Филострато. Охота Дианы

Подробно о ходе Троянской войны средневековые европейские читатели знали по двум прозаическим латинским сочинениям, пользовавшимся огромной популярностью: «Истории о разрушении Трои» Дарета Фригийца[10] и «Дневнику Троянской войны» Диктиса Критянина[11]. Оба автора считались участниками той войны. Дарет якобы воевал на стороне троянцев, а Диктис – на стороне греков. Эти произведения, близкие по форме средневековым хроникам, воспринимались как латинские переложения подлинных свидетельств современников тех событий, тогда как поэмы Гомера считались всего лишь позднейшей поэтической интерпретацией. Предполагалось существование их греческих оригиналов, которые, кстати, действительно существовали, как выяснилось в XVIII веке: Диктиса – в IV-м, Дарета – в VI веке н. э. У Дарета приводятся Каталоги портретов, где, среди других троянцев, Троилу дана следующая характеристика: «Высокий, очень красивый, насколько позволяет возраст сильный, мужественный, стремящийся к доблести» (История о разрушении Трои, XII). Далее Дарет говорит о подвигах Троила в битве. Он рассеивает мирмидонян, и потому Ахилл вступает в битву и наконец убивает его (Там же, XXX–XXXII). У Диктиса мы находим несколько иные сведения о судьбе Троила. Вместе со своим братом Ликаоном он захвачен в плен греками, и негодующий на Приама Ахилл казнит его на глазах у троянцев, которые громко оплакивают участь Троила, любимого ими с детских лет за почтительность, скромность и вообще красоту (Дневник Троянской войны, IV, 9).

Третьим, менее популярным, источником сведений о Троянской войне в средние века была гекзаметрическая «Латинская Илиада», относимая учеными к I веку н. э. Это емкий пересказ гомеровской «Илиады», сокращенный до 1070 стихов, именовавшийся «Латинским Гомером». О Троиле здесь не сообщается. Поэтические воплощения сказаний о Троянской войне принадлежат двум эпикам, выдающимся представителям «Ренессанса XII века». В начале 1180-х годов в Реймсе была написана на латыни «Илиада» Иосифа Эксетерского, эпическая поэма в шести песнях[12]. Здесь Троил, «душой неистов, алчен до брани», насмехается над своим братом, предсказателем Геленом, когда тот осуждает поход Париса в Грецию (Илиада, III, 65–73); доблестно воюет, руководя троянцами наравне с Гектором: «Отличиться они во славе ревнуют, / И, в сомненье, Молва разделяет меж них благосклонность» (IV, 29–30). Следуя Дарету, Иосиф приводит Каталог портретов предводителей, где гиперболизирует воинственность Троила: «Думой Гигант, летами дитя, никому не уступит / В доблести дерзких делах» (IV, 61–64). В последней книге поэмы подробно, красочно описана героическая смерть Троила: в смертельном бою он дважды легко ранит Ахилла, но тому помогает Афина Паллада, Ахилл убивает коня противника и когда тот, придавленный конем, оказывается на земле, отрубает ему голову. Ахилл мстит за смерть Ипарка, убитого перед тем Троилом. Троила патетически оплакивает сам автор (VI, 283–330).

Примерно за двадцать лет до «Илиады» Иосифа при дворе Генриха II Плантагенета был создан знаменитый «Роман о Трое», принадлежащий перу французского трувера Бенуа де Сент-Мора (ум. ок. 1173 года). Используя все основные латинские источники, но также не зная Гомера, Бенуа дал грандиозное описание в стихах всей Троянской эпопеи, начав с похищения Золотого Руна Ясоном и закончив падением Трои. Любовные эпизоды, которых немало, отправлены на периферию сюжета, а на передний план выдвинуты военные действия, которым уделены самые подробные описания. Мир романа чрезвычайно медиевизирован. Троя у Бенуа представлена как средневековая крепость, подвергнувшаяся осаде, а воины показаны рыцарями, блюдущими куртуазные обычаи. Отголоски такого ви́дения присутствуют и у Боккаччо, но менее заметны. Среди женских персонажей в романе Бенуа есть Брисеида[13], дочь троянского прорицателя Калхаса, перебежчика на сторону врага. Бенуа впервые изобразил Троила влюбленным, сделав Брисеиду его любовницей, чего не было ни у Дарета, ни у Диктиса. В целом эпизод любви Троила и Брисеиды у Бенуа сводится к следующему. Между троянцами и греками происходит обмен пленными («Роман о Трое», стихи 13065—13120); горе влюбленных Троила и Брисеиды из-за предстоящего ее отъезда в стан греков; Брисеида в сопровождении Диомеда едет к своему отцу, Диомед начинает за ней ухаживать (13261—13866); в одной из схваток Диомед сбрасывает Троила с седла и, по рыцарскому обычаю, передает его коня в подарок Брисеиде (14268—14352); в ответ на ухаживания Диомеда Брисеида дарит ему свой рукав (15001—15186); вторая (15617—15658) и третья стычка Троила с Диомедом, в которой первый ранит второго и упрекает в том, что тот отнял у него Брисеиду (20057—20118); Брисеида жалеет раненого и отдает ему свою любовь (20193—20340); Троил негодует на легкомыслие Брисеиды и вместе с ней проклинает всех троянских молодых дам (20666—20682); Ахилл предательски убивает Троила и волочит по полю его труп, привязанный к хвосту коня (21242—21512).

