Страница 11 из 47
— Ну уж нет. Давай же, скажи все что хочешь. Ты думаешь, я не вижу как ты смотришь на меня, с каким презрением твоя драгоценная Вера со мной разговаривает. А эти понимающие кивки от твоей мамы? Ты считаешь я слепой?
Артем срывается на крик, и я теряюсь. Обычно все скандалы начинаются дома, и там я просто ухожу в другую комнату. Но бросить его посреди города в таком состоянии я не могу. Но также внезапно как и завелся, Артем теряет весь запал и, пошатываясь, идет к машине. Вспышка его гнева бесследно проходит. К этому я тоже привыкла. Мне удается подхватить его под руку и кое-как усадить в машину. Тема что-то неразборчиво бурчит, но я уже не прислушиваюсь. Все чего мне сейчас хочется — оказаться в совершенно другом месте. Знать бы еще где.
Глава 8. Марк
— Да, брось! У тебя никогда такого не было?
Ильсур делает выпад правой рукой, я ухожу влево от удара и бью левой ему под дых. У него сбивается дыхание, он делает шаг назад. Я победно улыбаюсь.
— Никогда, — отвечаю я. — Все мои девочки были… как бы тебе сказать? Как с картинки! И не требовали дополнительных фантазий, — я не перестаю улыбаться и подманиваю его рукой.
Ильсур встает в боевую стойку, смотрит прямо мне в глаза, но я знаю, что он ищет место послабее, чтобы пробить мою оборону.
— Ну, тогда не знаю. Может ты просто зажрался?
Ильсур выкидывает вперед правую ногу, но натыкается на мой блок руками.
Мы стоим на татами посреди спортивного зала. Вокруг никого — у меня индивидуальная тренировка, а Ильсур — мой тренер по… Да по всему! Тайскийский бокс, обычный бокс, джиу-джитсу, самбо, рукопашный бой, дзюдо — я не знаю борьбы, которую он бы не практиковал и не мог научить. После спарринга мы пойдем в зал с тренажерами на силовую тренировку, а потом в бассейн и баню. Я стараюсь ходить сюда три раза в неделю на протяжении вот уже пяти лет. И за это время мы с Ильсуром довольно сильно сдружились. Он оказался прекрасным человеком, хорошим надежным другом и приятным собеседником. Для Ильсура и его «плюс один» в любом из моих ресторанов всегда есть накрытый столик, где без депозита «все включено».
— Понимаешь, я никогда не фантазировал во время секса… — я пытаюсь оправдаться.
— Вот об этом я и говорю — зажрался, — Ильсур проводит серию ударов. Какие-то попадают в цель, какие-то у меня получается отбивать.
— Да нет же. Тебе меня не понять. Ты же видел Люси?
— О да!
— Да ее на обложку любого журнала помещай и тираж будет раскуплен за день
— Это точно.
— У нее в инсте литры мужских слюней в комментариях.
— Не сомневаюсь.
— Сколько мы с ней уже? Два года? И никогда ничего подобного не было. Каждый секс, как в первый раз.
— Вот и настал второй раз, я полагаю.
Я отстраняюсь и опускаю руки. Ильсур делает тоже самое.
— Что ты имеешь ввиду? — спрашиваю я, вытирая мокрой перчаткой пот со лба.
Ильсур смотрит на меня укоризненно, даже как-то по-отечески, как будто на сына, который не может понять простых, очевидных вещей. Его когда-то черные волосы давно прорезала седина, а смуглое лицо сплошь испещрено морщинами. Он действительно напоминает аксакала, который знает все.
— У тебя что никогда не было длительных отношений? — спрашивает Ильсур.
— Что ты имеешь ввиду под словом «длительные»? — задумываюсь я.
— Ох бля, — вздыхает друг. — Самые долгие отношения сколько длились?
Я снова в раздумьях. Если честно, я никогда не засекал и не следил.
— Если ты не можешь вспомнить, значит недолго, — резонно замечает Ильсур, подманивая меня рукой — у нас все-таки тренировка, а не прием у психолога. Хотя, он, зачастую, заменял мне и его.
Я встаю в стойку. Моя очередь нападать. Провожу серию ударов, но ни один не достигает цели.
— Думаю год, может полтора. Но явно не больше. Похоже, с Люси самые долгие, — в промежутках отвечаю я.
— Вот! Об этом я и говорю, — произносит Ильсур, уклоняясь от ударов. — Ты просто слишком долго в отношениях. Конкретно для тебя, конечно. Сложно представить еще кого-то, для кого два года это «слишком долго».
