Черноморский Клондайк

ГЛАВА 4

Вице-мэр города – Сергей Кузьмич Пеньков – отдуваясь, вышел из сауны. Его заплывшее тело покрылось розово-белыми пятнами, отчего он стал походить на большого поросенка. Короткий вздернутый нос, прилепившийся на его раскормленном лице, усиливал это сходство.

Сисястая девица, сидевшая в комнате отдыха, вскочила и, взяв белоснежную простыню, накинула ее на плечи Пенькова. Нисколько не смущаясь, хотя из одежды на ней были только черные узенькие плавки, она улыбнулась Сергею Кузьмичу.

– Мартини, ром, коньяк? – раболепно спросила она.

– Мартини, – сухо кивнул Пеньков, не глядя на девицу.

Он закинул один край простыни на плечо на манер греческой туники и направился к шезлонгу, стоявшему у распахнутых настежь дверей, ведущих во внутренний дворик.

Казалось, его совершенно не интересовали прелести прислужницы, хотя она их старательно выставляла напоказ. Сергей Кузьмич с тайной любовью поглядывал на современную копию бегущего Гермеса, статуя которого возвышалась рядом с выходом во внутренний дворик. Еще одна статуя – оригинал, подаренный ему Хазаром, – была спрятана от посторонних глаз в спальне на втором этаже.

Девица взяла с мраморного столика конической формы фужер, в котором плавала зеленая оливка, и подала шефу. Тот сперва шумно опустился в шезлонг и только потом принял из рук девицы фужер.

– Машка, твою мать, а лед где? – грубо поинтересовался Пеньков.

– Простите, Сергей Кузьмич, – она бросилась к огромному холодильнику, стоявшему в углу комнаты, и нырнула в него, оставив снаружи только аппетитную задницу, рассеченную надвое тонкой полоской бикини.

Но Пеньков на нее не смотрел. Он повернулся к стоявшему рядом шезлонгу, на котором сидел начальник местной милиции. Тот был завернут в такую же простыню и потягивал из керамической кружки холодное пиво.

– Учишь их, учишь, – пробурчал Пеньков, – а они... А-а, блядство сплошное. Ты как считаешь, Валерий Иваныч?

Валерий Иванович Сошкин совсем не походил на начальника, тем более милицейского. Тем более без формы. Он был небольшого росточка, из-за чего страдал всю свою сорокалетнюю жизнь. Милиционер во все глаза пялился на Машу, вернее на ее зад, и не расслышал вопроса вице-мэра.

– Чего? – он повернулся к Пенькову, одним глазом все-таки посматривая на девицу.

– Ты что, спишь? – недовольно скривился Пеньков.

Он не стал слушать, что ему ответит милицейский начальник, а заорал благим матом:

– Машка, блядь такая, долго тебя ждать?

– Сергей Кузьмич, – томно проворковала она, – все готово.

Она в полупоклоне замерла возле Пенькова, едва не положив ему на голову свои трепыхавшиеся груди.

– Пшла вон, – он принял из ее рук фужер с мартини и барским жестом показал ей на дверь. – Хорошо, – сделав глоток, он снова устремил свой взгляд на статую Гермеса.

– Хорошо, – согласился Сошкин, провожая взглядом поводящую бедрами девицу.

– Теперь давай к делу, подполковник, – Сергей Кузьмич напомнил гостю, для чего тот к нему пришел.

– Не волнуйтесь, Сергей Кузьмич, – успокоил его Сошкин, – не будет никакого дела.

– А если Артеменко будет настаивать?

– Если Артеменко будет настаивать, то оно вообще затеряется, – сделав большой глоток пива, ответил подполковник.

– А может, стоит подумать о том, чтобы оно затерялось побыстрее, – настаивал Пеньков. – Знаешь ведь, как это мне руки связывает.

– Пока нельзя, Сергей Кузьмич, – покачал головой Сошкин. – Я, конечно, начальник, но... Могут быть комиссии, проверки всякие.

Пусть сначала все уляжется, а потом мы его так запрячем – ни один археолог не раскопает.

– Ты же знаешь, подполковник, кто тебя посадил на твое место.

– Вы, Сергей Кузьмич, – внутренне передернулся Сошкин.

– То-то, – кивнул Пеньков. – Если Артеменко меня скинет, то и ты долго на своем месте не задержишься, сечешь?

