Страница 4 из 5
– А-а-а-а! В фстрану! Понятно… Куда?!
– Могу предположить: туда, откуда приходят ужасны.
– Ого! И я что, туда могу пройти?
– Ну, теоретически, есть такая вероятность.
– А зафем?
– Как? – слегка удивленно проговорила виртуальная Элли. – Вы не хотите узнать, что там?
– А фего там узнавать? – удивилась Гекка. – Пакофть там одна и фсё!
– Подожди, Гекка. Может, всё, как раз, наоборот? Не оттуда что-то приходит, а Тим туда уходит?
– Прекрасная гипотеза! – воскликнула виртуальная Элли. – С большой вероятностью можно утверждать, что так называемый “ужасон” вовсе не кто-то, иными словами, не существо, а коридор, по которому Тим во сне переходит в… ммм…
– Фтрану ужафнов?
– Да, пожалуй, можно использовать такой термин. Предлагаю поставить эксперимент…
– Эксперимент? Ну, если только эксперимент. Рассказывай, Элли. Только я к Тиму эту гадость всё равно не подпущу.
– И не надо! Всё абсолютно безопасно. Если быть точным, вероятность неудачного исхода – ноль – три десятых процента.
– Ой, фто-то мне твои ноль три не офень нравятся!
– Иными словами, вероятность неудачи ничтожно мала. Ясно? Можно сказать – нулевая. Зато в случае успеха мы обогатимся бесценными знаниями!
– Знаниями – это хорошо, от знаний же ничего плохого быть не может? Ну и что за эксперимент? – почти уже почти соглашаясь, спросил Лёвка.
Эксперимент.
Следующая ночь.
Лёвка оглянулся и ещё раз проверил, всё ли правильно приготовлено. Тим дрыхнет, укрыв нос одеялом. Гекка с виртуальной Элли стоит прямо у Лёвки за спиной. Он сам с когтем наготове – напротив места, откуда обычно появлялся ужасон или как его там теперь называть. Всё отлично, и ошибки быть не должно. Да и что может случиться?! Ведь всего-то, по плану Элли “Гекка должна расположить объектив моего видеоустройства как можно точнее напротив вероятного места появления аномалии, чтобы портал и всё, что в нём находится было максимально качественно зафиксировано", ну, то есть, надо было поставить Элли прямо напротив темного угла, откуда выползает эта штука. Затем, Лёвка подпускает ужасон поближе, дожидается, чтобы тот раздулся как можно шире и “чпокает” его когтем. Тогда наступает очередь Элли: «щёлк-щёлк-щёлк-снято»! Она делает столько снимков, сколько сможет, а потом они вместе внимательно их рассмотрят. “У нас в руках, – жизнерадостно говорила Элли, – окажется информация, которая, возможно, не только объяснит суть изучаемого явления, но и даст оружие в борьбе с ним”. Вот это Лёвке больше всего понравилось. Оружие! Коготь, конечно, хорошо, но хотелось бы иметь какое-нибудь оружие, чтобы «бдыщ-щ-щ!», и – всё! На-со-всем! Чтобы духу этой «аномалии» возле Тима не было! Вот так! И всё! Отличный план!
Ну, что же, теперь остается только ждать.
Казалось, в комнате было тише, чем обычно. Город за окном бурчал и светил своими лампочками, но, как-то издалека, что ли. Часы на стене тикали, но, казалось, через раз. Сопел Тим. Разговаривали между собой игрушки и вещи, что пообщительней. И всё. Гекка неуверенно завозилась за спиной.
– Ну, фто там?
– А что? Ничего. Тихо пока.
Подождали ещё.
– Фтранно это.
– Что странно?
– Раньфе он пофтоянно откуда–нибудь вылезал, а тут – ждем-ждем. И нету.
– Ничего странного, – шепнула виртуальная Элли, – как и всякая энергетическая структура, портал чувствителен к наблюдениям и симметрично реагирует…
– Лефка, фкажи ей, она опять своими непонятными свовами вазговаривает!
