Мрак. Сотня смертей

Я нырнул в океан пышной зелени, в море лесных ароматов. Казалось, если втянуть их все разом, то лопнет голова. Резкие запахи и несмолкаемые шорохи отвлекали. Протянутые меж деревьев сети паутины настырно лезли в глаза, налипая на лицо; ветви цеплялись за рога и норовили стянуть с меня набедренную повязку. Но я старался. Изо всех сил старался не попасть в ловушку или не нарваться на врага, поглядывая под ноги и по сторонам.

Местный Гензель продолжал разбрасывать свои блестящие камушки. Я нашел еще два пучка божественной травы и один камень. Не знаю, насколько глубоко забрел в темнеющую чащу, когда на здоровенном пне уловил серебристый отблеск. Это было что-то новенькое:

Ядогон — желтоватый гриб, который прекрасно борется с отравлением и усиливает сопротивляемость ядам. Встречается преимущественно в лесах, также можно купить. Съешьте его, если почувствуете тошноту и боль в животе, потому что, скорее всего, вас отравили.

Трава и грибы — то, что доктор прописал. Я кинул гриб в сумку и краем глаза заметил, как справа ожили сумерки.

— Ох!

Что-то колючее схватило меня за плечи, и я в страхе отскочил, налетая на пень и с криком шлепаясь на землю. Одно из деревьев, не самое примечательное в лесу, изгибая ствол, тянуло ко мне свои ветви, словно хотело обнять, а когда осознало, что не достанет, завопило так, что у меня чуть кровь из ушей не потекла.

Крик, вылетевший из дупла обиженного полена, взбудоражил весь лес. Я укрылся за пнем, но сразу понял: плохая идея. Что-то надвигалось со всех сторон. Словно злой ветер заметался между деревьями, играя листьями симфонию угрозы. Но никакого ветра не было и в помине.

Воздух прошил тонкий свист, в пень воткнулся зеленый шип величиной с палец, а щеку словно бритвой полоснули. Я поежился от боли, понимая, что разбрасывать камни, пытаясь отвлечь врагов, уже поздно. Невидимые противники были и спереди, и слева, и справа. Прятались где-то там, среди густой листвы, теней и сумрака, продолжая осыпать меня острыми шипами, которые каждую секунду свистели над головой и вонзались то в пень, то в щит. Надо было отступать, пока позади все еще было относительно спокойно.

Подняв щит, который прикрывал примерно ничего, я со всех ног бросился назад, не разбирая дороги. Один раз правую руку страшно кольнуло болью, другой раз что-то впилось в затылок. Однако, не желая сдаваться так просто, я продолжал нестись как угорелый. Пока не вылетел на берег, к серому камню с рунами.

Стало жарко, хотя на берег опустились сумерки, а солнце последними лучами цеплялось за море. Кто бы мог подумать несколько минут назад, что я буду рад видеть эту серую глыбу, словно старого друга. Я укрылся за ней, слушая, как затихает шелест, и ожидая появления целого сонма врагов. Щека горела, будто над ней висели раскаленные угли, боль терзала затылок и правую руку. Ничего — сейчас вытащу шипы, закинусь божественной травой и… На самом деле я не знал, что делать дальше. Лес казался непроходимым. Я даже не видел врагов, кроме психованного дерева.

Как только я избавился от шипов, меня начало жестко мутить.

Яд?.. В груди разрастался жар. В горло, в нос будто напихали колючей ваты — я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Меня словно душили. Из последних сил я потянулся к сумке за ядогоном, но руки мои ослабели, и все, что мне оставалось, это сидеть у камня и беспомощно смотреть на то, как из вспоротой щеки на него капает кровь, оживляя древние руны, а из безвольно разинутого рта бурным потоком льется густая белая пена.