– Мы понятливые, Сергей Кузьмич, – устало произнес Сошкин.

Ему настолько обрыдло слушать наставления Пенькова, что он уже не рад был приглашению в сауну. Правда, здесь можно было на халяву напиться и нажраться, да еще на голых девок посмотреть (и не только посмотреть), но этот перестраховщик уже начинал действовать ему на нервы. Сошкин уже в который раз объяснял ему, что не допустит разбирательства дела в суде, а тот все бухтел и бухтел...

Сошкин тремя большими глотками допил пиво и поднялся. Скинул со своих плеч простыню.

– Пойду еще погреюсь, – улыбнулся он Пенькову и направился в парилку.

– Иди-иди, – со вздохом кивнул Пеньков.

Как только за Сошкиным закрылась дверь в парную, в проеме появилась Мария, держа в руках трубку радиотелефона.

– Вас, Сергей Кузьмич, – она протянула трубку шефу.

– Кто? – он недовольно посмотрел на секретаршу.

– Эдуард Васильевич, – негромко ответила она.

– Скажи, что меня нет, – Пеньков отрицательно покачал головой.

Сейчас ему совсем не хотелось видеть воровского авторитета.

– Вы ему назначили, – упрямо стояла на своем секретарша.

– Ладно, давай, – он нехотя протянул руку к трубке, продолжая в другой руке держать фужер с мартини. – Слушаю, – проговорил он в микрофон.

– Здравствуй, дорогой, все в порядке? – услышал он голос Хазара.

– Да, Хазар, можешь приезжать.

– Я тебе кое-что приготовил, кроме того, о чем мы говорили вчера.

Думаю, тебе понравится.

– Интересно, – хмыкнул Пеньков в трубку.

– Я буду через двадцать минут, – сказал Хазар и отключил связь.

– Через двадцать минут приедет Эдуард Васильевич, – сказал Пеньков секретарше, отдавая трубку, – пусть его проведут в гостиную.

– Хорошо, Сергей Кузьмич, – кивнула Маша и направилась к выходу.

Вышедший из парилки Сошкин успел увидеть, как она, вихляя задницей, идет с телефоном к стеклянным дверям. Он сглотнул слюну, которая едва не вытекла у него изо рта, и плюхнулся в шезлонг, прикрывшись простыней.

– Умеете вы себе людей подбирать, – мечтательно улыбнулся он, продолжая глядеть на секретаршу.

Вице-мэр сделал вид, что не расслышал его.

– Я тебя минут через десять оставлю ненадолго, – Пеньков допил мартини и поставил фужер на ручку шезлонга. – Ты уж извини, дела... Если хочешь, я пришлю двух-трех девочек – обслужат по высшему разряду.

– Хватит и одной, – Сошкин опустил глаза, предвкушая удовольствие.

– Да не тушуйся ты, будь как дома, – поднялся Пеньков.

Он скинул простыню и надел лазурный махровый халат, висевший на деревянной вешалке. Ему нужно было немного побыть одному.

Он вышел во дворик, распорядился насчет девочек для Сошкина и поднялся по наружной лестнице на террасу второго этажа.

Вскоре он увидел на дороге, ведущей к его загородной резиденции, серо-зеленый джип, за которым двигался черный «шестисотый» «Мерседес».

Охрана открыла ворота, и кортеж въехал на территорию.

Послание было адресовано некоему Семониду. Отправитель – начальник эргастерия Агесилай. Он извещал Семонида, что заказ его выполнен.

Далее шло перечисление утвари, изготовленной в керамической мастерской.

Кроме пифосов, амфор и лекифа, значился еще светильник. Некоторые из слов были полустерты, другие Иннокентий не смог перевести, так как изрядно подзабыл язык, но в основном содержание было понятно.

Иннокентий улыбнулся древним каракулям. Надо же, людей еще волновали такие мелочи, когда их город терпел одно нашествие степных кочевников за другим!

Разрезанная скальпелем свинцовая пластина, которую Иннокентий обнаружил свернутой в трубку на морском дне, лишилась своей вековой тайны. Чтение дезавуирует.

Иннокентий вышел в сад. Густой и неухоженный, посыпанные крупным гравием дорожки с висящими над ними лампочками. Иннокентий двинулся по одной из них, ловя слухом плеск воды и блаженное мурлыканье Галины. Из воды высовывалась только ее голова. Поверхность была изумрудной от свежих листьев базилика.