– Я всё понятно объясняю, но если у кого-то ограниченный лексикон…
Лёвка повернулся к Гекке и виртуальной Элли и проворчал:
– Девчонки, ну правда, не ссорьтесь. А ты, Элли, говори проще, мы же договаривались. Я и так места себе не нахожу, а тут вы ещё.
– Прошу прощения, – извинилась Элли, – Я имела в виду, что он, в смысле, ужасон этот просто чувствует, что мы за ним следим.
– Да ты фто!?
– Обычное дело. Есть такая научная гипотеза: наблюдение влияет на результат.
– Это как, когда чувствуешь, что на тебя смотрят? – уточнил Лёвка.
– Ну можно и так интерпретировать. Наш подопытный чувствует, что мы за ним следим. Знает и выжидает момент, когда мы отвлечемся, например, начнем общаться или обсуждать что-нибудь…
Всё, что произошло дальше, длилось, мне кажется, одну малю-ю-юсенькую секундочку. Ну, ладно, не одну. Пять. Но – точно малюсеньких!
Раз!
– Ой-ёй-ёй-ёй… – тихонько запищала Гекка, и Лёвка увидел, что её большие круглые глаза становятся ещё больше и круглее.
– Внимание! Критическая ошибка! – протараторила Элли.
Два!
Лёвка обернулся.
Ужасон действительно выждал момент и использовал его на все сто. Он незаметно просочился через тени за спиной у Лёвки, и ужасонные щупальца жадно впились в подушку Тима. Тим чуть слышно вздохнул.
Три!
Лёвка, что было сил, так, что серебряный коготь превратился в светящийся полукруг, шарахнул по чёрному боку. Сон взорвался, как новогодний фейерверк.
Щелк-блимк! – это виртуальная Элли делает снимок со вспышкой, и всё вокруг на мгновение становится ослепительно белым.
Четыре!
Чёрная оболочка клочьями разлетается по углам, открывая проход. Щелк-блимк! – новая вспышка Элли. В свете вспышки виден уходящий в темный коридор Тим. Лёвка прыгает за ним и хватает за руку.
Пять!
Гекка вопит, как сирена. Тим из сна удивленно оглядывается. Его губы шевелятся:
– Лёвка?..
Затем Тим смотрит в сторону Гекки и становится ещё удивлённее. Лёвка следит за его взглядом. Щелк-блимк! Позади, словно на фотографии: орущая Гекка с виртуальной Элли в обнимку, сбегающиеся со всех сторон игрушки, спокойно спящий на кровати настоящий Тим и… Впереди всех, на самом краю прохода медленно и безвольно падает на пол он сам – Лёвка…
…Как, ты думаешь, как делается игрушка? Ну, деревянная, например? Это же не просто кусочек планеты, который взяли и отрезали лишнее. Не-ет! Всё гораздо интереснее и требует много времени, сил и, конечно, таланта! Помнишь, есть такое выражение “вкладывать душу”? Так вот, сначала появляется просто мысль: игрушечный мастер придумывает игрушку, создает её в голове и в сердце, потом рисует много-много раз. Выдумка в его голове постепенно оживает, у неё появляется характер, голос, история. Чем талантливей мастер, чем больше он любит свою работу, тем живее и интереснее будет новая игрушка. А потом уже в маленькой мастерской или на большущей фабрике – не важно – эта выдумка искорками разбегается по деревянным чурочкам, тряпичным мешочкам со всякой мягкой всячиной, по пластмассовым и металлическим штукам или даже по цифрам компьютерной программы.
И вот, когда эта “душа” получит тело, увидит всё вокруг, тогда только и можно сказать, что появилась новая игрушка.
И, представь себе: ни одной, даже самой бестолковой игрушке никогда и ни за что на свете и нигде в мире не придёт в голову вдруг выйти из своей уютной шкурки или из чего там эта игрушка могла быть сделана.
Лёвка в этом смысле ничем от всех других игрушек не отличался. Только этим и можно объяснить, что он от удивления и растерянности отпустил руку Тима.