Страница 27 из 47
— Так неинтересно. Смс требует ответа здесь и сейчас. А я хотел чтобы ты взвешенно подошла к моему предложению. А е-мэйл это слишком формально. Раз у нас произошел неформальный казус, то и извинения должны быть неформальными.
— Я же тебе уже простила.
— Я все указал в письме. И раз ты приехала, значит, я был прав.
— А если бы я не приехала? Ты бы так и стоял здесь?
— Я уже собирался уезжать, но засмотрелся на птиц, — снова улыбаюсь я.
— Какой вы романтик, Марк Давидович, — лукаво улыбается Агата. — И что мы будем здесь делать? Коров доить? — она обводит рукой окружающую нас сельскую местность.
— О, нет! Здесь мы долго не задержимся. Заводи мотор и поехали.
— Что? Я?
— Да поедем на твоей в этот раз. Чтобы тебе не казалось это свиданием.
Агата смотрит на меня, подозрительно прищурив глаза. Но через секунду разворачивается и садится в машину. Я плюхаюсь на пассажирское место. До места назначения мы непринужденно болтаем обо всем. Я говорю, что она хорошо водит. Агата уклончиво меняет тему на ресторанные дела. Комплименты от меня девушка воспринимает с неохотой.
Мы сворачиваем с трассы на проселочную дорогу, а над нами пролетает легкомоторный самолет.
— Нет! — восклицает Агата, остановив машину.
— Что нет? — не понимаю я.
— Только не говори мне, что я буду прыгать с парашютом!
— Что за эгоизм, Агата Александровна? Как ты могла такое подумать? — наиграно говорю я. Только что воодушевленная девушка немного сникает. — Мы! Мы будем прыгать с парашютом!
— Уиии!
Агата издает радостный визг и победно вскидывает руки. В порыве радости она даже кидается ко мне, чтобы обнять, но, смутившись, останавливается. Все-таки еще держит меня на расстоянии. Но такая реакция меня радует, я улыбаюсь.
Мы паркуемся на стоянке аэродрома и идем внутрь. На улице довольно тепло, ветер сменился на теплый и его дуновения заметно ослабли. Кажется, сама природа на моей стороне. Это идеальная погода для прыжка.
Внутри аэродрома мы сдаем свои вещи и идем на инструктаж. Агата выглядит очень счастливой, я вижу как она с удовольствием осматривает каждый сантиметр аэродрома, щупает материал парашюта и строп, примеряет шлем и ветрозащитные очки. Все для нее ново и интересно. В какой-то момент она даже бьет меня по-дружески кулачком в плечо в ответ на какую-то нелепую шутку. Лед постепенно тает.
— Так, а с кем я буду прыгать? — деловито осведомляется Агата, после инструктажа по технике безопасности и поведения в полете.
— Угадай, — улыбаюсь я, слегка оголяя зубы.
— Да не может быть! — округляет глаза девушка. — С тобой? Что за шутки, Михельсон?
— Никаких шуток, — пожимаю плечами я. — Я напрыгал достаточно, чтобы прыгнуть с тобой в тандеме сегодня. У меня есть сертификат, могу показать.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — смеется Агата. — Что ты еще умеешь? Глубоководный дайвинг? Паркур? Ходьба по канату? Вышивание бисером?
Я заливисто смеюсь на ее азартное перечисление опасных и не очень увлечений.
— С бисером я пожалуй пас, — говорю я. — А все остальное пробовал, да.
— Да ну? И по канату ходил? — прищуривается на меня девушка.
— У меня даже фото есть. Показать?
— Не надо. Я верю на слово, — машет она руками.
На нас, наконец, надевают парашют, шлемы и очки, и мы идем на взлетную полосу. Самолета еще нет, он не вернулся после предыдущих прыгающих. Мы стоим в ожидании. Агата смотрит куда-то вдаль, а я смотрю как ветер колышет ее волосы, которые она ни за что не захотела убирать под шлем. Я вижу, как она начинает заламывать свои пальцы. Видимо, ее восторг сменяется легким нервозом.
— Не бойся, — говорю я, положив ей руку на плечо и наклонившись прямо к уху. — Все будет хорошо. Первый раз всегда страшно.
— Я и не боюсь, — неуклюже пожимает плечом девушка. Врет ведь.
— Марк Давидович, может вас на камеру заснять? На память, — спрашивает Вадим — наш сопровождающий.
Я вопросительно смотрю на девушку.
— Ни за что! — восклицает Агата. — Чтобы еще кто-то видел, как я визжу в воздухе? Мне хватит одного тебя.