Глава 3. Попытка номер два

Тьма пронесла меня знакомой тропой и грубо высадила… у глыбы, а не у погибшего корабля, как два предыдущие раза. После отравления, после удушья, я глубоко вдохнул прибрежный воздух, пахнущий рыбой и отдающий сыростью, чтобы прийти в себя. Еще один лик смерти…

Солнце вывело прощальными лучами «Досвидули» и утопилось в море, оставляя меня в одиночестве на ночном берегу. Резко похолодало. Руны на хмельном от моей крови камне теперь мерцали алым, словно сигнальные огни аэрогрузовика, а у моих ног лежали два новых предмета: свернутая зеленая сетка и стекляшка в форме груши, где подрагивало, словно живое, пойманное ярко-желтое пламя. Наверное, фонарь, подумал я. Но ошибся:

Очищающий огонь — метательное оружие, заключенное в тонкую оболочку из фризиита и созданное богиней Флаамой для борьбы с порождениями тьмы. Одинаково эффективен против людей и монстров. Бросьте его, чтобы освободить дикое пламя, но обращайтесь осторожно, чтобы не сгореть самому.

О-о-о! Это штука стоила пролитой крови. Я мстительно окинул взглядом лес, с наслаждением представляя, как выплескиваю дикое пламя прямо на орущее полено. И подобрал зеленый сверток:

Травяная рубашка — излюбленный предмет одежды звероловов Нвалии. Материал все еще хранит тонкий след древней магии. Накиньте ее, чтобы незаметно бродить по лесам. Но помните, что она уберегает только от чужих глаз и совсем не защищает от атаки.

Я развернул зеленый сверток: сетчатая рубашонка оказалась тонкой, легкой и длинной. Но с виду моего размера. Если описание не пыталось меня обмануть, то с таким волшебным гардеробом миновать лес было проще простого. Хороший камень, хороший Энква (надо же, мне удалось запомнить, как его зовут). Я погладил своего пыльного благодетеля по вершине, и руны на мгновение вспыхнули чуть ярче, отзываясь на прикосновение.

По правде говоря, стекляшка с очищающим огнем выглядела очень хрупкой, чтобы класть ее в сумку рядом с камнями и подзорной трубой. Однако от нее исходило столько света, что в ночном лесу, куда я намеревался вновь зайти, меня бы, наверное, все равно обнаружили, невзирая на магическую рубашку. Поэтому пришлось покормить бога Игбо, вернее, его отсеченную голову.

Хотелось, конечно, спалить орущее полено ко всем чертям. Но я решил действовать иначе. Проскользнуть тихой мышью, не нарываясь на неприятности. А уж потом…

Травяная сетка скатилась по моему озябшему телу. Согреть она меня, увы, не согрела, но я на это и не надеялся. А рассчитывал на то, что ее волшебная ткань действительно спрячет от чужих глаз, как указывалось в пояснении. Рубашка была колючей, однако удобной, нигде не жала, не стесняла движения, словно ее сшили исключительно под меня.

Я достал дубину, потом щит. И с сомнением поглядел на серый валун, на его мигающие красные руны. Вот интересно, если его еще напоить, то он опять подбросит мне ништяков?.. Проверять свою теорию не рискнул — не хотелось раненым пробираться через кишащий тварями лес. Но и мысль тоже не стал прогонять, отложив ее в голове до лучших времен.

Ночной лес решительно не хотел затихать. Высоко над головой хлопали крылья, издалека доносилось неприятное клокотание вперемежку с треском, рядом во тьме все время метались шорохи, заставляя сердце замирать.

Не знаю, было ли дело в травяной рубашке или мне просто везло, но ни одно дерево больше не пыталось меня заключить в свои крепкие объятия. Двигался я без суеты, осторожно, пригнувшись и не касаясь деревьев. Один раз увидел, как в лунном свете между ветвями блеснула широкая чешуйчатая лента. Пришлось немного отклониться от маршрута, чтобы ее обойти. Но на этом все. Пока, к счастью, все.

По ощущениям я продвинулся намного дальше, чем в первый раз, когда заметил желтое свечение. Сперва подумал, что это блеск очередной побрякушки, но, когда подобрался ближе, увидел костерок, возле которого кругом сидели пятеро чудиков. Да именно так — чудиков, потому что иного слова я подобрать не мог, невзирая на то, что несколько лет отпахал в Сильвернесте и насмотрелся на фауну со всех уголков галактики.

Больше всего существа у костра смахивали на тай-калийских пустынников. Или на земных ежей, если бы их серьезно откормили и выкрасили в темно-зеленый цвет. Опасные чудики весело попискивали у костра и через тонкие трубочки плевали друг в дружку… шипами. Теми самыми памятными ядовитыми шипами, которые доставляли моря радости и счастья их владельцам, а из меня… извергали белую пену.