Кто сверху?

Ведущий попадается какой-то нудный — рассказывает сухие факты о дочке Мамонтовых, показывает слайдшоу с фото, вяло предлагает выпить. Спустя некоторое время Ванька зазывает меня с собой на улицу, чтобы покурить и перетереть важные мужские разговоры.

На улице градусов тридцать, не меньше. Ощущается резкий контраст с прохладным от кондиционера залом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌- Хороший вечер, — говорю я, извлекая из полной пачки сигарету.

— Знал бы ты, сколько денег я угрохал на это шоу…

— Ничего дружище. Год ребенку бывает только один раз в жизни.

— Ты прав…

Мы одновременно выпускаем сизый дым и лениво разговариваем ни о чем, не затрагивая рабочие темы.

Дверь, ведущая из банкетного зала, открывается и на террасу выходит Катя. В длинном белом платье по щиколотки и с черным поясом на талии. Короткие волосы собраны в высокую прическу, на губах блестит прозрачная помада. Она оглядывается по сторонам, и я понимаю, что Катя ищет меня. Этого еще не хватало.

— Кто пригласил её на День рождения? — спрашиваю у Вани.

— Катьку? А, так моя жена раньше с ней работала в одном журнале. Хорошая девочка, художница. Стой… ты её знаешь что ли?

Я пожимаю плечами, игнорирую вопрос друга, и тут Катя находит меня взглядом. Медленно идет ко мне, смущенно улыбается — сама невинность. В этот самый момент Мамонт спешно ретируется, оставляя нас один на один.

— Здравствуй, Даня, — говорит Катя с застенчивой улыбкой на лице.

Нервно поправляет сумочку на плече и закусывает тонкие губы.

— Привет, — затягиваюсь в последний раз и тушу окурок в урне.

— Надо же какая встреча. Я здесь и ты… с семьей.

— Уверилась, что я правда «женатик»? — отвечаю чуть грубее обычного.

Катя кивает. В воздухе воцаряется минута затяжного молчания. Сейчас я четко осознаю, что нам с ней совсем не по пути. Даже для того, чтобы отомстить Федотовой за Андрея и пригласить её на очередное свидание. К чёрту, не хочу себе врать.

— Я соскучилась. И если ты думаешь, что меня остановит твоя жена — ошибаешься. Я не из тех, что отступают при трудностях. Хотя твоя жена действительно красотка — с таких только писать картины. И мать она кажется хорошая, и хозяйка — судя по твоей идеально отглаженной рубашке. Вот только выглядишь ты несчастным рядом с ней.

Уголок её губ нервно дергается на последнем слове и тут она делает нечто совсем безрассудное — бросается в мои объятия, обвивает тонкими руками шею и виснет на мне. Конечно же, по закону жанра на улицу выходит Диана с малышкой на руках и, увидев меня на террасе обнимающегося с девушкой, застывает с открытым ртом.

Глава 37

Диана.

Несколькими часами ранее.

— У меня запись к Алевтине Яковлевне на тринадцать тридцать, — сообщаю в регистратуре платной клиники.

Молодая девушка с собранными в высокий хвост черными волосами внимательно щелкает мышкой по монитору, хмурит брови, плотно поджимает губы, и я начинаю думать, что мой пролактиновый мозг окончательно отупел, и в бешенном мамском ритме я перепутала не только часы, но и даты.

Но черноволосая медсестра в голубом халате, спустя несколько минут расплывается в улыбке, нащелкав в компьютере то, что мне нужно.

— Воронова Диана Сергеевна? — я киваю. — Кабинет номер семь. Алевтина Яковлевна уже ждет Вас!

Я благодарю медсестру, напяливаю на ноги бахилы и прохожу по идеально белому кафельному коридору в поисках кабинета номер семь. Стучу в дверь и, услышав теплый голос своего любимого доктора, прохожу внутрь.

— Здравствуй, Дианочка! Как твои дела?

Алевтина Яковлевна как бальзам на душу после сварливой мамы, которая не дала мне взять с собой Крис. Я собиралась отвезти малышку к Воронову, или взять её с собой в кабинет прямо в переноске, но мама встала грудью за права невинного младенца. Приводила неоспоримые доводы и факты, агитируя за то, чтобы ни в коем случае не таскать мелкого Воронёнка по душной пыльной Москве. И правда оказалась на её стороне — я отправила мать на прогулку по тихому лесу с малышкой в коляске, а сама со спокойной душой поехала на приём к доктору.