Мы снова отстраняемся друг от друга. Я тяжело дышу — все-таки тренировка длится уже час.
— И что мне с этим делать? — спрашиваю я.
— Ничего, — разводит руками Ильсур. — Никакой трагедии не произошло. Честно говоря, для меня вообще странно, что ты так напрягся из-за этого.
— Сам не понимаю.
— Давай еще раз.
Ильсур делает очередной выпад ногой. Я, думая, что просчитал его ход, ухожу в сторону, но тут же натыкаюсь на левый кулак. Обманка сработала. Я падаю на татами лицом вниз. Боль оглушительная, но я к ней привык. Синяк вот точно останется. Он бьет, как молот. Просто вышибает мозги и, будь я хоть чуть-чуть слабее, точно оказался бы в отключке. Мы уже давно перешли с этапа «поглаживаний», как он их всегда называет, на этап — деремся, как в последний раз.
— Вставай, — приказывает Ильсур. — Хватит на сегодня. Пошли бицепс разомнем.
У меня, наконец, есть возможность попить воды. Я жадно выпиваю половину бутылки воды смешанной с L-карнитином, вытираю насквозь мокрую голову полотенцем и иду за тренером в зал с «железками».
Здесь шумно. За ревущим на весь зал тяжелым роком слышно лязганье металла и надрывные крики тяжелоатлетов, больше похожие на визги степных козлов. Ильсур проводит меня к жиму лежа и навешивает блины на гриф. Я ложусь на скамью.
— Ну, а вторая девушка — кто она? — спрашивает он, заворачивая стопор.
— Агата? — уточняю я, глядя на него снизу вверх.
— Да, «идеальная задница».
Я почему-то опять улыбаюсь, созерцая всплывшие в памяти аппетитные булочки Агаты.
— Она мой новый шеф-повар, — произношу я, хватая гриф и примеряясь к более удобному хвату.
— Вот как. А куда делся Жак? — Удивляется Ильсур.
Я ловлю себя на мысли, что не ходил на тренировки с похорон Жака. И Ильсур даже не спрашивал, где я пропадал. Вот такой он человек.
— Жак умер, — с горечью говорю я.
— Ах ты ж. Прими мои соболезнования, — глаза Ильсура резко грустнеют, он бывает очень сентиментален в отдельный момент.
— Спасибо, — искренне благодарю я.
— Знаю, как он тебе был дорог.
— Да… Был… — отрывисто произношу я, резко поникнув.
— Ну так и что с «идеальной задницей»? — Ильсур помогает мне снять гриф, на котором висят два блина по десять — мой разминочный вес.
Я легко делаю десять повторений и ставлю гриф на место.
— Да, задница у нее отменная, но таких миллион. Мы с ней виделись всего три раза, почему именно она?
— Ты задаешь мне вопросы, ничего не рассказывая, — укоризненно смотрит на меня Ильсур. — Если хочешь помощи, дай больше конкретики. Что это за девушка?
— Она работала в «Трех Китах». Сильный шеф. Такая знаешь, — я задумываюсь. — Пробивная что ли. Не боится трудностей, не останавливается ни перед чем. Видел бы ты как она себя показала, когда Илюха устроил ей тест-драйв на кухне.
— Представляю, — ухмыляется Ильсур. — Еще подход.
Он навешивает еще два блина по десять килограмм и встает в основании скамьи у моей головы. Я снимаю гриф и вновь, без напряга, делаю двенадцать повторений.
— Не представляешь, — говорю я, убирая руки с грифа и потряхивая ими в воздухе, чтобы разогнать кровь. — Там искры летели во все стороны. Она, конечно, ничего не сказала ни мне, ни ему, но, спорю на что угодно, материла нас только в путь. Но гадость Илья сделал редкостную.
— Понимаю. Ты извинился?
— Нет.
— Почему?
В который раз я задумываюсь. А ведь действительно почему? С утра была возможность, когда она пришла на работу, а я был так занят своей вчерашней проблемой с Люси, что даже не принес извинений. Да еще вчера нужно было извиниться, но я был слишком зол на Илью, чтобы подумать об этом.
— Не отвечай, — мягко и игриво говорит Ильсур. — Ты же босс, тебе не по рангу.
— Нет, тут ты ошибаешься. Я всегда признаю, если я был не прав.
— Значит, извинись. Еще подход!