Итак, весь изначальный сюжет состоит из девяти разрозненных эпизодов и умещается в 1370 стихов «Романа о Трое» из общего их количества 30316. На этом материале Боккаччо создаст свой первый роман. Остальные источники практически не давали ему никакого дополнительного материала. В 1287 году сицилийским писателем Гвидо делле Колонне была составлена латинская «История разрушения Трои». Никаких новых трактовок событий этим автором не давалось. Как добросовестный компилятор, в изложении он верен Дарету и Диктису, но в большей степени зависит от Бенуа де Сент-Мора, у которого без изменений заимствует фабулу истории Троила и Брисеиды. Неизвестно, насколько хорошо Боккаччо знал французский роман, но, безусловно, он был обстоятельно знаком с его итальянской версией Бендуччо делло Шельто и книгой Гвидо делле Колонне.

Роман Бенуа де Сент-Мора в ту эпоху был еще популярен. Он входил в круг досужего чтения неаполитанского общества, тяготевшего ко всему французскому, и считался развлекательной литературой, а не серьезным источником. В качестве последнего прекрасно подходила книга Гвидо делле Колонне, которую не связывали тогда с «Романом о Трое», ошибочно считая написанной ранее. Выбирая чужой сюжет для себя, Боккаччо остановился на этом достаточно сыром материале, вероятно, видя в нем большой потенциал для себя. И не прогадал. Ему удалось создать цельное, до мелочей продуманное повествование, сделав протагониста своим alter ego. «Поэма имеет важное автобиографическое значение, потому что автор любовь своего героя к героине изображает параллельно своей собственной любви к той даме, которую намерен почтить этим сочинением», – пишет английский переводчик «Филострато» Натаниэль Э. Гриффин[14].

Как мы уже говорили, роман открывается прологом-посвящением даме, написанным уже после его завершения. Прологу предшествует эпиграф, объясняющий значение названия, а сразу затем Боккаччо себя называет Филострато, адресуя произведение некоей Филомене. Конечно, имя фиктивное. Как предположил Пьер Джорджо Риччи[15], оно было выбрано в качестве аллюзии на мифологическую Филомелу, которая превратилась в соловья, следовательно, намек на певческий дар адресата. То, что Фьямметта хорошо пела, подтверждает сам Боккаччо в ряде сонетов.

Пролог, важный для понимания замысла, начинается с упоминания «двора любви». Это один из главных элементов куртуазной культуры позднего Средневековья. Знатные юноши и молодые дамы собирались для своеобразной интеллектуальной игры в вопросы и ответы относительно различных любовных казусов. Во Франции наиболее известные «суды любви» практиковались при дворах Алиеноры Аквитанской и Марии Шампанской и были описаны в знаменитом латинском трактате XII века «О любви» Андрея Капеллана. Аналогичные проводились и в Неаполе при дворе просвещенного короля Роберта Анжуйского. Непременный участник «судов», Боккаччо оставил яркое описание их в четвертой книге своего «Филоколо». Но в «Филострато» эта тема служит лишь для экспозиции. Автор обсуждает на диспуте, что предпочтительней: увидеть даму, беседовать с ней или только воображать себе ее. Через осознание своего заблуждения он приходит к истинным страданиям из-за отъезда дамы. Он понимает, что образ, создаваемый поэтическим воображением, не способен заменить реальный, зримый. Уже здесь, может быть невольно, Боккаччо противостоит концепции любви стильновистов и Данте. Его Фьямметта не отстраненная аллегория, не идеал, а женщина из плоти и крови. Ее поэтическое воплощение, Крисеида, по словам Франческо де Санктиса, «сменила Беатриче и Лауру, любовь чувственная любовь платоническую, раньше главным было стремление души улететь на свою родину, на небо, теперь – это радости плоти. Переворот совершился. На смену Данте пришел Боккаччо»[16].

10

См.: Дарет Фригийский. История о разрушении Трои. СПб.: Алетейя, 1997.

11

См.: Вестник древней истории. 2002. № 1–4; 2003. № 4.

12

См.: Иосиф Эксетерский. Илиада / Перевод Р. Шмаракова. М.: Водолей, 2013.

13

Имя этого персонажа восходит к гомеровской Хрисеиде, дочери прорицателя Хриса, жреца Аполлона. Хриса Бенуа перепутал с Калхасом. Однако у Гомера также есть и Брисеида, наложница Ахилла. И Хрисеида и Брисеида – это отчества (дочь Хриса, дочь Бриса).

14

The Filostrato of Giova

15

Giova