Страница 2 из 8
Рассказ
( Посвящается Магрифе Ибрагимовне Хисматулиной)
Кто знает, когда это все было, но это все было на самом деле. Как прожила детство, помнит очень хорошо. Играла с девчонками и мальчишками, как все дети. Говорила на татарском очень хорошо. Татарочка. Окружали ее только свои родные и близкие. Но вот минул 1900 год. Магрифе исполняется 6 лет. Надо бы учиться. Думал Ибрагим, как бы свою дочку выучить грамоте. Год, другой. Медресе принимало детей на учебу. Магрифа пошла учиться. Пусть год начала обучения ее не будет написан, но Медресе принимало детей. Старая красивая Мечеть находилась неподалеку от дома. Пешком можно было добежать до школы. Весело смеясь и разговаривая, девчонки пробежали по дороге за дома. Здание Мечети белело на пустыре. Строгий мулла встречал и провожал верующих в здание. Дети веселились, но учились прилежно. Учить приходилось и татарский язык и арабский.
Прошло еще немного времени, и Магрифа стала красивой молодой девушкой. Парни стали заглядываться на нее. Кашафка всегда стремился быть рядом с ней. Он всего на два года то младше ее. А как хвостик увязывался за ней и ее подружками.
Когда начала встречаться с парнем (имя мы его не знаем), смущалась. Ходили на Ангару. Встречали пароходы. Летом, вечерами, стояли на берегу и смотрели, как солнце лучами обнимало деревья и уходило за дома старого села. Собаки лаяли, закутываясь в клубок в будках. Парень провожал девушку домой. Иногда ему приходилось уезжать на север. Прииски оставлять на много дней нельзя. Старатели обрабатывали свои участки и поэтому несколько дней могут быть губительны для них. За людьми надо было следить. Кражи, частые, плохо отражались на жизни старателей. Постоянные пьянки доводили до скандалов и криминала. Только намоют песок и тут же в бега. Страна большая. А шел только еще 1910 год. Царское время. За золотыми приисками следили особо. Многие боялись царских приставов. Зимой сильные морозы все чаще прятали под снегом сбежавших старателей. Летом легче бежать, но поймать могли в любое мгновение. Старые избы стояли по всему Витиму. Река, иногда, спасала рыбой. Золото сдавали в царскую казну. Год за годом жили так и так же терялись в тайге.
Бедность доводила людей до безумства. Голодные ребятишки бегали по деревням, играли. Безграмотность захлестывало бедноту. Мужики, если находили самородки, сдавали их и все пропивали. Поэтому необходимо было следить за всем.
Старый Ибрагим любовался своими дочками. Сыновья радовали все больше.
– Магрифа, ты уже взрослая. А о свадьбе ты думаешь? Или так и будете ходить по селу, показывая свои отношения?
– Что ты Ати… Не смущай меня. Он хочет, чтобы мы поженились. Я пока…
– Да уж пора. Зови его в дом, поговорим. Он ведь уже работает?
– Да. Но он живет в Бодайбо. Работает на приисках.
Дома собрались все родные. Парень, смущаясь, попросил руки Магрифы. Девушка согласилась. Свадьба была веселая. Уехали в Бодайбо.
Но что-то Магрифа заскучала по дому или еще что, писала, что вернется домой. Рожать будет дома.
Село встретило ее шумом ветвей деревьев. Дома смотрели окнами на пыльную улицу. Вечерний свет протискивался через ставни и высвечивал остатки дороги или окна соседних домов. Мечеть белела в стороне. На другом конце дороги виднелся купол, золотистый, Спасского Храма. Люди выходили из него после вечерни. Вдыхая воздух летнего вечера или зимнего, стояли на дороге и расходились по домам. Так проходили все дни в селе Усолье. Заезжие уходили спать на курорт. Красивыми зданиями он красовался на берегу реки. Гудки парохода уносились вдаль. Морозный или легкий летний ветерок обдувал ставни домов, редких магазинов, мальчишки бежали из училища к себе домой, и играли в снежки.