Тут мы слышим звук самолета, который заходит на посадку и приземляется. Пилот выбегает проверить двигатель, а к нему уже несутся помощники с канистрами для дозаправки. Самолет АН-2 легкий, одномоторный. Старенький, но очень надежный. Я с такого прыгал несколько раз.
Наконец, мы загружаемся внутрь. Звук мотора рассекает пространство, и с небольшим толчком самолет начинает свое движение. Мы взлетаем очень плавно и довольно быстро набираем высоту. Хвала пилоту! Я сижу рядом с Агатой, моя нога упирается в ее колено, и я чувствую, как оно слегка подрагивает. Я беру ее ладонь и переплетаю свои пальцы с ее. Она ее не вырывает, а наоборот крепко сжимает, оставляя на моей кожи небольшие отпечатки ногтей. У меня внутри разливается тепло.
Загорается красная лампа над дверью самолета, которая означает что нам пора. Помощники помогают нам подняться и закрепить Агату спиной ремнями ко мне. Девушка повисает на мне, поджав под себя ноги, и я уверенно двигаюсь к двери самолета, из которой истошно воет ветер, и останавливаюсь на самом ее краю. Я показываю большой палец помощнику, тот показывает большой палец в ответ.
— Готова? — кричу я Агате.
— Да!..
Глава 19. Агата
Я чувствую спиной тело Марка, притянутое ко мне ремнями, а в следующую секунду уже не чувствую ничего, кроме потока ветра, бьющего мне в лицо. Крик застревает в горле, и мне кажется, что желудок поднимается куда-то туда же. Сопротивление воздуха такой силы, что меня, буквально, впечатывает в Михельсона. Мне хочется зажмуриться, но страх не дает мне закрыть глаза, поэтому я смотрю на то как стремительно приближается земля и испытываю дикую смесь из ужаса и безграничного восторга. Мне кажется, что мы падаем уже целую вечность, и я начинаю волноваться. Не хотелось бы превратиться в лепешку, размазанную об землю. Да еще и прижатой сверху такой же лепешкой из Марка. От этой мысли я издаю истеричный смешок, и в этот момент восторг, наконец, перекрывает ужас от свободного падения. Адреналин зашкаливает, но ощущение теплого сильного тела за спиной внушает уверенность. Секунд через тридцать, которые мне кажутся часами, нас резко дергает вверх, и скорость падения замедляется. Мы меняем положение по отношению к земле на вертикальное, и я поворачиваю голову к Марку. Он торжествующе улыбается, а я начинаю смеяться.
Мир сверху выглядит восхитительно. Я смотрю на прямоугольники полей, маленькие домики, которые стоят словно на игрушечном макете, голубую ленту реки, змейкой ползущую между ними. Зеленый массив, который с такой высоты похож на разбросанные полянки из мха и серые полосы автомобильных дорог. Сердце замирает от восторга, мне хочется кричать и, чтобы этот полет никогда не заканчивался. Ветер больше не бьет в лицо, а холодными касаниями обдувает наши с Марком сцепленные тела. Михельсон подтягивает стропы и нас немного разворачивает. Я смотрю на раскинувшийся под нами пейзаж и ни на секунду не жалею, что поддалась любопытству и приехала в Лядино.
Когда я два дня назад прочитала письмо, то первым делом схватила телефон, чтобы набрать Марка и высказать все что думаю о его наглости. Что он о себе вообще возомнил?! Сначала обманом потащил меня на автодром, теперь это дурацкое письмо. Письмо! Тоже мне герой-любовник. Но уже достав смартфон из кармана, я так и замерла с ним в руках.
Марк оказался прав в одном — на сообщение я бы сразу ответила отказом, а фокус с письмом в стиле шестнадцатилетнего подростка заставил меня задуматься. И заинтриговал. Мне стало любопытно, что он придумал. Не зря говорят: “любопытство сгубило кошку”. И я чувствую себя этой самой кошкой из поговорки, потому что сейчас мое глупое сердце испытывает не только восторг, но и что-то совершенно другое. То, что я совсем не хочу чувствовать. А еще меня греет мысль о том, что Марк не только запомнил мои слова про мечту, но и заморочился с прыжком. Но я не могу разобрать его мотивы и это пугает меня больше, чем собственные ощущения. От воспоминаний о нашем поцелуе на приеме сердцебиение снова ускоряется. Но что произойдет если я снова доверюсь Марку? Да и что он готов мне предложить? Я не собираюсь становиться его очередным трофеем в бесконечной гонке за юбками. Не в этот раз. Я слишком уважаю себя, чтобы стать “очередной” Марка Михельсона. А еще мне было слишком больно в прошлый раз. Очень много “слишком” в этой истории.