пальцами-кисточками.

У меня появилось подозрение, что гость красит себе ресницы естественным цветом. И кожу, чтобы она выглядела, как кожа. Ставит себе веснушки там, где у него веснушки. Моет волосы, чтобы потом снова их испачкать. Губы красит бесцветной помадой. Во всяком случае он часами занимает ванную, но в нем ничего не меняется.

Когда он устремляется к дивану, то заранее опускает руки и валится на мягкую обивку. Пластом лежит на фрейдовской кушетке, щеки свисают по сторонам, руки безжизненно падают.

Есть такие люди, по которым видно, что они пришлись к месту, хотя они только-только приехали. Есть такие люди, по которым не видно, что они не пришлись к месту, словно они придутся к месту везде. Интересно, можно ли настолько срастись с диваном, стать с ним одним целым, что нельзя будет сказать, где гость, а где диван. Наверно, гостю будет больно, если я сейчас упаду на диван. К тому же интересно, сколько он еще собирается отдыхать, то есть, когда он, наконец, поднимется и продолжит чистить пастернак.

Кстати, при ближайшем рассмотрении трудно сказать, не стоит ли счесть одежду гостя чрезвычайно вульгарной. Эти шнуровки на суставах вдоль и поперек, словно он какая-то Клеопатра. Я говорю лежащему на диване гостю: это отнюдь не брюки, это пижама.

Я все больше склоняюсь к мнению, что гостю лучше, когда им управляют твердой рукой и дают возможность вырасти. Сам по себе его рост не является моей первостепенной задачей, ну и ладно. Мне было бы приятней, если б он остался таким же маленьким, как теперь. Для этого придется наложить на него бандаж в надежде, что тот замедлит рост и облегчит переноску его маленького тела. Тогда я однажды смогу возить его по миру в чемодане, а если в качестве мумии он будет выглядеть особенно устрашающе, я смогу останавливаться на ярмарках.

Однажды я была на представлении блошиного цирка. Зрители сидели вокруг крошечного манежа, оснащенного лупами. Помню, во время завершающего номера блохи наперегонки тащили за собой мини-повозки, и одна блоха, пробежав полпути, внезапно перестала двигаться.

Еще мне нравятся усохшие головы и лягушки, забальзамированные в стеклянных бутылках.

Вообще-то я собираюсь странствовать по миру не вместе с гостем, а без него. Но и дом я не хочу уступать ему без борьбы. Пока у меня дома стоит диваногость, мне надо его использовать. К тому же он привносит в дом аромат странствий, мне даже радио включать не приходится. Гость для меня некое фоновое журчание, иногда я называю это мебельной музыкой

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.