— Здравствуйте, Алевтина Яковлевна. Всё хорошо, — улыбаюсь и снимаю с себя легкую накидку.

— Раздевайся и на кушетку. Сейчас посмотрим тебя.

Её добрый голос успокаивает и настраивает на позитив. Это, наверное, десятый доктор, которого я сменила со времен начала половой жизни. Все были не теми, кого я хотела бы видеть копошащимися в своей вагине. Единственная осечка Алевтины в том, что приписанные ею контрацептивы уснули на посту, и ушлый воронцовский сперматозоид воспользовался удачным моментом, атаковав мою матку.

Я послушно снимаю с себя «низ» и ложусь на кушетку. Алевтина Яковлевна долго водит трансвагинальным датчиком внутри меня и наконец-то выносит вердикт.

— Все в норме, Диана.

— Правда?

— Вполне. Матка правильной формы, никаких воспалений и нарушений я не вижу, можешь спокойно начинать вести половую жизнь с мужем.

Я смущаюсь как школьница. Ну не посвящать же в подробности эту святую женщину о наших с Даней договоренностях?

Пока я одеваюсь, доктор заполняет бумажки. Я сажусь напротив и интересуюсь какие контрацептивы могу использовать дальше и можно ли мне одновременно поставить спираль, пить ОК и использовать презервативы? Три в одном, чтобы наверняка исключить осечки.

Алевтина Яковлевна посмеялась, заботливо похлопала меня по плечу и, склонившись над бумажками произнесла:

— Попомни мои слова — еще прибежишь ко мне за вторым через годик-другой.

— О, нет, никогда! — отшатываюсь от доктора как от прокажённой и понимаю, что слово «никогда» в моем лексиконе звучит настолько часто, что в последнее время оно стало каким-то обесцененным.

Я расплачиваюсь за прием и спешно иду к автомобилю. Сегодня первый День рождения Амины Мамонтовой. Подарки куплены, осталось только приобрести красивые цветы и привести себя в порядок в салоне. Как назло сегодня «не мой» день. Визажистка Инга оказалась на больничном, и мне смогли соорудить только простую незамысловатую укладку. Искать нового визажиста в огромной Москве было рисковым делом — Воронёнок мог остаться голодным.

Домой добираюсь довольно быстро, наряжаю себя и малышку, Воронов к счастью уже достаточно взрослый мальчик, поэтому собирается самостоятельно, и я помогаю ему лишь с выбором галстука.

Он сегодня какой-то особенно кричаще-сексуальный и меня тянет к нему магнитом. Больше всего на свете мне хочется, чтобы он обнял меня, задрал высоко-высоко мое тесное атласное платьице и сделал то, что делал раньше, еще до беременности — непозволительно классно трахал у стеночки совершенно грязным и быстрым способом.

И договор больше не договор, когда я всматриваюсь в его глаза и буквально проваливаюсь под их давлением. Особенно давит на меня та возможность, которая была дана Алевтиной Яковлевной — я могу смело вести половую жизнь с мужем. И шальные мысли закрадываются в мою голову на короткий срок…

Когда мы заходим в ресторан, мне на мгновение кажется, что мы и правда настоящая любящая семья, с совместным бюджетом, семейным отдыхом несколько раз в году, вылазками на природу… Что не было того страшного уговора, где на самом деле семья мы только по документам.

Мне кажется, что мы идеально гармонируем друг с другом, и даже Сонька Гаврилова со своим мужем-олигархом мне завидует. Потому что мой Данька — настоящий самец. Мужчина-мечта, отличный любовник и любящий папа. А её — пусть и бессметно богатый, но тихий алкоголик и давно отрастил толстое пивное брюшко, на котором смело удержится бокал виски.

Я расслабляюсь и общаюсь с Алинкой Мамонтовой. К ней пришло полно подружек, многих из которых я даже не знаю по имени, но охотно веду беседы. А Воронёнок мирно ведет себя и агукает всем, кто хочет пообщаться.