Старое село было одним из тех, что находилось на транссибирской магистрали. Поезда проходили, останавливались, развозили людей в разные уголки страны. Красноармейцы, погоняя лошадей, проезжали вдоль магазинов, иногда останавливаясь, чтобы собрать долги с сельчан, которые попали в списки продразверстки. Где-то ругались купцы, отдавая свои долги. Зазывалы в трактирчиках и чайхане опять зычными голосами кричали и приглашали отобедать и вкусить. Дни проходили. Магрифа находилась на последнем месяце беременности. Родные ждали, когда разрешится ее дело. Шла первая мировая война. Люди стремились узнать новости, что происходило на западе. Еще только-только комсомольцы начали подумывать о том, а не собраться ли им в Избе старого купца Черного. Место хорошее. Мулла старой Мечети косился на них. Уж столько раз они посмеивались над его молитвами.
Магрифа родила мальчика. Муж был в Бодайбо. Работать приходилось много. Разве оставишь работу, когда ты начальник. Надо и за документами следить и за работниками. Золото воруют, спасу нет. Так и разошлись с Магрифой. Осталась она в селе Усолье жить у родного отца. Дом на Татарской улице. Всегда был полон друзей. Сам на Солеварне работал. Мальчишки учились, потом в школу начали ходить. Позже, когда мальчик немного подрос, ати радовался внуку. Но недолго радовался. Заболел мальчик и умер. Горе, конечно, было безутешным. Но надо было жить и дальше. Гражданская война приносила много нового в жизнь селян. Начала ходить к комсомольцам в Избу-читальню. Подруги заботились о ней. муж больше не приезжал, но звал ее к себе в Бодайбо. Не мог он оставить работу. Подарил любимой жене браслет золотой, в форме змеи с двумя зелеными глазками изумрудами. Еще не раз звал ее к себе, но… Так и расстались. Ему нужна была его работа, а она хотела жить в селе. Слишком гордая была.
Это была любовь в несколько мгновений: пылкой, встречи, расставания и с болью на сердце о сыне, о севере. Но все забывалось. Осталась Магрифа на всю жизнь одна. Так и прожила в революционные годы, лучшие годы в татарском театре, а затем в Городском Доме культуры в театральной студии. Годы Отечественной войны работала, много, в артеле "Наша сила" или как швейную фабрику впоследствии знали с декабря 1942 года – "Ревтруд".
Такие события будоражили село Усолье в конце 19 века, начале 20. Революция и для татар была отдушиной от хозяев. Перемены грянули и жизнь потекла, возрождая город Усолье-Сибирское.
06.11.2022 года.
Осенний снег
миниатюра
Вечерний свет от фонаря пробежал по верхушкам деревьев и застыл. Встрепенувшаяся ворона тихо каркнула и уткнулась клювом в крыло. Снежинки первого осеннего снега, кружась, опустились на голые ветви и, поблескивая на свету от фонаря, легли на тротуар. Тихий вечер.
Мужчина прошел вдоль киоска с журналами и засмотрелся на обложку с актрисой. Пока он ее рассматривал, он вспомнил, что ему утром надо еще раз проверить последние расчеты и пора сдавать отчет за тяжелые месяцы продаж этого санкционного года. "Черт бы их побрал, и кто надоумил их сделать новый вид отчетности? Сдавай теперь по каким – то группировкам товара, да еще и деятельность оформляй! Им видите ли лицензии давай через ФСБ. Тьфу" – шел, ругаясь, он дальше.
Машина затормозила буквально рядом с ним и снег, налепившийся на колеса, осыпал его. Настроение было испорчено. Он уже так примирился с тем состоянием спокойствия, которое ему давало жить и дальше безбедно. Но то, что происходит вот уже много месяцев в городе, стало надоедать и ему. Нервы шалили. Бухгалтер, не выдержав натиска налоговой, сбежала, бросив на полпути все бумаги ему в лицо. Только вчера приходили из полиции и налоговой, опять заставили достать все бумаги, накладные и договора. "Когда, как и где, вы приобретали товар часы производства Китай? Почему нет декларации на сувениры – лягушки? Откуда вы их завозите?" – так и вертелись все вопросы полицейского и инспектора налоговой в его голове. Да тут еще и продавщица пропала куда-то. Я ей не подписал, видите ли, отчет о пересдаче.